Золото мертвых. Дворянин - Юрий Корчевский

И он повернул к Москве. Сдаст пушки в Артиллерийскую канцелярию – так назывался теперь Пушечный приказ – и тогда отправит канониров домой, к семьям. Небось там уже соскучились по кормильцам, переживают, всё ли обошлось? Писем на родину никто из канониров не отправлял, и весть о победе Петра долетит до Вятских краёв быстрее, чем туда доберутся сами канониры. Вряд ли их там встретят, как героев, никто ещё не знает об их весомом вкладе в победу.

Но Андрей уже решил устроить для них в честь победы, в благодарность за службу ратную, пир. Деньги – двойное жалованье – уйдут на подарки семьям, на покупку изб или коров. А в памяти останется именно чествование.

До Москвы добирались долго. Переходили вброд реки, где можно было, а где-то и мосты приходилось искать. Пропылённые, усталые, но дошли.

Пушки с передками и подводы с огневыми припасами заняли весь двор Андрея. Самих канониров он разместил на постоялом дворе, заказал сытный ужин и баню. За баню канониры особенно благодарили. Две недели, которые шли к Москве, они не мылись, волосы на голове сбились от пыли колтуном, да и одежонку простирнуть требовалось.

Следующий день был посвящён приведению пушек в порядок, поскольку их надо было сдать в Артиллерийскую канцелярию. Пётр хоть и взял военные трофеи, да пушек среди них было мало. А царь нуждался в пушках, убедившись после Полтавы, что они главная ударная сила. К тому же он планировал строить на Неве флот, которому тоже были нужны пушки. Канцелярия пушки покупала, и потому канониры чистили каналы стволов, оттирали стволы снаружи – щётками, водой со щёлоком, мыли лафеты. К концу дня пушки выглядели, как новые, только что с завода. Конечно, износ пушек существовал, но он был очень мал, и потому их приняли.

Следующим днём, получив деньги, Андрей устроил настоящий пир. Он арендовал целую трапезную на постоялом дворе, заказал различные кушанья на всех – и канониров, и ездовых.

Пир был с вином и водкой и удался на славу. Вначале Андрей сказал короткий тост. Он восславил Петра и силу русского оружия, а потом поимённо отметил тех, кто отличился. Отмеченные вставали, под восторженные крики присутствующих выпивали чарку и раскланивались. Для них празднество было необычным событием, о котором потом долго будут расспрашивать многочисленные родные.

По просьбе Андрея трактирщик следил за выпивкой. Его прислуга меняла опустевшие кувшины и штофы с водкой, но пьяненьким уже не наливали: Андрей не хотел, чтобы его люди напились и наутро не помнили торжества. А чем они хуже знати? Пётр и генералы пиршествовали сразу после победы, прямо на бранном поле, закатывали пиры по прибытии в Москве и Питербурхе. Вот и Андрей решил сделать людям праздник.

Пиршество продолжалось до полуночи, а утром Андрей лично раздал всем жалованье, как и обещал, – двойное. Особенно отличившимся сверх того давал по серебряному рублю, а не медные деньги, как на жалованье. Многие такие деньги впервые держали в руках и от избытка чувств прослезились. Потом начали благодарить Андрея:

– Спасибо, барин! – и кланялись.

Андрей повысил голос:

– Полноте, братцы! Царь поклоны запретил. Это вам всем спасибо за труды ваши ратные. А сейчас по кораблям. Отплываете домой, небось семьи соскучились. Обязательно всем на заводах, в деревнях своих расскажите, как шведов били. Пусть дети и жёны гордятся вами да потомкам расскажут.

Андрей лично проводил их к пристани, и на двух небольших ушкуях канониры его отплыли. Как по команде, сняли шапки, отвесили поклоны земные и закричали:

– Спасибо, барин! Если что – зови, не подведём!

Утрясая дела, коих накопилось за время его отсутствия множество, Андрей пробыл в Москве несколько дней. Потом поехал в Питербурх – надо было стройку своего дома посмотреть, проверить работу кирпичного завода.

Вроде он и недолго отсутствовал, а увидел, как многое в облике города изменилось. Расстроилась Троицкая площадь на Петроградской стороне, ставшей потом центром города. Главные стройки – деревянная церковь Святой Троицы, куда ходил молиться за погибших царь, по периметру – типография, госпиталь, здания канцелярий. Все здания были деревянными, но уже возводились и каменные – канцлера Головкина, вице-канцлера Шафирова, князя Ивана Бутурлина, графа Никиты Зотова, Матвея Гагарина. На площади стояло питейное заведение «Четыре фрегата», куда могли зайти и угоститься табаком, пивом, вином и водкой приличные люди. Посещали сие заведение иностранные дипломаты, сановники, захаживал и сам Пётр.

После победы под Полтавой, когда шведская угроза рассеялась как дым, строительство города активно продолжилось, и уже к 1714 году по переписи в Питербурхе было 34 500 домов. Строительство возглавил первый питербурхский генерал-архитектор Доменико Трезини, ему активно помогал немецкий архитектор Андреас Шлютер.

Недалеко от площади был первый и единственный пока городской рынок – «Гостиный двор».

В 1710 году Трезини начал строить на Васильевском острове, где в Неву впадает Фонтанка, Летний дворец для Петра, располагавшийся в Летнем саду. Больших помещений с высокими потолками Пётр не любил. Семь комнат первого этажа занимали покои и приёмная царя, семь комнат второго этажа занимала Екатерина.

Был проложен и вымощен Невский проспект, в дальнейшем – главная улица города. Прокладывали его и мостили пленные шведы, а в дальнейшем и подметали, содержали его в порядке.

После того как шведская угроза миновала, царь раздал землю на южном берегу Финского залива. Самый большой участок достался любимцу и соратнику Петра, Александру Даниловичу. Меншиков с присущим ему размахом возвёл там трёхэтажный дворец, возле возникли дома чиновников поменьше и прислуги, город назвали Ораниенбаумом.

Себе Пётр сначала взял Стрельну, где воздвигли большой деревянный дом. Потом царю захотелось чего-то более внушительного, куда и иностранных послов не стыдно было бы пригласить, и он облюбовал Петергоф, откуда был виден остров Котлин. Строил Петергоф Леблан.

Андрей не мог позволить себе нанять такого архитектора, не по чину. Но Винченцо тоже оказался неплох.

Пока Андрей ехал на возке, он видел возведённые дома знати, купцов, промышленников – его дом был не хуже. Не дворец, как у Меншикова, но и царя пригласить не зазорно.

Из Москвы Андрей ехал не один: он вёз с собой племянника своего московского мажордома Макария – Евграфа. Совсем молоденьким пареньком определил его Андрей в Навигацкую школу. Все годы обучения жил он в доме Андрея, кормился за его счёт. Зато науки с прилежанием изучал, о чём получил свидетельство – второй в выпуске. Это о многом говорило. В числе немногих он получил специальность инженера.

Евграфу предлагали государеву службу, но молодой человек отказался, решил служить Андрею. Ему помощник, тем более грамотный, нужен был до зарезу, планов после возвращения с войны было громадьё.

Решил Андрей завод в Питербурхе новый ставить. Да не свечной или прядильный, а для выпуска станков с механическим приводом. Станки, в основном токарные и сверлильные, в России были известны, сам царь два токарных станка имел – по металлу и по дереву, как и небольшую мастерскую при дворце в Летнем саду. Но привод у них был ножной, и для привода валов всё время приходилось работать ногой.

Андрей же решил привод от воды сделать. Нева, как и другие реки – Фонтанка, Мойка, да не счесть более мелких, – прорезала весь город. Дармовая энергия, как её не использовать! Планами своими он с Евграфом поделился. Евграф идеей проникся, глаза загорелись.

– А зачем только станки выпускать? На первых порах мало кто оценит, немногие купят. Лучше малый цех для выпуска станков поставить, а в большом выпускать что-либо другое.

– Конкретнее?

Прожектёрство Андрей не приветствовал. Прежде чем приступить к выпуску продукции, требовалось определить, примет ли её рынок и каков объём производства.

– Лебёдки, тали такелажные, крюки, – тут же ответил Евграф. – Были мы на практике – на стройках заводов, крепостей. Всё вручную делали, с помощью верёвок. За канат ухватятся полсотни человек и тянут. А грузы механизмы поднимать должны. Быстро, безопасно и людей потребно.

– Вместо людей лошадей запрячь можно.

– Вот уж не ожидал от тебя, Андрей Михайлович! Вперёд смотреть надо.

Андрей же Евграфа подначивал, проверял.

– А ещё часы можно выпускать. Как немцы, карманные, мы пока не осилим. Тут опыт нужен, подготовленные рабочие. А вот настенные или для башен городских – вполне. Там работа погрубее.

– Часы? – Такая идея Андрею в голову не приходила.

В России часы имели только люди богатые, все изделия были привозными и стоили немалых денег. Время отсчитывалось приблизительно – по петухам, по солнцу. Попробовать можно.

– Возьмёшься построить и выпускать?

– Возьмусь! – горячо ответил Евграф.

– Всё ли взвесил? Деньги немалые пойдут, и все мои.