Человек в Космосе. 60 лет - Виталий Витальевич Кажарский

которого назначен Г. Е. Лозино-Лозинский, занимавшийся до этого аэрокосмической системой «Спираль».

Внешне «Буран» был похож на американский «Шаттл», но конструкционных и технологических преимуществ в советском космоплане было немало.

Во-первых, он мог садиться на Землю в автоматическом режиме, без участия человека, во-вторых, у него не было маршевых или разгонных двигателей, в-третьих, имелась система экстренного спасения экипажа и, в-четвертых, на орбиту он мог выводить на пять тонн больше полезного груза, чем его заокеанский прототип.

Управляли кораблем специальная автономная система и радиотехническая система «Вымпел», разработанные Всесоюзным научно-исследовательским институтом радиоаппаратуры… В их задачу входили высокоточные измерения навигационных параметров, обеспечение спуска и автоматической посадки, включая пробег по полосе до места остановки.

Особое значение имела защита корабля от высоких температур. Тепловая защита «Бурана» была изготовлена под руководством Всесоюзного института авиационных материалов (ВИАМ) на Тушинском машиностроительном заводе при участии специалистов НПО «Молния» и ОНПП «Технология».

По целому ряду характеристик (прочность плитки, аэродинамическое качество и другим) она превосходила американский аналог, разработанный для шаттлов.

Была продумана надёжная система безопасности. Экипаж «Бурана» мог в экстренной ситуации катапультироваться либо отделить корабль от ракеты-носителя (в шаттлах этого не предусмотрено).

«Буран» мог брать на борт груз весом 30 тонн, а при спуске – 20 тонн. Максимальное время полета «Бурана» составляло 30 суток, он мог взять на борт до десяти человек. У шаттла эти показатели были ниже: 20 суток и восемь человек.

«У нас изначально вопрос стоял иначе: сделать как минимум не хуже, чем у них, а желательно – лучше», – вспоминал Вахтанг Вачнадзе, с 1977 по 1991 год возглавлявший НПО «Энергия» и координировавший работы по проекту «Энергия – Буран».

Весомый вклад в реализацию проекта внесли военные структуры, которыми руководил Первый заместитель Командующего Военно-космическими силами Герман Степанович Титов. На космодроме «Байконур» был создан уникальный по сложности и размерам комплекс для запуска ракеты-носителя «Энергия» и посадки космического корабля "Буран".

Вот как пишет о впечатлениях от аэродрома «Юбилейный», один из авторов Интернет-сайта Записи Отставника:

"Взлетно-посадочная полоса для Бурана – это не аэродромная полоса, хотя и они строятся для больших авиалайнеров, капитально и надежно. Бурановская полоса длиной три тысячи пятьсот метров и восемьдесят метров шириной, представляет собой монолит, искусственно сооруженный человеком. Пройдут тысячи лет, а возможно и миллионы, а люди будущего обнаружат это изделие неповрежденным.

Однажды, я из интереса попробовал с помощью зубила, которым рубят металлические болты, высечь кусочек от поверхности полосы. Уголок зубила сломался…"

Первый запуск «Бурана» было решено провести в беспилотном режиме: с одной стороны, это позволяло исключить риск для экипажа, с другой – надо было протестировать всю автоматику. «Буран» заполнили датчиками, камерами, приборами, и системами безопасности на случай, если придется спасать аппарат.

Личные впечатления автора-составителя

В то время, будучи в курсе проекта, я рассказал о нём сыновьям – студенту и школьнику. Они, уже заинтересованные космическими делами, стали часто спрашивать: "Когда же запустят в космос наш Шаттл?". В свою очередь, я спрашивал об этом куратора проекта в аппарате ЦК КПСС Игоря Качанова, который отвечал, что наземные испытания проходят трудно. Сроки готовности то и дело срываются. Узнавая об этом, сыновья искренне переживали, интересуясь – в чём же там трудности… Мама – авиационный технолог по жаропрочным материалам – предполагала: видимо нелегко выполнить высочайшие требования, предъявляемые ко всему из чего состоит новый космический аппарат. Так, всей семьёй мы с нетерпением ждали запуска «Бурана». А когда, наконец, он состоялся – это был и наш семейный праздник. Но наступил он не очень скоро…

В монтажно-испытательных корпусах военные специалисты вместе с «промышленниками» отлаживали работу многочисленных систем ракеты-носителя и космического корабля. Первоначально пуск был назначен на 29 октября 1988 года.

Рассказывает об этом один из участников создания наземной системы Леонид Шуклин: "Объявили старт, волнение все испытывали очень большое. Пошел отсчет времени. Когда до взлета оставалось 40 секунд, сработала аварийная защита. Из-за того, что обледенели концевики, кабельная мачта не отошла от ракеты. Это было ЧП, старт отложили… После устранения проблемы было принято решение перенести старт на 15 ноября, и он тоже чуть не сорвался из-за погоды: на «Байконур» надвигался циклон, было передано штормовое предупреждение.

Но руководитель полетов полковник Владимир Гудилин после короткого совещания принял окончательное решение: лететь!".

На это раз всё прошло штатно. Шестидесятиметровая «Энергия» унесла на орбиту 36-метровый «Буран». Реактивная струя была такой силы, что тяжелые аэродромные плиты, которыми устилается канал у старта ракеты, отбросило в сторону на сотню метров. Стартовая масса «Бурана» превышала 100 тонн. На высоте 150 км, куда его вынесла ракета-носитель, автоматически включились двигатели самого «челнока», с помощью которых он вышел на расчетную орбиту в 250 км.

Совершив два витка вокруг Земли, «Буран» через 205 минут после взлета пошёл на приземление. Внезапно вместо ожидаемого захода на посадку с юго-востока корабль стал заходить на взлетно-посадочную полосу с северо-восточного направления с креном 45° на правое крыло.

Один из сотрудников, находившийся тогда на Объединенном командно-диспетчерском пункте, рассказывал: «В момент неожиданной смены курса судьба “Бурана” буквально висела на волоске, и отнюдь не по техническим причинам. Когда корабль заложил левый крен, первая осознанная реакция руководителей полета была однозначной: “Отказ системы управления! Корабль нужно подрывать!”

На случай фатального отказа на борту “Бурана” размещались тротиловые заряды системы аварийного подрыва объекта и казалось, что момент их применения наступил. Спас положение заместитель Главного конструктора НПО “Молния” по летным испытаниям Степан Микоян, отвечавший за управление кораблем на участке снижения и посадки. Он предложил "немного подождать и посмотреть, что будет дальше".

Позже, анализируя посадку «Бурана», специалисты пришли к выводу: автоматизированная система управления выбрала наилучшее решение.

Штатной посадке мешал сильный ветер, система управления рассчитала новую траекторию. А сама посадка оказалась настолько мягкой, что тормозные парашюты сработали с небольшой задержкой. Это был потрясающий успех, корабль выполнил все нужные маневры и успешно приземлился. Все находившиеся на космодроме ликовали".

Запуск и приземление «Бурана» стали неожиданностью для США.

Сотрудник Университета Джорджа Вашингтона доктор Джон Логсдон в прямом эфире компании ABC заявил: «СССР имеет теперь возможность выполнять те космические задачи, которые останутся недоступными для США даже тогда, когда вновь начнутся полеты американских космических кораблей многоразового использования".

Проект «Буран» начинался с проведения беспилотных полетов. Но самого начала на его борту предусматривалась работа экипажа.

В целях безопасности было решено отправить сначала двоих летчиков-космонавтов. В 1977 году был набран элитный отряд испытателей, возглавил который Игорь Волк из Летно-испытательного центра ЛИИ МАП. Он летал практически на всех отечественных самолетах военного назначения, выпущенных во второй половине XX века. Участвовал в испытаниях воздушно-космического самолета "Спираль". Фамилия командира дала новому отряду неофициальное, но тут же подхваченное всеми название – «волчья стая».

Для горизонтальных лётных испытаний в атмосфере была