МКАД - Дмитрий Силлов

Сказать, что мне было хреново, — это ничего не сказать. Но стоять надо было ровно, по возможности незаметно опираясь плечом на орудие моей казни. Иначе поймут, что слаб, и без разговоров приколотят обратно.

— Как ты суметь сойти с т-резта?

Правильно, вождь. Не надо отвечать на каверзные вопросы. Но иногда без этого никак. Так, значит, по-вашему Т-образное орудие казни называется т-резт… Понятно. В любом новом языке прослеживаются элементы старого, умершего…

— Вы ждали меня — и я пришел. Потом вы захотели, чтобы я вернулся на небо, — и я сделал это. Но оттуда, с высоты, я увидел, что многие люди народа вормов жалеют о моем уходе. И вот я снова здесь.

— Ты так и будешь ходить тудым-сюдым? — ехидно поинтересовался шаман.

Я не успел ответить.

— Твой, наверно, слышал, шаман, что небесный огонь иногда выжигать поганые языки?

Это, дрожа то ли от страха, то ли от гнева, произнес один из вормов. Приглядевшись, я узнал в говорившем того самого перевозчика, что указал мне путь в Мертвый город. Как его? Зорик, кажется? Надо же, смелый мутант, против шамана попер.

Естественно, старый хрен отреагировал тут же. Повернулся и, судя по интонациям тирады, произнесенной на родном языке, пообещал перевозчику полный комплект мук — как посмертных, так и прижизненных.

Однако вождь не удостоил перепалку соплеменников своим вниманием. Лишь поморщился, бросив взгляд на шамана, — и поинтересовался, глядя на меня:

— Ты и вправду хочешь сделать плохо народу вормов?

— Я вернулся, чтобы указать вам праведный путь и наказать тех, кто ведет твой народ по дороге смерти, горя и лишений.

Вот ведь что делает двойная доза морфина, вколотая мне Ионом и помноженная на адреналиновую ярость. Я говорил спокойно и размеренно, но внутри меня клокотал безумный коктейль из наркотика, слабости, граничащей с обмороком, и той самой бесшабашной борзости, что тащит нашего брата вдоль обрыва по-над пропастью не хуже обезумевших коней из старой песни на все времена.

Однако колбасило не только меня. Шаман, чуя неудовольствие не только некоторых представителей паствы, но и руководящей верхушки, пошел ва-банк.

— Это хомо, который слез с т-резта и теперь морочить вам голова! — заорал он на ломаном человеческом. Но, опомнившись, ткнул в мою сторону посохом и взвизгнул уже на своем: — Бить наех!

Перевода не требовалось. В любом новом языке прослеживаются элементы старого, умершего. Я видел по глазам вормов: мгновение — и толпа просто растерзает меня «наех».

И тогда я простер руку вперед…

Возможно, это потомки вормов в своих легендах скажут «простер руку» — или еще что-то похожее, величественное, как положено в такого рода рассказах. На самом деле я просто резко выпростал едва поджившую правую кисть из соответствующей прорези в плащ-накидке, словно нанося удар основанием ладони перед собой, в воздух…

Сноп пламени вместе с клубами дыма вырвался из моей руки — во всяком случае, так могло показаться стороннему наблюдателю. В раззявленном рту шамана в мгновение ока родилась огненная звезда, после чего его вдруг слегка приподняло над землей и отбросило назад на несколько метров. По пути тело престарелого служителя культа сбило двух бодигардов вождя, которые, впрочем, довольно резво вскочили на ноги, чтобы не пропустить редкое зрелище: из головы корчащегося на земле шамана прямо в серое небо бил огненный фонтан.

Первым очнулся вождь. Он повернул ко мне слегка удивленное лицо и спросил коротко, но по делу:

— Что это быть?

— Небесный огонь иногда выжигает поганые языки, — негромко произнес я.

Не буду же я рассказывать в подробностях главарю первобытного племени вормов, как мы отыскали в рюкзаке Шерстяного хрен знает зачем засунутую туда парашютную ракету бедствия ПРБ-40, предназначенную для подачи сигналов и предупреждения об опасности. К слову, оная одноразовая ракета, упакованная в цилиндрический пластиковый корпус, лупит в высоту на триста метров. И если примотать ее скотчем к предплечью, а шнур-активатор — к телу, то вот и получится на выходе эдакая вундервафля, небесный огонь возмездия… особенно если ракета удачно попадет в пасть наиболее ретивого оппонента.

Вождь хотел еще что-то сказать, но ему помешали.

— Камай-нанги!!! — заорал Зорик — и ринулся ко мне.

Н-да, вот это сценарием предусмотрено не было, ибо в лапе ворм держал самый натуральный топор, изрядно изъеденный ржавчиной. Ну вот и все. Шамана вормы недолюбливали, но убийце его по-любому отомстить надо. Сваливать бессмысленно, да и некуда. Да и не смогу я, и так еле на ногах стою. Короче, спектакль не удался. Просьба вернуть билеты и покинуть зал навсегда…

Зорик сноровисто взбежал на холм… и, отбросив топор в сторону, бухнулся на колени.

— Прости нас, Камай-нанги! — взвыл он дурным голосом. — Прости недостойный народ вормов!

Немая сцена — это не когда очень тихо. Немая сцена — это обычно когда один орет, а остальные подвисли, не зная, что делать. Вот она сейчас и образовалась.

У многих вормов отвисли челюсти. Некоторые просто тупо уставились на угасающее пламя в том месте, где у мертвого шамана когда-то было лицо. Но большинство смотрело на вождя. Понятно. Везде, всегда, в любой стае и во все времена: как начальство — так и мы.

А начальство, аккуратно подобрав полы хоммячьего плаща, степенно опустилось на колени и поклонилось до земли — так, как умеют это делать только вожди. С достоинством. После чего, разогнувшись, увенчанный крысособачьей башкой вожак прокричал неожиданно сильным голосом:

— Вечный слава Камай-нанги, сошедшему с неба!

Дальше все было предсказуемо. Племя, счастливое от того, что неопределенности больше нет, ретиво попадало ниц и принялось впечатываться лбами в землю, влажную от утренней росы.

— Слава Черному Стрелку! Слава Камай-нанги!!!

«Твою мать, — думал я, все сильнее прижимаясь к орудию моей казни и стараясь не сползти по нему вниз. — Когда ж они устанут?»

Устали. И вождю надоело стоять на коленях. По глазам видно, что доволен — избавился от вредного шамана. Но в то же время и недоволен — пришлось перед кем-то на колени встать, пусть этот «кто-то» и типа выходец с неба. В общем, мы с волосатым вождем друг друга понимали, потому я ему и подыграл. Хотя не только ему, и себе тоже. С целью поскорее закончить спектакль и рухнуть на землю.

— Встань, великий вождь, избранный высшей силой, — произнес я. — Властью, данной мне Небом, повелеваю тебе нести другим народам свет истины! (Понятное дело — расшифровывать, в чем именно этот свет, не требуется. Что вождю надо будет — то и истина. Это и без посланника неба ясно. Кстати, попал в точку. Судя по роже, вождю явно такой расклад по душе пришелся.) Веди своих людей дорогою правды и добра! (Про то, что правда у каждого своя, а кто победил в битве добра и зла — тот и добро, тоже молчим.) Не сворачивай с этого пути, великий вождь, и тогда вечно пребудет с тобою благословение Неба…