Характер победителя - Михаил Нестеров

Марк прошел в служебные помещения через узкий неприметный коридор. Площадка справа вела в хорошо освещенный подвал с его коммуникационными сетями, включая телефонную линию и кабели антенн сотовой связи. Лестница, ведущая наверх, находилась дальше.

Четыре пролета Марк преодолел на одном дыхании, никого не встретив. И только на входе в технический этаж стоял охранник. Он был одет в темно-синюю униформу, на рукаве шеврон, говоривший о его принадлежности к службе безопасности аэродрома.

– Посторонним вход воспрещен, – предупредил он загодя по-грузински.

– Я не понимаю, – Сергей развел руки в стороны, заодно демонстрируя, что не вооружен. – По-русски можешь сказать?

Он опустил руки, видя, что охранник взялся за рацию. Выхватив из-за пояса пистолет, Марк взвел курок и нажал на спусковой крючок. Времени у него на это ушло меньше, чем у охранника переключить рацию на передачу.

Сергей не дал ему упасть на пол. Подхватив его под мышки, он свернул с ним в короткий коридор, в конце которого находился туалет и выход на крышу: металлическая лестница, упирающаяся в люк.

В этой части здания шел ремонт, и строители приспособили туалет под склад. Опустив тело охранника на пол, Марк закрыл его рулонами обоев.

Он точно знал, что выйдет снайперской паре за спину. У них самая выгодная позиция в левом углу, что он минутами раньше наблюдал в бинокль. А теперь ему выпала возможность увидеть это со спины и вблизи. При первом же взгляде он понял свою ошибку. На крыше капитального ангара, который был ниже «вышки», он четко разглядел полицейскую пару: легко одетые, они были вооружены «легкими» винтовками классической формы – начиная с приклада и заканчивая цевьем, – это визуально. Может быть, это были «ремингтоны». А здесь облюбовала себе место пара из подразделения антитеррора.

Снайпер был вооружен полутораметровой винтовкой AW-50 фирмы Accuracy International. Калибра 12,7, с патронами она весила больше пятнадцати килограммов. Такие винтовки были наперечет, и вот одна из них «всплыла» в Грузии. Марк мог представить, что могла сотворить эта винтовка, оснащенная десятисантиметровым патроном.

Второй номер был вооружен не хуже. Его «супер-магнум» был похож на «AW», только был сконструирован под патрон калибра 8,6 миллиметра. Даже эту винтовку можно было применять для уничтожения легкобронированных целей на расстоянии в один километр.

«Пожалуй, я не потяну первую», – забежал вперед Марковцев.

Он снова вооружился биноклем и внимательно в течение трех минут смотрел на другую огневую точку, расположенную на крыше ангара. Он еще раз убедился, что там работает полицейская пара. По крайней мере, они не прятали лиц под масками, не говоря уже об оружии. Один стрелок носил черное кепи, другой предпочтение отдал черному же козырьку, надетому поверх вязаной шапочки. Ни тот, ни другой не пользовались упорами, держали оружие на весу, уперев локти в широкий гребень низкого ограждения. Такая поза была неудобной, и они часто меняли ее на «стойку». Марк дождался, когда второй номер повернется в сторону «вышки». Вот он, увидев в оптику коллег на «вышке», снова сосредоточился на своем секторе ответственности.

Значит, по меньшей мере каждые три минуты происходит своеобразная визуальная сверка между группами. И в этом плане они больше походили на часовых в зоне неуверенного приема.

Парапет на «вышке» откровенно подкачал. Однако для снайперов, использующих сошки, даже сорокасантиметрового возвышения было достаточно. Первый номер сидел в позе, поджав под себя ногу, привалившись боком к парапету. Последнее было бы невозможно, если бы он находился в середине, а так он буквально срезал угол. И обзор у него был превосходный. По правую руку от него – самолеты на рулежной дорожке. Прямо – третья взлетно-посадочная полоса и белоснежный «боинг» с красными полосами. Несомненно, он отвечал за этот объект.

И тут Марка осенила догадка. Меры предосторожности подтолкнули ответственных за безопасность высокопоставленных американцев сделать посадку на удалении от аэровокзала.

«Боинг-747-300», перевозящий свыше шестисот пассажиров на расстояние до тринадцати с половиной тысяч километров, сегодняшний рейс выполнял с полутора сотнями человек на борту. По большому счету, этот рейс носил окраску «специальный». Еще и потому, что даже после ремонта взлетно-посадочных полос взлет тяжелых самолетов здесь производился только с неполной заправкой топлива. Командир экипажа – бывший военный летчик, с которым Гвидо Терон успел пообщаться, сказал ему: «Баки зальем по самое не могу. Балласт сегодня не очень-то обременяет самолет». «Балласт?» – не понял Терон. «Ну да. Вы, я, и еще сто сорок восемь чушек». Веселый парень.

Гвидо Терон, прогуливаясь по общему залу вылета и прилета, напоследок припомнил еще одну поговорку: «Из больших гостей домой хлебать щей». Когда он вернулся к своей делегации, то услышал:

– Сядем первыми или последними?

– Что?

Монро повторила вопрос.

«Вот уж актуальная тема!» – фыркнул Терон.

– Мне по фигу, каким номером садиться в самолет. Я лечу бизнес-классом. А остальные, – Терон по очереди выпрямил пальцы, подражая первому пилоту, – остальные сто сорок человек летят другим классом, – акцентировал он. – Это все, что мне нужно знать.

Терон смотрел на летное поле, взятое в кольцо горами. Но думал не о красоте Кавказа, а о сложных условиях взлета и посадки. Снова в голове прозвучали слова командира экипажа, который, как на суде, говорил правду, только правду и ничего кроме правды. Он «харкал» труднопроизносимыми словами: «Мухрани-Гори – безопасная высота до трех тысяч трехсот метров. Мухрани-Лениногори – до двух тысяч семьсот. Условия взлета всегда сложные. Сегодня не исключение. Нам уже передали сообщение о повышенной турбулентности воздуха с нисходящими потоками и сдвиг ветра на предпосадочной прямой. Контроль по рулежке затруднен».

В названиях населенных пунктов для пилота не было чехарды, для Гвидо Терона наоборот. Гори – грузинский город. Лениногори – уже не грузинский, а югоосетинский, разделяют их всего-то пятьдесят километров. Это очень много для грузин и осетин, но это ничто для американца Терона.

Он вдруг завелся со слов Лори Монро, родиной которой был Канзас. «Может, она подумала о том, что я, если решу подняться по трапу последним, то продлю пребывание на этой земле? Вот дура!» Так назвал бы ее, сверкнув глазами, Джемал Шавхелишвили. Бедный Джемал Шавхелишвили, сделал существенную поправку Терон.

Он смотрел на пассажиров, вылетающих в Америку. Половина действительно вылетала: несколько грузинских семей. Половина – американцы – возвращались на родину. Но что делали здесь «свободные граждане Америки»? Прилетели удовлетворить свое любопытство? И что они увидели? То, что им показали? Трудно себе представить, что вон та стокилограммовая корова забрела на задворки Тбилиси, Гори, других грузинских городов. Она прилетела сюда только за тем, чтобы потом говорить: «Я там была». Это шест. И с ним она могла взлетать на любую высоту. «Я там была и все видела». А дальше все зависит от фантазии. Воображение – вот что нужно. А первую часть Давидову («Там, где не предвиденья») можно опустить.

Гвидо срывал зло на соотечественниках. Потому что влился в толпу, стал ее частью: не знал, что делал здесь, то ли вынес отсюда и уложился ли в норму.

Уложился ли в норму?

Если считать нормой его очередной удачный выстрел, то да, конечно.

Он еще раз пережил этот острый момент, когда совершенно неожиданно, как клоун на манеж, на освещенный участок дороги выбежал человек... и так же неожиданно остановился. Он подарил Терону море времени, возможность отстрелять и на опережение. Помнится, он даже фыркнул, выражая удовлетворение и крайнюю степень удивления... «Я взял его. Он наш». Он стрелял наверняка, с запасом, целясь в верхнюю треть бедра своей жертвы. И выстрел его порадовал. Он видел, как закрутился Артемов на месте. Вряд ли он успел понять, что ранен. Старался сохранить равновесие, но так и не смог. Упал на бок, красиво, ногами в сторону выстрела, интуитивно...

Память не подвела его и в этот раз. Она снова побаловала его картинками из далекого прошлого, когда он впервые выступал первым номером здесь, в Грузии, и в прицеле его винтовки был российский солдат...

И снова он смотрел на самолет – серый после радужных воспоминаний. Терон вдруг, мысленно опередив «боинг», оказался в своем офисе и подумал: «У меня есть работа, которая мне не нужна». Смелая мысль. Никто не отпустит его с работы. Ошибки совершает каждый.

Снайпер был в маске. Широкая прорезь, стянутая в районе переносицы, походила на знак бесконечности на шкале фотообъектива. В нечто подобное смотрел и он – оптический прицел Bausch & Lomb с возможностью регулировок угла прицела и боковых поправок в радиусе семидесяти минут.