Первый судья Лабиринта - Алексей Кирсанов

Сейчас сработает датчик дыма, и он не успеет сделать главного.

Андрей опустился на пол и вытащил системник. Крышку долой, винчестер наружу, а шлейфы — варварски ножницами.

Из второго компьютера так же: все на пол. Что не снимается, то вырывается.

Уничтожить файлы легко, но нет времени.

Будем бить по железу.

Железом.

Хорошая штука — дырокол. Тяжелая и держать удобно. Три-четыре удара, — и с диска уже ничего никогда не считать.

Остался пустяк.

Каждый вечер Денис делал копии и убеждал Андрея, что прячет их в сейф. Но ключи от официального железного ящика есть у начальства, поэтому ничего он туда не помещал.

Рядом с сейфом стоит шкаф. Вот как раз там, среди мусора, и лежат резервные копии разных версий.

Диски дыроколом убиваются еще легче.

Андрей скрипел зубами, слушая жалобный хруст.

Хорошую вещь ломать неприятно. Вещь, в которую вложил свои силы, — тем более. Вещь, предназначенную для спасения людей, уничтожать невозможно, невыносимо трудно.

Разрывается сердце, не хватает дыхания, сушит тело изматывающая жажда, раскалывается в отчаянии голова.

Зато руки действуют предательски ловко, методично уничтожая последние следы, дробя, кроша обломки. Чьи это навыки? Уже неважно.

Подобно чудовищу Виктора Франкенштейна, Андрей окончательно ощутил себя цельным существом. И это создание, собранное из чужих эссенций, четко представляло, что ему необходимо сделать.

Сева не знал, насколько результативным окажется уничтожение файлов.

Кусочков воспоминаний Стаса хватало на то, чтобы понять: из прибора программу уже не выцарапать. Прошитая намертво, она не подлежала копированию, архитектура платы не позволяет.

Использовать прибор для диагностики можно: тестирование прошло успешно, все работает без сбоев.

Доработать его для лечения нельзя.

Чуть не забыл самое главное. Злополучная флешка!

Андрей достал маленький брусочек из кармана и бросил его в пламя.

Ш-ш-ш-ш.

Чпок.

Что-то не так. Звук, как будто флешка шлепнулась во что-то мягкое и вязкое.

Он подошел поближе.

Поддон из-под кактуса прогорел в центре, и темная лужица пластмассы пылала издевающимися ярко-синими огоньками, растекаясь и заглатывая поверхность компьютерного стола.

Андрей в недоумении выругался.

Горящая глина?

Или…

Черт, у них же тут все на продуктах нефти!

Это дурацкий пластик.

Ну правильно, он же сам только что собирался сжечь флешку.

Значит, горит.

Андрей дернулся было потушить, но сунуть в огонь руки не решился.

Притащить сюда воду из кулера?

Он открыл дверь в кабинет, и легкий сквознячок с азартом принялся за работу.

Задымило так, что проснулся и вспомнил о своих обязанностях датчик.

Андрей выскочил в коридор и остановился в нерешительности.

Звать на помощь? А что он им скажет? Да и будут ли разговаривать с завтрашним мертвецом, на которого и пули-то жалко тратить. Запрут в комнате без воды — и все.

Но пожар, люди…

Как бы поступил правильный и ответственный администратор эссенциалии?

А честный и хороший парень Стас?

А выдуманный сетевой ловелас?

А Андрей? Человек, который только недавно обрел себя и очень хочет жить и не может навредить людям, потому что помнит постулаты, прошитые в голове покрепче любой программы.

Андрей быстро, но спокойно вернулся в приемную, налил себе стакан холодной воды и вновь улыбнулся Лене:

— Никого нет… Пойду я, пожалуй.

Лена распахнула изумительные голубые глаза (цветные линзы — Как удобно, если б они еще не портили паутину):

— Можете подождать здесь. Я вам телевизор включу. А хотите, — она перегнулась через стойку и доверительно прошептала, — я вам кофе сделаю?

Загар уходил далеко вниз по нежной коже. Ни одной белой полоски от лямки или самого бюстгальтера.

Нет, не красиво это, а опасно. Но времени объяснять ей — нет ни минуты.

— Спасибо, я пойду.

На Ленином лице явно читалось огорчение.

Между тем запах паленого добрался и до приемной.

На стенах заморгали красные лампочки.

— Что это? — спросила девушка.

— Пожар, — твердо сказал Андрей. — Звоните, так надежней будет.

Лена послушно потянулась к трубке, соединяясь с охранниками.

Хорошая девушка, ни паники, ни глупостей. Сначала вызвать — потом выяснять.

— Я машину на подземной парковке оставил. Как отсюда быстрее попасть?

— Отсюда направо вторая лестница, вниз, но не до конца, а до указателя «кинозал», там через фойе мимо стенда и на улицу.

Такой же шепот, как и «про кофе», но все четко и по делу, с поясняющей жестикуляцией, не отрываясь от трубки, без глупых вопросов.

— Не носите цветные линзы, Леночка, — не выдержал Андрей, — мир немного искажается, а мозг не прощает обмана зрения. Это миниатюрные узлы в… Это вредно.

Он поспешил в указанном ею направлении, но все-таки услышал Ленино «спасибо», по тону выделяющееся из ее встревоженной, но убедительной речи в телефонную трубку.

Погоня обнаружилась уже на самой территории парковки.

— Стоять!

— Стой, гад!

— Юрик, загоняй его слева!

Трое охранников. Это много для одного человека.

Можно бежать быстрее, хоть тело и просит остановиться, выпить ведро воды и прилечь.

Можно петлять и прятаться между цветными боками спящих автомобилей, но те, кто позади, легко предугадывают его движение. Их трое, они опытные.

И они с пистолетами.

Можно упасть плашмя и заползти под большого черного монстра, попросить его укрыть от погони своей тенью…

Но любому преследователю заметить прекращение движения, присесть и выстрелить под днищами еще проще.

Значит, остается только бег.

Почти безнадежный, утомительный, трудный, жестокий бег.

Тут стена, а в том ряду — свет.

Выход наружу?

Да, винтовой подъем, еще и с лежачими полицейскими. Как же трудно переставлять через них ноги! Всего несколько сантиметров выше, а чуть не упал, потому что пришлось прикладывать дополнительное усилие.

И поворот по дуге, а это длиннее и бежать дольше, зато пули бьют в стенку.

Успел.

Два выстрела мимо.

Если добежать до следующего витка раньше, чем погоня достигнет предыдущего, то они снова не смогут попасть.

Но они бегут быстрее.

И у них пистолеты.

И как же гулко и звонко они стреляют!

Может быть, уже вывернули из-за поворота, может быть, уже и попали, все равно.

Больно, трудно и хочется пить.

Машина оставлена на стоянке перед главным входом, надо завернуть за угол, пробраться мимо окон, да еще и под прицелом.

Откуда организм берет силы? Почему еще переставляются ноги?

Возможно, им помогает внезапная тишина. На улице не стреляют.

Вот оно, убежище! Теперь внутрь, в салон. Зажигание. Поедем не прогретые? Конечно. Умница.

Прыгаем с тротуара, через две сплошные налево и уходим.

Андрей включил кондиционер и откинулся на спинку. Можно чуть-чуть передохнуть. Кто там позади скрипит шинами, гудит и светит прямо в зад?

До них нет никакого дела. Перестали стрелять — и хорошо. Не видим их и не слышим.

Андрей поймал себя на том, что разговаривает с машиной, внезапно ставшей близким другом. Потому что отказывает тело? Потому что хочется пить?

Какой же сухой воздух. Запах нового пластика напоминает пожар в Конторе. Открыть окно? Наверное, будет еще хуже.

Звон в ушах, рябь в глазах, резь в груди. Да, паутина Андрея сейчас бы не прошла даже самый поверхностный профосмотр.

Почти ничего не видно впереди. Безумная скорость, почти пустое шоссе. Давно ли он покинул город? Где погоня?

Кто там показался из-за поворота? На чем они едут?

Или это просто люди?

Прижаться к обочине и пропустить их?

Сразу после моста и посторониться. Обязательно надо снизить скорость — люди ни в чем не виноваты, а его небось мотает из полосы в полосу, как полного придурка.

Красная спортивная машинка облетела его слева, равнодушно окатив волной ритмичной музыки.

Почему он теперь не может ехать быстрее? Почему останавливается? Что за дурацкий значок горит на панели?

Какой, на фиг, бензин?

Потеря сознания на долю секунды, толчок руля в грудь…

Прогретая ловушка, духовка, как же она сушит его! Немедленно покинуть.

Впереди лес, там деревья и тень, но надо перейти мост.

Передвигаться можно, только держась рукой за поручень.

Как же медленно…

— Остановись!

— Да стой же!

Совсем рядом. Когда успели подобраться? Один целится, один приближается. Красавцы в форме. Вызвали ментов, значит. Небось сытые, выбритые и надушенные. Андрей повернулся к поручню и схватился обеими руками.