Белая река (СИ) - Далинская Олеся

Едва успев удержать на груди сползающее испорченное платье, Ева почувствовала на шее прохладные лезвия его руки. Поставил спиной к жрецам и, услышав изумленный возглас Кастра, она подняла глаза на высшего.

О, какой адский водоворот кружил в них. Тут ярость, и вожделение и жажда кого-нибудь грохнуть с особой жестокостью…Ева не произнесла ни звука, не нарушала зрительный контакт со своим монстром, пока он не произнес, поясняя увиденное что-то там на ее обнаженной спине.

— Жрица Белой реки. К нам вернулась Эвита.

Пристально смотрел, также не отрываясь на нее, теперь сжигая чистой яростью темной крови с древних алтарей.

— Почему я ушла от тебя Гор?

А вот в темноте глаз промелькнула мимолетной тенью беззащитность. Перед ее словами. У высшего нет ответа для нее? Сокольничий, чуть вскинул подбородок, но ему не обмануть, вопрос выбивал из-под него землю, оставляя безоружным перед тем, что наворотили они в прошлой жизни.

Лезвия у шеи, едва касаясь тонкой кожи, грозили перерезать ее и не давали даже на миллиметр сдвинуться. За спиной молчание, тягостное и слегка неловкое — они тоже не просветят потерявшую память наездницу насчет подробностей того, что случилось между Эвитой и Гором.

Внутри закипала волна злости. Ей предъявляют, ею командуют, ей, в конце концов угрожают, но при этом не желая поднимать щекотливую тему из былых времен. Да пошел он, — сверкнула глазами Ева и он безошибочно угадал, когда из нее выплеснуло так мешающий сейчас страх…И она сделала шаг назад…Гор, с искаженным лицом, резко отдернул руку, испугавшись ненароком порезать доведенную до крайности Еву, которая не побоялась дернуться под смертоносными лезвиями.

— Эви…Черт тебя дери. — Разозлился Гор, но убрал когти.

Ева молча прошла к зеркалу, Киаран и здесь, в такой драматический момент не удержался, чтобы не прицокнуть языком, лапая глазами обнаженные плечи и едва прикрытую грудь. Повернулась спиной, и обернувшись, ошарашенно разглядывала то, что уже все, кроме нее прекрасно рассмотрели.

От затылка, от того место где выступала шишечка позвонка и вниз по позвоночнику шли символы, чем-то похожие на азиатские иероглифы, белоснежные, с легким блеском. Они вертикалью уходили почти до самого копчика.

— Если Гор позволит, я мог показать тебе свои, наедине конечно… — широко улыбнулся Киаран, но Ева не слушала. Киарану достался только острый, предостерегающий взгляд Гора.

Ей не до его пошлых шуточек. Когда это появилось на ней? — она нахмурилась, уставилась на свои заплаканные, слегка красноватые глаза и снова опустила к чудной татуировке. Пошевелила мышцами спины и, заметив белые искристые переливы на иероглифах, ахнув, повернулась к наблюдающим за ней остальным.

— Кто-нибудь объяснит, что это такое?

Гор стоял склонив голову в сторону, с тем выражением лица, когда говорят, — «Давай, детка, я готов смотреть представление». Да ну его! Взглянула на Киарана, и тот, пожав плечами, вздохнул.

— Это твое имя, на языке богов. — Блеснул белозубой улыбкой, — и нет, это не стирается.

Она снова посмотрела на свое отражение, увидев в нем лицо Гора, его глаза, смотревшие с горькой насмешкой на нее и взорвалась.

— Да пошли вы все! — чувствуя, как ее накрывает мутное, душное бешенство, она переводила взгляд с одного на другого, — я родилась в другом мире, моя мать была учительницей и нас бросил отец. Меня зовут Ева, мне тридцать семь лет, в двадцать пять я вышла замуж…Его звали Виталий и он умер от лейкоза прошлом году…

Последнюю фраза она почти прокричала, с досадой понимая, что на глаза снова наворачиваются слезы и обнажают перед ними ее слабость.

— Ева… — с сочувствующим видом к ней шагнул Кастр, но остановился, когда она предостерегающе подняла ладонь.

— У меня поехала крыша на почве потери любимого человека и вы все, весь ваш гребаный мир лишь плод моего воображения, — упрямо не верила в происходящее Ева, судорожно, до белых костяшек пальцев, прижимая платье к груди.

— Что значит крыша поехала? — тихо спросил у Гора Киаран.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Она считает, что сошла с ума, — вместо высшего ответил Кастр, встревоженно поглядывая на Еву.

— Нет, милая, так не получится отделаться, ты здесь и ты жрица Белой реки. — Покачал головой Киаран, — да ты не волнуйся так, эта не самая худшая роль для женщины в нашем мире. Ты красивая, желанная…У тебя теперь за пазухой свой ручной высш…

— Еще одно слово и ты вылетишь отсюда прямиком во дворец, к так заждавшимся тебя теням. — С мрачным видом высказал свою угрозу высший, и устало прошелся ладонью по лицу.

— Что теперь будем делать, Гор? Она ничего не помнит.

— Не знаю, Кастр.

— Зато я знаю, — подала голос Ева, — вы все уберетесь и дадите мне переодеться.

Удивленно вскинул брови Гор.

— Это моя комната.

Приосанившись, но чуть смутившись под внимательными взглядами мужчин, Ева сухо отрезала.

— Тогда я удаляюсь в свою.

— В башне теперь нет твоей комнаты, — с нажимом на слове «твоей», со зловещим выражением лица ответил Гор. — Ты остаешься здесь.

Киаран подмигнув замолкшей Еве, и когда до нее дошел смысл сказанного, она скривилась.

— Еще чего.

Тот даже бровью не повел, просто равнодушно проигнорировал ее протест, и вопросительно посмотрел на жреца теней и Кастра.

— Гор, она точно ничего не помнит. Ну, посуди сам, после двух перерождений…

— Киаран? — обратился высший к жрецу теней.

— Хитки? — ответил тот вопросом на вопрос.

Гор опустил лицо к полу, с досадой отвернулся к окну.

— Только она умеет варить то снадобье, и только ей под силу вернуть воспоминания, Гор.

Ева не понимая о чем они, переводила взгляд с одного на другого, пытаясь уловить суть их немногословного диалога.

— О чем вы? Зачем к Хитки?

Пристальный, уже не сверкающий яростью и праведным гневом, не характерный для него взгляд высшего взбудоражил сильнее всего. Он застыл на ее лице, с примесью горечи и боли.

— Видишь ли Ева, — Киаран замолчал, словно подыскивая нужные слова, — это единственный способ вспомнить.

Ева недоуменно повела обнаженными плечами.

— А в этом есть необходимость?

— Д-да, — ей не понравилось как коротко стрельнул глазами жрец на застывшего статуей Гора, тяжелый взгляд которого снова завис на ней, — видишь ли…те, плиты…

Замявшегося Киарана перебил мрачный голос Гора.

— Ты помогала императору спрятать камни.

Захлопнув с треском дверь, она сползла на пол и, уткнувшись в ладони, проклинала тот день, когда пошла с подругой в ночной клуб. Все оттуда началось, это безумие.

Дверь вибрировала от стука.

— Ева открой. Думаешь сломать не смогу, прекращай реветь! Ты слышишь?

Через десять минут спора, она не выдержав того бреда, что они несли и заперлась в уборной. Конечно сломает, — согласилась с ним мысленно Ева, вспомнив разломанную мебель, в тот злополучный день, когда она пропала в тумане. Медленно подняла лицо и уставилась на противоположную идеально белую стену — та женщина, вероятней всего, и правда богиня говорила о том же, что сейчас обсуждалось за дверью этими невыносимыми бесчувственными идиотами. Вздохнув, она обреченно уронила голову на коленки — Эвита, а получается она, помогала спрятать эти проклятые плиты. Уму непостижимо. Из путаного разговора жрецов и Гора, она смогла понять несколько ключевых моментов — спрятала священные камни жрецов, была на стороне Церона, не принимая воззрений сокольничего, но при этом, состояла с ним в интимной связи…А, еще ушла от него. Хм, немудрено…

— Ева открой!

— Пошел на хрен!

— Отойди от двери.

Ева вскочила, представив, как врывается разъяренный Гор, кромсает в щепки дверь, а может и ее, торопливо выкрикнула.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Я выйду! — за дверью повисла тишина, но он там, на сто процентов уверена, — приведу себя в порядок и выйду. Мне нужно побыть одной, в конце концов!

Прильнув к двери ухом, Ева не услышала ни малейшего звука. Ушли?

Что ж, нужно и правда взять себя в руки и успокоиться. Открыв шкаф и выдернув из него огромный махровый халат Гора, она включила вентиль. Упало к ногам прекрасное платье и, переступив кольцо переливающейся невесомой ткани, она погрузилась в исцеляющую воду.