Секреты модельной общаги - Аманда Керлин

— А-а, вы подписать? — спросил он, несколько встревоженный моим поведением, которое со стороны, наверное, казалось диким.

— Да-да, — сказала я, быстро нацарапала свое имя на его квитанции и захлопнула дверь.

Я повернулась, держа в руке благоуханный букет, и оказалась лицом к лицу со Светланой.

— От кого? — спросила русская, обнюхивая цветы маленьким носом в поисках карточки.

— Э-э, от моих, э-э, родителей, в честь, э-э, годовщины, — придумала я с ходу и только потом поняла, какой дурой нужно быть, чтобы поверить, будто родители станут посылать своим детям цветы на собственный юбилей. — То есть моей годовщины… хм, день моего зачатия!

Второе объяснение оказалось не лучше первого, такое же глупое, только в двадцать раз отвратительнее. Надо же было придумать, что мои родители пошлют мне цветы в память о том дне, когда они «сделали это».

— Хизер годовщина? — переспросила Светлана. Моя беспомощная ложь даже ее не обманула. — Ты что-то скрывать! — Она обошла вокруг меня, словно детектив, принюхиваясь к цветам. — Светлана выяснить, кто есть таинственный мужчина!

— Нет-нет, никакого таинственного мужчины, с чего ты взяла? Обычный дружеский букет, всего делов! — сказала я. — Давай поставим их в воду!

Я начала вести себя как полная дура, мне нужно было убраться подальше от пытливых глаз русской. Оставив цветы на кухонном столе, я проскользнула мимо Светланы в ванную, закрыла дверь, заперлась и, вынув карточку из лифчика, распечатала маленький конвертик

Послание было простым и лаконичным: «Хизер, очень рад был тебя видеть. Прости, что мои мысли витали где-то далеко. Ты была самым ярким событием того дня. Робер».

На меня сразу нахлынули воспоминания о вчерашнем вечере: подбородок Робера, его уверенный голос, то, как он взял меня за руку… Я прижала карточку к груди, словно героиня из прошлого, посаженная под замок садисткой мачехой и только что получившая письмо от возлюбленного. Однако очень скоро я вышла из транса, подумав о Светлане и ее безумных поступках. Нас ведь разделяла всего лишь картонная дверь.

Сначала я решила съесть карточку — тогда Светлана точно бы ее не нашла, — но это показалось мне глупым. Я сунула послание обратно в лифчик и на секунду задумалась. Откуда Робер взял мой адрес? Наверное, звонил в агентство. Выходит, он узнал… узнал, что я живу в общаге для моделей? Лицо у меня вспыхнуло — я, конечно, не врала ему, но, с другой стороны, и не призналась, что живу на птичьих правах в тараканьем чулане. Но если он знал про мое жилье и тем не менее послал цветы, то, может быть, не все так страшно? Я не знала, что еще подумать, мне просто захотелось перелететь из общаги куда-то в другое место, чтобы не видеть Светлану, а спокойно обо всем поразмышлять — и о том, что случилось накануне, и о том, что означают эти цветы. Вместо этого я нехотя поплелась обратно в гостиную — нельзя же было проторчать в ванной весь день.

Светлана больше не сидела за компьютером, а расположилась на диване в ожидании. Она была решительно настроена выяснить, кто прислал цветы.

— Светлана хотеть знать, откуда дорогой цветок! Скажи мне, скажи мне, скажи!

Она рассердилась, совсем как подросток, и впервые употребила «мне» вместо «Светлана» — выходит, на самом деле ее английский не так плох?

— Свет, мне не о чем рассказывать. То есть я уже тебе сказала — все и вправду очень скучно, букет от родителей.

— Светлана не верить!

Она отправилась на кухню и снова перебрала весь букет, надеясь отыскать карточку-

— Светлана хотеть знать, — наконец произнесла она скулящим, дрожащим голоском, в котором слышались слезы, выложив тем самым свой последний козырь: этот голосок безотказно действовал на всех мужчин.

Но я все-таки не сдалась. Я понимала, что, несмотря на рестораны и клубы, кастинги и тому подобное, в глубине души Светлане все осточертело, поэтому она была готова прицепиться к чему угодно, лишь бы внести в свою жизнь элемент разнообразия.

— Где есть карточка, если от родителя? — спросила она.

Вот тут она меня поймала.

— Послушай, Свет, они позвонили заранее, то есть, э-э, прислали поздравление по электронной почте, так что в карточке отпала необходимость.

Я совсем завралась и уже начала опасаться, что сама запутаюсь в этой лжи. «Это совсем на меня не похоже, — думала я. — Мои родители воспитали хорошую, честную девочку». Всего несколько месяцев, проведенных в общаге, и в моем сознании уже начала стираться грань между добром и злом. А еще мне начало надоедать, что Светлана разыгрывает из себя Шерлока Холмса.

Может быть, взять и все ей рассказать?

Я представила себе Светлану такой, какая она есть, — не будущая знаменитая модель, любившая строить из себя гламурную особу и обожавшая внимание мужчин, а просто девушка Светлана. Я не думала, что мужчины ее используют, — она, видимо, наслаждалась сексом не меньше мужчин, если не больше. Но вот ее одержимость Робером — что это? Неужели он воплощал для нее то, чего она лишилась, когда ее отец проиграл битву с бутылкой (его печень просто не выдержала), оставив ее с матерью самим заботиться о себе в какой- то убогой квартирке без горячей воды постсоветского периода? Робер был ее старше, это правда. Возможно, он казался ей папочкой, которого у нее по сути никогда и не было, прямой противоположностью ее собственного отца: вместо того чтобы лакать всякую бурду, Робер потягивал превосходное бордо; вместо того чтобы работать на какой-то там грязной фабрике, Робер заправлял роскошнейшим из всех роскошных клубов Города огней. Вместо того чтобы оставить ее с матерью почти без средств к существованию, Робер имел весомый банковский счет, пухнущий от евро, и мог о ней позаботиться.

Мне действительно было ее жаль. Вроде бы. Но в основном я просто устала от напряжения. Пришла пора покончить с этим. Лучше сорвать пластырь одним быстрым движением, чем сдирать потихоньку.

— Послушай, Светлана, — сказала я, собираясь с духом при мысли о девушках, вырезанных с фотографии Робера.

«Она все прекрасно воспримет».

— Йес? — отозвалась она, неудовлетворенная моими прежними объяснениями, но, конечно, никак не ожидая бомбы, которую я собиралась на нее сбросить.

— Хизер должна тебе кое-что сказать. — Я невольно перешла на ее стиль речи, но потом глубоко вздохнула и, тщательно подбирая слова, начала: — Я должна тебе сказать, вернее, мне нужно сказать, что…

Мою речь прервал глухой звонок в нашу дверь.

Признание так и осталось невысказанным, звонок заставил меня похолодеть.

К нам опять посетитель. Я бросилась к двери на тот случай, если прибыла очередная опасная улика в виде поющей телеграммы с детальным описанием каждой минуты вчерашнего вечера, до того как я успела признаться Светлане сама. Я глянула в глазок и увидела, что беспокоиться не о чем: за дверью стояла темноволосая девушка в окружении багажа. Она была одна.