Дыхание власти - Степан Мазур

Толстый надзиратель, отворяя дверь, вновь видя перед собой тело и человека, сидящего в позе лотоса и без эмоций смотрящего на него в упор холодными, пронзительно ледяными глазами, потерял аппетит и перестал спать. Через два дня его найдут исхудавшим и спятившим. «Дурка» до конца дней стала надзирателю приятом. Еще у двоих избивавших позже случаться сердечные приступы. Последние двое уволятся без объяснения причины. Провидение знало, что делало. Каждый играл в жизни свою роль.

Кум[17], в связи с нехваткой персонала, принял решение перевести Скорпиона в камеру к блатным. Пусть сами разбираются…

Сергей, прихрамывая, переступил порог. Надзиратель за спиной толкать больше не решался. Наслышан. Наручники оставил на руках спереди.

Пахло спертым воздухом, кислым и запахом немытых тел, стояла неприятная духота. Народ в камере подскочил, хотя время за решеткой было позднее, перевалило за полночь и все должны были спать. Скорпион окинул камеру одним быстрым движением. Ничего лишнего. Мусора держат блатных малолеток под прессом: четверо трехъярусных нар вдоль стен, два матраса у параши и большой стол посредине — «дубок». Пустой, как пустота в душе

Разговоры стихли. Четырнадцать пар глаз оглядывали с нескрываемым интересом, ощупывая по клеточкам.

Скорпион заговорил первым, низким басом обронил:

— Смотрящий, чифирни.

— Че?! Ты че сказал?! — Послышалось с дальних нар с занавесочкой.

Скорпион сложил пальцы, напряг руки. Мышцы вздулись, лицо налилось краской, глаза кровью, наручники лопнули. Прошептал зло:

— Я никогда не повторяю дважды.

Смотрящий, парень со шрамом на щеке, в голубой мастерке, лет семнадцати, подскочил как ужаленный. На него тут же перевелись все взгляды и он, чтобы не терять авторитет, стал медленно приближаться, сжимая в руке старые самодельные макли из плексигласа.

— Че за фраер подставной с подпиленными железками и мордой цвета сучьей душонки. С красными заодно?

Без ответа весь остальной разговор был бы бессмысленным. Но сразу ломать не стоило. Хата восстанет. Всех бить не хотел. Осталось что-то в душе и от прошлого. Слова Владимира вновь и вновь возвращались в сознание: «Не убийства — зачистка». Это значило что-то совсем другое.

Обронил смотрящему:

— Не порядок мочить блатных на глазах шестерок, но за свои слова ты ответишь по полной…

— Слышь, чмо!? — Бычок с заточкой подкрался с боку. Скорпиону пришлось молодецким ударом с правой отправить в нокаут.

Бык описал плавную дугу и врезался в стенку. Двое других сами не поняли, что раскидало их в разные стороны, очнулись на полу.

Скорпион быстро подошел к авторитету, схватил за плечо так, что тот поневоле присел на кровать. Низким глухим голосом продолжил:

— Быков не воспитывал, гостей принимать разучился. Пообщаемся, и если ты мне не понравишься, я отменяю решение о твоем авторитете. Кто бы тебя им не ставил. Усек?

Авторитет кивнул.

Дальнейший разговор был сплошь нелитературным, каждое слово требовало отдельного словарика. Для понимания проще заменить слова авторитета речью русского языка девятнадцатого века, а ответы Скорпиона старорусскими словами.

— Ну-с, и кто же вы будете, сударь? — Авторитет судорожно крутил макли, скрывая волнение, руки мелко дрожали.

— Добрый молодец. — Не заморачиваясь, ответил Скорпион. — Силушки набираюсь.

— Извольте-с чайку. Погодка за окном нынче нелетная, хищники в небе кружат, знаете ли.

— Лишь бы в хате все было спокойно. Плох тот хозяин, что забор гниющий не заменяет. — Исподлобья глянул Скорпион.

— Что-то государев указ на ваше имя затерялся в необъятных просторах нашей империи. Небось, ямщик сдох.

— Челобитную на меня я и сам сложить сумею. Никакой Мефодий лучше не скажет.

В углу очнулся один из бычков, что улетел в нокаут. Потрогал челюсть, пересчитал зубы — вроде все на месте — осторожно подошел.

Авторитет махнул, развел руками:

— Макар, этот богатырь-с не твоего ранга. Придется спину розгам подставлять за оплошности.

— Зачем же кару холопу, авось исправится? Пущай на посту зрит, кабы вражина врасплох не застала. А как появиться кто на виднокрае, руби! — Скорпион оскалился волчьей ухмылкой.

— Извольте сударь, все будет. Чаю! Сию минуту! — Авторитет пинком подогнал одного из стремил[18] выполнять команду. А Скорпион вел разъяснительную беседу с паханом. Несколько вопросов возникли так же по части татуировки на плече Скорпиона. Ибо каждая татуировка несла на зоне свое толкование.

Смотрящий ввел в курс дела. Колония была в основном под красными, девять из десяти пацанов работали на охранников. Черная кость[19], оплот порядочности и законности, к коим и причислял Роман себя и свою камеру, терпела крах, за крахом. В последние три месяца тюремщики начали беспределить, подминать под себя стойких. Избивали так, что отправляли и на тот свет. А потом и вовсе под нож пускать стали.

Вернем Скорпиона и Романа к обычной речи.

— А начальник? Причастен? Или зам его? — Скорпион, кривясь, хлебал заварку. Разбитые губы покрылись темной коркой, отек под глазом медленно проходил, оставляя синюшный оттенок.

— Заместитель, Глухарь, редко из кабинета появляется. Я за полтора года его ни разу и не видел. Тут всем Мясник заправляет. Сам начальник. Верховный волчара. Команды от него обычно две: избить или опустить. Столько пацанов с собой покончили, не стерпев позора пресс-хаты. Но ты ее прикрыл.

Скорпион посмотрел на двух угрюмых, убитых жизнью пацанов в углу возле параши. Опущенные по велению начальника малолетки, те не имели право голоса, не могли касаться кого-либо из блатных или простых пацанов, опущенные имели свою утварь из тарелки и ложки и были обречены на вечное избивание и самую грязную работу.

— Рома, они же по ментовскому беспределу.

— Скорп, это не имеет значение. Устои.

— Тебя тоже могут в любой момент. Сам знаешь.

— Все отрицальщики под этим ходят, — вздохнул Роман.

— За что чалишься, Рома?

— Затупил по малолетству. Не тому в пятак заехал. Крутняк при деньгах оказался, вот родители его и поспособствовали, что я здесь.

— А пацаны? Рецидивисты есть?

— У Сани человек неаккуратный двадцать семь раз на нож упал — взгляд перешел на Саню, угрюмого крепыша со шрамом на лбу. — Макар — соня, уснул, проснулся с руками в чужих карманах. — Макар хмуро кивнул. — А Нерп у нас плохой футболист, перепутал пацана с мячиком, запинал. — Нерпа улыбнулся.

В челюстях не хватало половины зубов.