Дело в стиле винтаж - Изабел Уолф

— Они ужасно относились к Рокси. И это было очень… неприятно. — Когда он подносил к губам стакан с водой, его рука дрожала.

— Почему? — поинтересовалась я. — Девушки не сошлись характерами?

— Еще как сошлись. — Майлз поставил стакан. — Рокси и Клара были лучшими подругами. А в начале летнего семестра… они поссорились. — Я смотрела на Майлза и не понимала, почему это так его огорчает. — У Клары пропала одна вещь, — объяснил он. — Золотой браслет. И она обвинила в этом Рокси. — На его скулах заходили желваки.

— О…

— Но я знал: это совершенно невероятно. Роксана может достать кого угодно, как и многие подростки, но не способна на такое. — Он провел пальцем под воротником рубашки. — Как бы то ни было, мне позвонили из школы и сказали, что Клара и ее родители утверждают, будто Рокси украла этот злосчастный браслет. Я был в ярости. И заявил, что не позволю обвинять мою дочь в таких вещах. Но директриса повела себя… предвзято и возмутительно. — У Майлза на виске забилась жилка.

— В каком смысле?

— Отказалась принять версию Рокси.

— А какой была эта версия?

— Как я уже говорил, Роксана и Клара были близкими подругами и постоянно обменивались вещами, как все девушки в их возрасте. Я обратил на это внимание, когда Клара оставалась у нас на Пасху. Однажды она вышла к завтраку в одежде Рокси, увешанная ее украшениями. Рокси, в свою очередь, тоже брала вещи у Клары. Девушки считали это забавным.

— Ты хочешь сказать, что браслет был у Рокси?

Майлз покраснел.

— Он оказался в ее ящике — но она его не украла. Зачем ей брать чужие вещи, если у нее полно своих? Она объяснила, что Клара одолжила ей браслет, а у подруги находятся некоторые ее украшения. Этим все должно было и кончиться, — вздохнул Майлз. — Но Уайклиффы решили раздуть дело. Они отвратительные люди!

— И что они сделали?

Майлз набрал в грудь воздуха, затем медленно выдохнул.

— Пригрозили позвонить в полицию. И у меня не осталось выбора: я, в свою очередь, пригрозил, что подам на них жалобу, если они не прекратят клеветать на мою дочь.

— А как отреагировали на все это в школе?

Губы Майлза сжались в тонкую линию.

— Они встали на сторону Уайклиффов — вне всяких сомнений потому, что он вложил полмиллиона в их новый театр. Это было… просто тошнотворно. И… я забрал оттуда Рокси. Как только она сдала последний экзамен, отвез ее домой. Это было моим решением — покинуть ту школу.

Майлз глотнул воды. Я не знала, что сказать, но тут подошел официант забрать тарелки. К тому времени как он вернулся с основным блюдом, Майлз слегка успокоился, неприятности в прежней школе поблекли, а потом и вовсе забылись. Желая поднять ему настроение, я еще немного поговорила о пьесе. Майлз попросил счет.

— Я на машине и могу отвезти тебя домой.

— Спасибо.

— К тебе домой или, если хочешь, ко мне. — Он вгляделся в мое лицо, ожидая, какой будет реакция. — Я снова готов одолжить тебе футболку… и зубную щетку. У Рокси есть фен, если он тебе нужен. Она сегодня на вечеринке в Костуолдсе. — Так вот почему она ни разу не позвонила ему на мобильный. — Я заберу ее завтра днем. И мы с тобой можем вместе провести утро, а затем где-нибудь пообедать. — Мы встали. — Как тебе такой план, Фиби?

Метрдотель протягивал нам наши пальто.

— Звучит… очень мило.

— Вот и хорошо, — улыбнулся Майлз.

Мы ехали по южному Лондону под звуки концерта Моцарта для кларнета, и я чувствовала себя счастливой. Когда Майлз остановился возле своего дома, я посмотрела на сад перед ним, огороженный невысокими самшитами, вокруг которых шел забор из кованого железа. Майлз отпер дверь, и мы вошли в просторный холл с обитыми панелями стенами и черно-белым мраморным полом, отполированным до блеска.

Когда Майлз забирал у меня пальто, я краем глаза увидела большую трапезную с длинным столом из красного дерева. Я прошла вслед за ним на кухню — мебель там была расписана от руки, а гранитные столешницы сияли под точечными светильниками на потолке. Сквозь французские окна виднелась широкая, обсаженная деревьями лужайка, уходящая в темноту.

Майлз взял из холодильника бутылку «Эвиан», и мы поднялись на второй этаж. Его спальня была выдержана в желтых тонах, и к ней примыкала ванная комната с железной ванной и камином. Я разделась и спросила:

— Могу я получить свою зубную щетку?

Майлз вошел в ванную, одобрительно взглянул на мое обнаженное тело и открыл шкафчик, в котором стояли бутылочки с шампунями и пеной для ванн.

— И где же она? — пробормотал Майлз. — Рокси постоянно рыщет здесь. А, нашел. — Он вручил мне новую щетку. — А как насчет футболки? Могу принести. — Он поднял мои волосы и поцеловал в шею, а потом в плечо. — Если, конечно, она тебе нужна.

Я повернулась к нему и обхватила руками его талию.

— Нет, — прошептала я. — Не нужна.

Мы проснулись поздно. Я взглянула на часы на прикроватном столике и почувствовала руку Майлза на своей груди.

— Ты такая очаровательная, Фиби, — прошептал он. — Похоже, я начинаю в тебя влюбляться. — Он поцеловал меня, и мы снова занялись любовью…

— В этой ванне можно плавать, — сказала я чуть позже.

Майлз присоединился ко мне — и я лежала на его груди в облаке пены.

Спустя несколько минут он стал изучать мою руку.

— У тебя сморщились кончики пальцев. — И поцеловал каждый из них. — Пора вытираться. — Мы выбрались из ванны. Майлз взял из кипы, лежащей на стуле, белую махровую простыню и обернул вокруг меня. Мы почистили зубы, он забрал у меня зубную щетку и поместил ее в подставку рядом со своей. — Пусть стоит здесь, — сказал он.

— У меня мокрые волосы. Можно взять фен?

Майлз обмотал вокруг талии полотенце.

— Пошли.

Мы пересекли лестничную площадку — раннее осеннее солнце светило сквозь окна, идущие от пола до потолка. На дальней стене висел прекрасный портрет Рокси.

— Это Эллен, — объяснил Майлз, когда мы остановились перед ним. — Я заказал его к нашей помолвке. Ей было двадцать три.

— Рокси так похожа на нее, — сказала я и перевела взгляд на Майлза. — И у нее твой нос и подбородок. — Я погладила их тыльной стороной ладони. — Ты жил с Эллен здесь?

— Нет. — Майлз открыл дверь спальни, на которой розовыми буквами было написано «Роксана». — Мы жили в Фулхэме, но после смерти Эллен я решил переехать — не мог справиться с постоянно одолевавшими воспоминаниями. Меня пригласили в этот дом на обед, и я влюбился в него. И когда вскоре владельцы выставили его на продажу, то обратились сразу ко мне. А теперь…

Комната Рокси была большой, с толстым белым ковровым покрытием, с розово-золотым пологом из дамаста над белой кроватью. На туалетном столике выстроились баночки с дорогими кремами и лосьонами для тела, а также несколько разнокалиберных флаконов с духами «Жадор». Перед занавешенными розово-золотыми шторами окнами стоял шезлонг из бледно-розовой парчи, а на подставке рядом с ним лежали дюжины две глянцевых журналов.

Я заметила кукольный дом — георгианский особняк с черной блестящей дверью и окнами от пола до потолка.

— Он так похож на твой дом.

— Его точная копия, — пояснил Майлз, открыл его, и мы посмотрели внутрь. — Здесь скрупулезно передана каждая деталь, вплоть до светильников и люстр, жалюзи работают, а дверные ручки латунные. — Я смотрела на копию железной ванны с ножками-лапами, в которой недавно нежилась. — Я подарил его Рокси, когда ей исполнилось семь лет, — сказал Майлз. — Думал, это поможет ей чувствовать себя здесь как дома, — и она до сих пор играет с ним. — Он выпрямился. — Ладно, пошли дальше… — Теперь мы оказались в гардеробной Рокси. — Фен у нее здесь. — Он кивнул на белый столик с целым арсеналом средств для волос. — А я пока приготовлю завтрак.

— Я быстро.

Кроме фена тут были приспособления для выпрямления и завивки волос, термобигуди, щетки, расчески… Высушив волосы, я посмотрела на ряды вешалок с одеждой вдоль трех стен. Никак не меньше сотни платьев и костюмов. Слева я увидела кирпично-красное замшевое пальто из весенней коллекции Гуччи. Я также обратила внимание на атласный брючный костюм от Мэтью Уильямсона и коктейльное платье от Хусейна Чалаяна. Заметила пять лыжных костюмов и по крайней мере восемь длинных платьев в муслиновых чехлах. Под одеждой на длинной подставке для обуви размещалось не менее шестидесяти пар туфель и ботинок. Вдоль одной из стен стояло несколько сизалевых корзин с тремя дюжинами сумочек.

У моих ног лежал последний номер «Вог». Я подняла его, и он открылся на развороте. Половину вещей помечали розовые липучки в форме сердечка. Синее шелковое бальное платье стоимостью две тысячи сто фунтов, черное платье с одним плечом от Зака Позена. Рядом с ярко-розовым мини-платьем от Роберто Кавалли за тысячу пятьсот девяносто пять фунтов было приклеено сердечко с надписью, сделанной большими круглыми буквами: «Проверить, нет ли такого у Сиенны Фенуик». Было взято на заметку и шелковое вечернее платье от Кристиана Лакруа, ткань которого напоминала витраж. Оно стоило три тысячи шестьсот фунтов. «Только по специальному заказу», — написала рядом с ним Рокси. Я покачала головой, гадая, какие из этих творений вознамерилась заиметь дочка Майлза.