Бесшабашный - Корнелия Функе

Особенно не поскупились аустрийские императоры на отделку северного крыла. В конце концов, его только для того и возводили, чтобы поражать императорских гостей богатствами и могуществом державы. Колонны нижнего зала были увиты гирляндами золотых цветов и фруктов. Беломраморный пол — в искусстве мозаики соперничать с гоилами все равно было бесполезно — оттенял своей строгостью красочность стен, в росписи которых запечатлелись все прославленные достопримечательности Аустрии: ее высочайшие горы, древнейшие города, красивейшие замки. Кстати, и замок, в развалинах которого все еще хранилось волшебное зеркало, тоже представал здесь во всей своей первозданной красе, а Шванштайн сказочной идиллией простирался у его подножия. На разрисованных холмах и долах не было еще ни трактов, ни железных дорог, зато в изобилии присутствовала диковинная живность, на которую предки императрицы обожали охотиться: великаны и ведьмы, водяные и лорелеи, единороги и людоеды.

Вдоль лестницы, что вела на верхние этажи, висели отнюдь не столь миролюбивые картины. Их заказал отец императрицы, возжелав увековечить все битвы империи — морские и сухопутные, зимние и летние, сражения с лотрингским братом, с кузеном с Альбиона, с мятежными карликами, с дикими правителями Востока. Любой гость, откуда бы он ни приехал, неминуемо обнаружил бы здесь картину, запечатлевшую войска его родины в сражениях с армиями империи. Разумеется, только в проигранных сражениях. И лишь гоилы, поднимаясь по дворцовым лестницам, могли не искать на стенах батальные полотна с изображениями своих гибнущих или спасающихся бегством предков, ибо с тех пор как они вступили в войну с человечеством, во всех без исключения битвах они одерживали только победы.

Двое часовых, встреченных Джекобом на лестнице, и не подумали его задержать, хоть он и был вооружен, а торопливо пробежавший слуга, обгоняя его, подобострастно поклонился. Здесь, в северном крыле, каждый знал Джекоба Бесшабашного, ведь Тереза Аустрийская часто приказывала его позвать, когда надо было поразить важных гостей всеми чудесами в ее кунсткамерах и рассказать были и небылицы про выставленные там сокровища.

Гоилов разместили в покоях третьего, самого роскошного, этажа. Джекоб, едва заглянув в анфилады, в первом же зале увидел часовых. Те смотрели на него выжидательно, однако он сделал вид, будто вовсе их не замечает, и повернул налево, где сразу за лестницей, доказательством некоторого, хотя и умеренного интереса императрицы к остальному миру, начинался зал подарков, привезенных ею и членами императорской семьи из путешествий.

Как и рассчитывал Джекоб, в зале никого не оказалось. Гоилов явно нисколько не интересовали ни меховой колпак тролля, привезенный прадедом императрицы из Иетландии, ни сапожки кельтского эльфа с Альбиона, ни тем паче содержание книг, расставленных здесь же на полках, ибо в книгах этих уж о гоилах-то наверняка не говорилось ничего лестного.

Северное крыло находилось в большом отдалении от покоев императрицы, и это дарило ее гостям обманчивую уверенность, будто за ними никто не наблюдает. Однако за стенами залов здесь тянулся нескончаемый лабиринт потаенных переходов, из которых можно было подсматривать за каждой комнатой, а в некоторые при необходимости и войти. Благодаря этим хитростям Джекоб когда-то смог нанести здесь несколько ночных визитов дочери чужеземного посла. Проникнуть в потайные переходы можно было через искусно замаскированные дверцы, одна из которых имелась и в этом зале. Неотличимая от облицовки стен, она пряталась под привезенной из Лотрингии роскошной портьерой, унизанной редкостными жемчужинами, какие находят только в желудках у дупляков.

Нырнув в темный проем, Джекоб первым делом споткнулся о дохлую крысу. Сколько ни травили их по приказу императрицы, крысы потайные переходы просто обожали. Через каждые три метра в стене был проделан глазок величиной не больше ногтя, искусно замаскированный с другой стороны то лепниной, то зеркалом. В первом зале, куда Джекоб заглянул, горничная вытирала пыль. Во втором и третьем — гоилы оборудовали временные канцелярии, и Джекоб невольно затаил дыхание, увидев за одним из столов Хентцау. Однако он пришел сюда не из-за него.

В тесноте и духоте темных переходов сердце билось сильней. Сквозь тонкие стены он слышал пение служанки, звяканье посуды, но в ту же секунду до Джекоба донеслось едва слышное покашливание, и он поспешно выключил фонарь. Ну конечно. Тереза Аустрийская шпионила за всеми своими гостями. С какой стати она станет делать исключение для своего злейшего врага, даже если тот женится на ее дочке?

Впереди затеплился огонек газовой лампы. Ее блики выхватили из темноты невзрачного человечка, мертвенно-бледного, словно вся жизнь его прошла в этих потаенных застенках. Джекоб, не дыша, вжался в стену, когда императорский шпион крадучись проскользнул мимо и исчез, притворив за собой потаенную дверцу. Если он ушел сменяться, времени остается немного.

Шпион вел наблюдение как раз за тем залом, который Джекоб и искал. Голос Темной Феи он узнал прежде, чем увидел ее саму в крохотный глазок. Лишь несколько свечей скупо освещали помещение. Портьеры были задернуты, но солнечные лучи просачивались сквозь бледно-золотистую парчу, а сама фея стояла возле одного из окон, словно желая заслонить своего возлюбленного даже от такого процеженного света. Но и в затемненном зале ее кожа мерцала, источая лунное сияние. Не смотри на нее, Джекоб.

Король гоилов стоял у двери. Лицо его и в полутьме пылало огнем, и Джекобу почудилось, что даже сквозь стену он ощутил его нетерпение.

— Ты требуешь, чтобы я поверил в сказки. — Каждое слово заполняло собой пространство. В его голосе слышалась сила и умение держать собеседницу в узде. — Когда в эти сказки верят глупцы, требующие, чтобы мы вернулись обратно под землю, не скрою, меня это всего лишь забавляет. Но не жди подобной же наивности от меня. Нельзя одним лишь цветом кожи обеспечить то, за что сражались больше сотни тысяч солдат. Неправда, что я непобедим, и он тоже непобедимым меня не сделает. Даже эта свадьба подарит нам мир лишь ненадолго.

Фея попыталась что-то возразить, но он себя перебить не позволил.

— На севере у нас мятеж за мятежом, царьки на востоке не трогают нас лишь потому, что еще не додрались друг с другом. На западе мне приходится подкупать Дроздоборода, который на мои же деньги вооружается за моей спиной, не говоря о его кузене на острове… Ониксовым гоилам я не угодил цветом кожи. Мои оружейные заводы не успевают штамповать патроны для моих солдат. Лазареты переполнены, а две моих важнейших железных дороги взорвали партизаны. Сколько помню, во всех наших сказках, которые матушка мне рассказывала, обо всем этом ни слова. Предоставь простонародью верить в нефритового гоила и прочую каменную дребедень. Нынешний мир делается из железа.