Последняя война (с иллюстрациями) - Кир Булычев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
1
— Едут, — сказал Загребин. — Полномочная делегация. И Снежка.
— А остальные? — спросил корона Аро. Он отлично знал, что остальные остались в пещере, и задал этот вопрос специально, чтобы напомнить капитану, что до счастливого конца далеко. — Я пойду к себе, — сказал корона Аро. — Не стоит им показываться. Напугать их мной особенно не напугаешь. А если даже и напугаешь, будет еще хуже. С вами они будут говорить как равные. Главное — никаких конфликтов. Что мы знаем об этой планете? Ничего. Ровным счетом ничего. Это их мир. Впрочем, за корабль отвечаете вы, и я не вмешиваюсь. Только, пожалуйста, помните…
— Помню, — сказал капитан несколько резче, чем ему хотелось бы. Он волновался за своих никак не меньше короны и, соглашаясь с представителем Галактического центра, оставался при особом мнении. Капитан совсем не намеревался по доброй воле отдавать планету обратно генералам. Он знал, что сделает все, чтобы этого не случилось.
В дверях Аро задержался. Он пропустил шахтера Ренци. За шахтером шел потускневший за последние часы патриций с большим листом бумаги в руке. Корона Аро остался стоять у двери. Ему было интересно, о чем пойдет разговор.
— Капитан, — начал шахтер, — мы пришли просить оружие.
— Погоди, — дернул шахтера за рукав патриций. — Разрешите, я. Мы, как представители правительства планеты Муна, решившие раз и навсегда запретить войны, просим у вас оружия. «Почему?» — спросите вы, и вопрос будет закономерен. Закономерен будет и наш ответ. Мы просим оружие, чтобы не было войны, — у нас здесь дети. Я зачитаю обращение нашего Совета к кораблю пришельцев «Сегеже» и представителям Галактического центра.
— Ладно, — сказал шахтер Ренци. — Он у нас законник. Он вам бумагу оставит. Мы узнали тут, что к нам летит их делегация.
— Да, — сказал капитан. — Небольшая делегация. Пять человек или семь. Они будут вести с нами переговоры о возвращении наших пленных.
— Если бы об этом только, — сказал Ренци, — то тогда отпустили бы, и все. Или вообще бы в плен не брали. Значит, не о пленных будет разговор. О вас самих и о нас. Им из пещеры выбраться нужно. И желательно господами. Мы им не верим.
— Мы им абсолютно не доверяем, — сказал патриций. — Об этом я написал в обращении.
— Я не могу дать оружия, — сказал капитан. — По двум причинам. Во-первых, я не вижу опасности для корабля и купола. Во-вторых, оружия на корабле просто нет. Мы не военный корабль. Мы не имеем оружия.
— Значит, не хотите? — убежденно сказал Ренци. — А сколько вас здесь осталось? Кто в плену, кто на вахте, и оружия нет. Да вы понимаете, что они будут разговаривать с вами только до тех пор, пока будут думать, что вы сильнее? Пошли, патриций.
Ренци повернулся и вышел из комнаты. Патриций последовал за ним, но вернулся и положил на стол петицию.
— Ну вот, — сказал Кудараускас, который до этого молча сидел у экрана, на связи с катером Бакова, — сначала Совет принимает постановление об отмене всех войн, а потом требует оружия для войны.
— Они правы, — сказал капитан. — И они лучше нас знают, с кем мы имеем дело.
— Капитан, — сказал от двери корона Аро, — вы дали увлечь себя горячности. Нельзя решать космические проблемы со своей, человеческой точки зрения. Вы чувствуете симпатию именно к той группе людей, в спасении которых вы принимали участие. Люди, находящиеся в подземелье, не меньше спасенных вами заслуживают жизни. Основное требование галактических экспедиций — не вмешиваться, никогда не вмешиваться во внутренние дела других миров. Любое вмешательство чревато нарушением естественного хода развития цивилизации. Вы это знаете, и я это знаю, и Кудараускас это знает, но когда мы доходим до дела, оказывается, что личные симпатии и склонности перевешивают. А если бы жители Муны не были так похожи на людей? Если бы они были отвратительны вам, как мы, например, стали бы вы так же волноваться об их судьбе?
— Да, — сказал убежденно капитан, — вы знаете, что стал бы. Кстати, вы мне не отвратительны.
— Я тоже погорячился. Извините, капитан, — сказал Аро и покинул мостик.
— Они на подлете, — сказал Кудараускас.
На небольшом экране появился повисший над «Сегежей» диск катера.
— Ну как там у вас, Баков? — спросил капитан.
— Встретьте нас у входа, — сказал старший помощник.
— Хорошо.
Загребин обернулся к Кудараускасу.
— Останешься здесь, Зенонас. Мы будем разговаривать с ними в кают-компании. Со мной будут Бауэр и Баков. Включи внутреннюю связь, чтобы быть в курсе всех разговоров. Посматривай на купол. Система сигнализации в порядке?
— Угу. Только что проверял.
— Ну, я пошел. В самом деле, встречу их у люка.
2
Встреча была похожа на официальный визит глав дружественных (или недружественных) держав друг другу, как их изображали в учебниках истории.
Загребин занял свое место за обеденным столом, во главе его. По правую руку от него сел Баков, по левую — шахтер Ренци и Пирра. За Баковым сидел Бауэр.
Басистый генерал, глава делегации подземелья, сидел на другом конце, и рядом с ним был отрядник, тот самый, изможденный, легко гнущийся мужчина в поношенной форме, который встретил Снежину в туннеле. В дальнем конце кают-компании на диванчике устроились патриций, Лещук и солдат из генеральской свиты с рацией, которую он поставил на шахматный столик. Лещук вскоре ушел. Кирочка была в машине одна, и Лещука потянуло проверить, как там дела.
Снежина, у входа поздоровавшись с капитаном, попросила разрешения привести себя в порядок. В каюте ее уже ждали тетя Миля и корона Вас со снадобьями и пилюлями, до которых он был большой охотник.
Снежине не хотелось выгонять из каюты друзей, и она разделась в душевой за матовой занавеской. Раздеваясь, выкидывала в каюту вещи и все не могла остановить улыбку, согнать ее с лица: она была дома, и звон стакана, в котором толстый корона Вас размешивал свои снадобья, и громкие вздохи — тети Мили были замечательным доказательством тому, что в самом деле никакого подземелья не существовало, что землистые лица обитателей пещеры только померещились ей.
— Тетя Миля, — попросила Снежина, — будьте добры, достаньте белье из верхнего ящика и брюки, форменные брюки, они, по-моему, где-то внизу лежат, а где, я не помню.
Горячие струи воды приятно впивались в тело, и было мирно и приятно, и из тела уходила бесконечная пещерная усталость. И Снежина поняла вдруг и ясно увидела, как Антипин и Кори сидят на холодном каменном полу камеры и ждут, когда их освободят.
Снежина схватила повешенные тетей Милей на занавеску вещи, выключила воду, оделась и, на ходу проглотив — зачем обижать корону Вас? — стакан с неприятным на вкус снадобьем, побежала в кают-компанию.
Процедура взаимного представления и рассаживания по местам заняла несколько минут, и поэтому, когда Снежина вошла в кают-компанию, переговоры еще только начинались.
— Садись сюда, — сказал Загребин, показывая на свободное место на нейтральной территории между двумя делегациями.
Снежина села между офицером-отрядником и Бауэром и вспомнила почему-то, как недавно в этой же кают-компании происходило представление других инопланетных гостей. И те были куда более чужими и незнакомыми, чем эти. А сейчас корона Аро сидит наверняка на мостике рядом со своим всегдашним оппонентом Кудараускасом, и они слушают, не пропуская ни слова, все, что говорится в кают-компании, а корона Вас, принципиально не интересующийся политикой, поклонник популярной на Короне теории о том, что прогресс осуществляется вне зависимости от политических деяний людей — только ученые могут ускорить или замедлить его, — корона Вас поплелся в буфетную вслед за тетей Милей, чтобы помочь ей приготовить чай для гостей. А эти, такие похожие, сидят напротив, и напряжение людей, которые не знают, попали они в гости или в ловушку, ясно читается на их бледных, землистых лицах.
— Мы хотели бы узнать о судьбе наших товарищей, которые попали к вам в плен, — говорит капитан ровным голосом, и Снежина возвращается к реальности.
Черная коробочка лингвиста на груди генерала вздрагивает. У генерала объемистый живот, множество знаков и значков на мундире и плоское лицо того неестественного синеватого цвета, которое принимают бледные лица под люминесцентной лампой.
— Вы не правы, — говорит генерал. — Они не в плену. Они — заложники. Мы не знаем, можем ли верить вам. Как только мы убедимся в том, что верить вам можно, мы выпустим ваших людей. Они находятся в безопасности. Женщина, сидящая за этим столом, может подтвердить мои слова.
Снежина кивнула головой. Потом спохватилась:
— Я не знаю. Антипина били. Где остальные, я не знаю.
— Он сам ударился о стол, — сказал генерал. — Мы никого не бьем.