Черный сад. Армения и Азербайджан между миром и войной - Томас де Ваал

Чтобы дать разгореться конфликту, центру нужно было просто сидеть, сложа руки. В реальности же центр сделал наихудший выбор. В 1991 году он вручил каждой из сторон по чаше с ядом – передал обеим республикам советские военные арсеналы. Тем самым Москва позволила им превратить распрю, участники которой воевали друг другом охотничьими ружьями и острыми перьями публицистов, в полномасштабную войну, ведущуюся с применением танков и артиллерии.

Примечания:

1. Интервью с Гамбаром 7 апреля 2000 г.

2. Интервью с Кочаряном 25 мая 2000 г.

3. Laitin and Suny, "Karabakh: Thinking a Way out", p. 145

4. Томсон был в известной степени демонизирован армянскими историками за признание де-факто азербайджанского владычества над Карабахом, которое продолжалось и в коммунистическую эпоху. Но судя по архивным документам, его действия были продиктованы больше инстинктивным стремлением к стабильности, нежели армянофобией: полагая, что сохранение контроля Азербайджана над Карабахом наилучшим образом способствует стабильности в регионе, Томсон вместе с тем направил в Лондон телеграмму, о том, что армянам следует отдать территории в восточной Турции.

5. Bechhofer, In Denikin's Russia, p. 283.

6. Mutafian, The Caucasian Knot, р. 134

7. Историческая справка, стр. 33

8. Об экономических вопросах и в частности кочевниках, см.: Yamskov, Ethnic Conflict in the Transcaucasus.

9. Интервью с Яковлевым 8 декабря 2000 г.

10. Интервью с Шамилем Аскеровым 20 ноября 2000 г.

11. Интервью с Тишковым 5 декабря 2000 г.

12. Vaksberg, The Soviet Mafia, p. 192.

13. "Московский комсомолец" 18 октября 1995 г.

14. Интервью с Мурадяном 5 мая 2000 г.

15. Интервью с Рустамханлы 8 ноября 2000 г.

16. Интервью с Капутикян 26 сентября 2000 г.

17. Интервью с Оганджаняном 5 октября 2000 г.

18. В 1989 г. размер средней заработной платы в СССР составлял 182 руб.; в Азербайджане – 132 руб. См.: Ариф Юнусов. "Азербайджан в постсоветский период: проблемы и возможные пути развития". – В кн.: "Северный Кавказ и Закавказье: проблемы стабильности и перспективы развития" (Москва, 1997), стр. 130.

19. Vaksberg. The Soviet Mafia, p. 254

20. Кочарян, беседа с Андреем Карауловым в передаче "Момент истины" на телеканале ОРТ 10 января 1994 г., опубликовано в кн.: Арутюнян. События, том V, стр. 271.

21. Интервью с Шугаряном 13 декабря 2000 г.

22. Интервью с Алекперовым 7 июня 2000 г.

23. Величко. Кавказ, стр. 155

24. Балаян. Очаг, стр. 21

25. Slezkine, "The Soviet Union as a Communal Apartment", p. 229. Образ особняка – адаптация блестящей метафоры Слезкина, уподобившего Советский Союз коммунальной квартире.

26. Gellner, Nationalism in the Vacuum, p. 250.

Глава 10. Урекаванк. Непредсказуемое прошлое

Самвел Карапетян развернул на полу своего кабинета двухметровый рулон ватманской бумаги. Издали этот прямоугольник плотной белой бумаги с нанесенным на него множеством цветных точек смахивал на абстракционистское полотно Джексона Поллока. Но склонившийся над ним Самвел походил не на живописца, а скорее на генерала, разрабатывающего план очередной кампании.

Это была карта Кавказа, составленная по итогам переписи населения царской России в 1914 году. Самвел выяснил этнический состав всех населенных пунктов – больших и малых – между Черным и Каспийским морями и присвоил каждой народности свой условный цвет. Потом он раскрасил каждую деревушку и город на карте в соответствии с национальной принадлежностью населения.

В результате получился букет многоцветных созвездий, ставший своего рода исторической рентгенограммой Кавказа. В равнинных районах преобладали черные точки, которыми обозначались "татары", то есть азербайджанцы. Плотные группы зеленых точек в высокогорных районах Кельбаджарского и Лачинского районов обозначали курдские поселения. Редкие голубые кружки – русских. На территории нынешнего Азербайджана Самвел обратил мое внимание на две длинные красные полоски: одна тянулась вдоль южных предгорий Кавказского хребта, а другая по вертикали пересекала территорию Нагорного Карабаха. Это были армяне – то есть Самвел хотел показать, что именно они и являются истинными хозяевами и стражами азербайджанских предгорий.

Самвел Карапетян – один из самых непримиримых участников яростного конфликта между Арменией и Азербайджаном, а именно спора о далеком историческом прошлом обоих народов. Его шумный кабинет на шестом этаже Института искусств в самом центре Еревана похож на генеральный штаб этой кампании. В шкафах – документы, тысячи фотографий и более двухсот карт Нагорного Карабаха. На стенах – множество карт, а также плакаты и календари с изображением карабахских монастырей.

Нагорный Карабах, из-за которого разгорелся спор, является полем ожесточенной битвы, которую ведут между собой армянские и азербайджанские историки. Их мало интересует недавняя история. Они упрямо исходят из не признаваемой международным правом посылки, что тот, кто первым владел данной территорией, и является ее хозяином на вечные времена – то, что в римском праве именовалось prior tempore – fortior jure. В результате Карабах превратился в административно-территориальную единицу с "непредсказуемым прошлым", как когда-то говорили о Советском Союзе.

Первые перышки листьев пробились на деревьях кладбища Урекаванка. Серые стены средневековой церкви оттенялись зеленью. Эта церквушка и это кладбище, куда меня привез Самвел, стали первым пунктом нашей экспедиции по северной части Нагорного Карабаха. Самвел путешествует по этим местам каждую весну, в конце марта или начале апреля, как сейчас, когда стоит мягкая погода и редкая пока еще листва не прячет надгробий от объектива его фотоаппарата.

Самвел и две его ассистентки, приступают к работе с прусской деловитостью. Прежде всего Эмма и Наринэ развернули длинную рулетку и принялись обмерять церковь. Потом с помощью прутиков и карандашей они соскоблили грязь с длинных холодных могильных плит в церкви, чтобы прочитать высеченные на них надписи. Самвел прочел армянские буквы надписи и сказал, кто захоронен в могиле. Внешне Самвел производит внушительное впечатление: он высок ростом, у него подвижные внимательные глаза и совершенно лысая голова.

Под этими надгробными плитами, объяснил Самвел, покоятся епископы и князья из рода Бегларянов. Бегларяны были одним из пяти кланов меликов или князей, которые правили Карабахом в XV-XIX веках. Это были крупные феодалы, которые не допускали сюда завоевателей и свято хранили армянские традиции в карабахских горных крепостях, за что и были удостоены чести оставаться хранителями армянской государственности даже в мрачную пору персидского владычества.

Впрочем, судя по летописям, их холодные замки становились ареной интриг и распрей, скорее заставляющих вспомнить кровавые сюжеты "Макбета" и "Генриха Пятого". Брат убивал брата ради титула, семьи меликов строили козни друг против друга. В 1824 году незадолго до отмены феодальных титулов, российский генерал-губернатор Кавказа Алексей Ермолов в отчаянье направил царю письмо с подробностями кровавых междоусобиц Бегларянов из-за родовых поместий и прикрепленных к ним крепостных крестьян (1).

Самвел и его помощницы ходили по росистой траве родового кладбища Бегларянов, точно члены киносъемочной группы, расчищающие площадку для натурных съемок. Они выдирали из земли ягодные кустики и молодые побеги, обмеряли каждую могилу, соскребали с каждой плиты мох и грязь, копировали все надгробные надписи. Потом Самвел фотографировал каждую могилу, а Эмма и Наринэ держали самодельный метр с прилаженными к нему тремя карточками с числами. Впоследствии все фотографии были переведены в цифровой формат и сохранены на компакт-диске.

"В Карабахе нет ни одной деревни, где бы я не смог почувствовать себя как дома", – говорит Самвел. Наступил вечер, и мы сидели за столом в гостиной у Сармена Даллакяна. Дровяная печка с ржавыми дверцами служила одновременно и системой отопления, и кухонной плитой, и тостером. На ней подогревалось молоко, надоенное от коричневой коровы Марал. На ужин нам подали хлеб, сыр и зелень. Самвел останавливался в этом доме двадцать один год назад, когда ему было девятнадцать. С тех пор деревня Талыш была захвачена азербайджанцами, сожжена и почти два года удерживалась ими, пока армяне опять не отбили ее. Большинство домов в Талыше до сих пор в руинах.

Самвел занялся историей в 1978 году, когда ему было семнадцать лет. Вместо того, чтобы поступать в институт, он отправился в долгий поход по Нагорному Карабаху, снимая старые армянские памятники фотоаппаратом "Смена" – самой дешевой моделью советского производства. Через два года – тогда-то он впервые и попал в Талыш – он отправился путешествовать на все лето и пересек Азербайджан и Нагорный Карабах, одолев тысячу километров и останавливаясь на постой в таких вот деревенских домах. Так родилась его миссия.

В советском Азербайджане Самвел вызывал подозрение. "В Азербайджане нет ни одного областного центра, где бы я хоть раз не попадал в милицию или в местное отделение КГБ", – вспоминает он. Очень скоро причина стала ему ясна. По его словам, он стал препятствием в целенаправленной кампании по "азербайджанизации" культурной истории республики путем уничтожения всех армянских артефактов. Возвращаясь сюда каждый год, вспоминает Самвел, он обнаруживал уничтоженные памятники, которые еще совсем недавно стояли целые и невредимые, как, например, церковь девятого века в Кедабекском районе на северо-западе Азербайджана. "Я приехал туда во второй раз в 1982 году – а первый раз побывал там в 1980-ом – и она была на половину разрушена. Я увидел лопату и топор на земле, словно кто-то оставил их там, а сам ушел обедать. Единственное что мне оставалось – выбросить инструменты в ущелье".