Диагноз Дракона (СИ) - Русецкий Роман

— О да, мне очень нравится. Но цветочек должен жить в земле, иначе его корни засохнут и он умрёт! Казанцев, тащите-ка сюда цветочный горшок.

Послышались громкие шаги и стук двери, а потом стук камня о камень, как будто что-то тяжёлое кантовали по лестнице. Тем временем хлюпанье стихло.

— Вот, это как раз то, что нужно! Только такой грубой формы… Ай-яй-яй, совсем безвкусная клумба! Это надо изменить!

Послышался шёпот заклинания и каменный скрежет.

— Вот так получше будет. Казанцев, помоги госпоже Анне оказаться в её новом горшке, а я пока сделаю лунку.

Послышался шорох земли и какая-то возня, но вскоре всё стихло.

— Валерия, ты так и будешь воротить от нас нос? — послышался злобный голос Мелизье.

Лера с усилием заставила себя посмотреть в сторону, из которой звучал шум. Над огромным, размером с клумбу, каменным горшком в форме большого цветка, возвышалось изящное и хрупкое тело Анны. Рук не было, а на их месте виднелась только гладкая блестящая кожа. А сама молодая женщина была вкопана в землю, и та ей доходила где-то до копчика. Лицо несчастной сияло благостной улыбкой, а всё вокруг было заляпано кровью, в том числе кушанья на столе и одежда Леры.

— Теперь я ваш цветочек, господин Мелизье?

— Нет, вы ещё пока глупая красивая женщина, сидящая в земле, но сейчас я сделаю из вас настоящий цветок, который будет питаться через корни.

С этими словами некромант достал из-за пазухи маленькую стеклянную бутылочку, в которой извивалось что-то чёрное. Вытащил пробку и высыпал содержимое Анне на грудь. Десятки тонких чёрных нитей сразу впились в плоть и скрылись в ней. Лере вспомнился рисунок болезни, сделанный на тесте Гратлоргарном. Она поняла, что только что произошло.

— Вот теперь ты, тупая драконья подстилка, настоящий цветок, — процедил сквозь зубы Мелизье, — Гордись, я в тебя весь запас истратил. А ты, Валерия, тоже не грусти. Ты будешь приманкой для нашего общего знакомого. Правда, живой тебе для этого быть не обязательно. И это не наказание и не месть. Так мне просто хочется. Видишь, я говорил только правду, а ты сама обманывала себя, потому что слышала то, что хотела! Ты сама залезла ко мне в ловушку, хотя точно знала, что это будет ловушка. И ты сама позвонила мне, хотя знала уже тогда, кто я такой. А всё почему? Потому что красавец в белой мантии победил злобного дракона на ожившей картинке, а твой друг — ой, какой ужас! — поддался на провокацию и убил несколько человек, которые сами напали на него! Нет, ты даже не представляешь, как я люблю ваш мир с его переписанной на коленке с книг Пантеона моралью, которую вы сами трактуете так, как вам удобно! Посмотри правде в глаза: единственное, что важно — твоё собственное наслаждение, и даже вы, живые, только ради собственного удовольствия делаете как зло, так и добро. Вы подаёте милостыню, чтобы потешить свою гордость, помогаете близким, чтобы избежать мук совести. И вы не нападаете на тех, кого ненавидите, только из страха быть наказанными! Ваши учёные правы: вы — лицемерное стадо, умные обезьяны, животные, возомнившие себя свободными! А настоящая свобода приходит только тогда, когда тело умирает, но продолжает действовать. Хотя бы перед смертью пойми, что я прав!

С этими словами он схватил со стола окровавленный нож и быстрым движением полоснул по Лериному горлу. Боли девушка в начале почти не почувствовала — таким острым было орудие. Однако тёплая кровь хлынула по груди, и внутрь, в лёгкие. А дышать стало невозможно. Краем сознания девушка уловила, как со скрипом исчезают волшебные корни, хлопают двери и удаляются шаги.

Смерть, забравшая Васю, пришла за ней. Лера осознавала это, но не страх мучил её. Досада и чувство вины за смерть любимого человека терзали её душу. Как могла она поступить так по-дурацки, и втянуть себя и его в такую очевидную западню? А теперь он мёртв, и это уже нельзя было исправить… Или можно было? "Я слышала о случаях, когда погибших оживляли, и даже массово", — вспомнились ей слова Згалики. Это была крохотная ниточка надежды, в которую почти не верилось. Но это было единственное, что могло исправить содеянное Лерой. И девушка ухватилась за эту ниточку. Она найдет способ, добьется того, чтобы вернуть Васю. Если есть хоть малейший шанс, что это возможно, она его не упустит. Но для этого нужно было выжить.

Лера чувствовала, что угасает. Кислорода в крови оставалось всё меньше и меньше, а от горла распространялась жгучая боль. Последним усилием девушка вспомнила имя целительницы из другого мира и, превозмогая удушье и головокружение, направила все остатки своей воли в желание жить. Жить, ради Васи. Жить, чтобы исправить сотворённую ею несправедливость. И не сдаваться. Из воздуха в лёгких уходил последний кислород, и мозг чувствовал недостаток этого вещества, отдаваясь болью. Девушка изо всех сил старалась не терять сознание, как вдруг поток свежего воздуха ворвался в её лёгкие. Ей удалось, её горло стало целым! Лера закашлялась и сплюнула кровь. Её мутило, и лёгкая, но мерзкая головная боль наполняла череп. Однако Лера снова почувствовала своё тело, и, покачиваясь, поднялась. Она была жива, и теперь у неё была цель — вернуть любимого. А для этого следовало срочно действовать. Обойдя на безопасном расстоянии Анну, Лера рванула на себя дверь, через которую вошла. Та даже не шелохнулась.

— О, вы можете даже не стараться, — услышала она Аннин голос, — на двери запирающие чары. И на задней двери — тоже. Мой дорогой Поль сделал это, чтобы дверь пришлось выбивать, и мой муженёк не почуял подвоха. Хотя, я не очень понимаю, почему вы живы.

— Ты, стерва! — закричала Лера, — Ты убила моего Васю! Чтоб ты сдохла в мучениях!

— О, что вы! Теперь я не умру никогда! Я знаю, что это за червячки! Мне будет больно, очень больно, но я буду жить, даже если мне отрубить голову. И я с удовольствием помучаюсь ради моего дорогого Поля!

Лера заглянула в дверную щель. Дверь открывалась в обе стороны, а защёлка была утоплена: открыть её мешала только магия. Девушка приложила к ней руки и попыталась сосредоточиться на желании рассеять магию, но почувствовала только укол головной боли. Она сделала усилие ещё несколько раз, но результат был тем же: боль от недавнего недостатка кислорода мешала концентрироваться на магии, тем более что нужных слов Лера не знала. Девушка кинулась к другой двери, но Анна не обманула: та тоже была закрыта. Обернувшись, Лера с презрением посмотрела на безрукую колдунью.

— И ты так и будешь торчать в своём дурацком горшке? — закричала она, — Тебе нравится быть беспомощным куском мяса, которым тебя сделал этот… этот… — она привыкла не ругаться матом, но сейчас множество самых резких выражений так и просились на язык.

— Я делаю важную работу, — возразила ведьма, — у Поля есть план, и я должна ему следовать. Я очень нужна ему, и я — его цветочек! Он вернётся за мной, когда всё закончится, и я буду радовать его своей красотой! Что может быть прекраснее и важнее этого?

— Не знаю, — злобно процедила Лера, — может быть твой ребёнок?

— Ребёнок? — в глазах Анны отразилось изумление.

— Да, дура, твой ребёнок! Тебе было совсем плевать на него, когда ты отрезала себе руки?

— Но у меня ведь нет ребёнка? Правда? Какой ребёнок? — глаза Анны округлились, она замотала головой.

— Какой? Да тот самый, который ревел во всё горло, когда я была у вас! Тебе тогда было плевать на него, и сейчас плевать?!

Анна ошарашенно выпучилась на Леру, на её лице мелькнуло осознание, и в следующий момент она дико заверещала, глядя перед собой. Воздух в её лёгких закончился, она вдохнула и повторила вопль. Глядя на неё, Лера почувствовала какое-то странное сомнение, которое она не смогла объяснить.

— Ну чего орёшь? Где твой ребёнок? С Лидией… как её по отчеству?

— Он заставил меня! — проверещала Анна, — Димочку! Он заставил меня моего Димочку!

И она дикими глазами посмотрела на стол, где в Лериной и Васиной тарелках осталось недоеденное мясо. Страшная догадка посетила Леру, но она готова была поверить во всё, что угодно, но только не в это.