Удар катаны - Анатолий Анатольевич Логинов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Разговор затянулся до позднего вечера, однако собеседники расстались весьма довольные друг другом.
Через несколько дней японский посланник Хаяши Тадасу, до этого времени безрезультатно пытавшийся прозондировать возможность переговоров об англо-японском союзе против русских, неожиданно был приглашен в министерство иностранных дел. Где помощник лорда Лэнсдоуна сэр Френсис Берти информировал его о готовности английской стороны к переговорам по вопросам англо-японского сотрудничества. Переговоры начались на следующий же день и длились шесть месяцев. Первоначально из вели сэр Берти и граф Хаяси, позднее к ним присоединились министры иностранных дел лорд Лэнсдоун и барон Комура. В результате в январе 1903 года в Лондоне Лэнсдоуном и Хаяси был подписано соглашение, начинающееся с пафосного заявления: «Правительства Великобритании и Японии, движимые исключительно желанием поддержать и общий мир на Дальнем Востоке и будучи кроме того особенно заинтересованы в поддержании независимости и территориальной неприкосновенности Китайской империи и Корейской империи и в обеспечении равных условий в этих странах для торговли и промышленности всех народов…». Особенно заинтересовала русского императора и его министров третья статья соглашения, гласившая: «Если, … какая-либо другая держава или державы присоединятся к враждебным действиям против таковой союзницы, то другая высокая договаривающаяся сторона придет к ней на помощь и будет вести войну сообща…». Прочитав ее военный министр Сахаров грубо, по-мужицки, выругался. Как реагировал Михаил II, точно неизвестно. Но есть основания полагать, что первая его реакция была похожей. Так как даже неискушенному обывателю было понятно, что эта статья делала практически невозможным повторение ситуации предыдущей русско-японской войны. Ибо ни Германия, ни Франция к войне с Англией готовились, но не собирались в нее ввязываться ради русских интересов. Что подтвердили последующие сообщения от послов в этих державах. К этим неприятным известиям добавились сообщения об активности английской дипломатии в Париже и возможном визите Эдуарда во Францию. Пусть посол Урусов, сообщая о серьезной подготовке французов к встрече Эдуарда VII, все же отмечал: «Навряд ли следует приписывать посещению королем Парижа особливое политическое значение». Но само намечавшееся сближение Франции и Англии уже настораживало.
Визит английского короля начался при весьма враждебном отношении публики. Встречавшие его французы выглядели мрачно, из толпы доносились крики: «Да здравствуют буры!», «Да здравствует Фашода!». Ходидли слухи, что один из адъютантов короля заметил, глядя на это:
— Французы нас не любят.
— А почему они должны нас любить? — возразил Эдурад, продолжая как ни в чем не бывало улыбаться и кланяться из открытого экипажа. британский монарх делал все для подобного изменения отношений. В пять часов вечера король нанес очень короткий визит президенту в Елисейском дворце и спустя полчаса уже был в британском посольстве по соседству, где принимал членов Британской торговой палаты. Там он произнес речь об англо-французской дружбе, в которой говорил о своем желании, чтобы Британия и Франция покончили со всякой враждой и работали вместе как «чемпионы и пионеры цивилизации и мирного прогресса». После ужина в посольстве Эдуард VII отправился в «Театр Франсэ» посмотреть пьесу с «Другая опасность» драматурга Мориса Доннэ, автора остроумных фарсов из парижской жизни. «Ле Фигаро», стоящая на однозначно пробританской позиции, отметила лишь несколько любопытных взглядов в сторону короля и перешептывания. Это отсутствие энтузиазма, судя по всему, монарха не обескуражило. Он от души смеялся на протяжении всего первого акта, а в антракте прогулялся по фойе в сопровождении полицейских, которые заметно нервничали в таком столпотворении. Неудивительно, что часто бывавший раньше в Париже Эдуард встретил кого-то из своих знакомых. Как писал корреспондент «Фигаро», среди них оказалась и бывшая звезда парижской сцены, с которой «Его Величество был хорошо знаком ранее», Жанна Гранье, ныне дама чуть за пятьдесят. Эдуард подошел и поцеловал ей руку. Как было отмечено в статье, он обратился к ней по-французски и произнес довольно громко, так что слышно было всем, кто оказался поблизости: «Ах, мадемуазель, я помню, как аплодировал вам в Лондоне, где вы демонстрировали все изящество и остроумие настоящей Франции». Столь галантное поведение, не могло не понравиться французам, которые обсуждали этот королевский поступок со своими знакомыми. А потом был тожественный обед в ратуше, на котором король много говорил о своем «искреннем удовольствии» от этого визита, о своей вере в то, что все старые разногласия, «к счастью, преодолены и забыты», что процветание Франции и Англии взаимосвязаны, что укрепление дружбы является его «постоянной заботой». Очарованные его речами, французские политики аплодировали стоя. А вслед за политиками поддалась всеобщему настроению и французская общественность. «Редко можно наблюдать такое резкое изменение общего настроения, которое произошло здесь. Он завоевал сердца всех французов», — сообщал бельгийский посол своему правительству. Когда Берти уезжал, собравшаяся на проводы толпа кричала: «Да здравствует наш король!».
Германский посол считал этот визит «весьма странным делом» и высказал в беседе с русским послом мысль, что англо-французское сближение явилось результатом общей нелюбви к Германии. Князь Урусов в своем донесении в Санкт-Петербург, описывая этот разговор, добавил, что кроме нелюбви к германцам, большую роль в сближении, по его сведениям, играет обоюдное желание отвлечь Россию от китайских дел и «вернуть ее в Европу». Тем более, что для Франции отвлечение русских сил на Восток означало ослабление их на германской границе.
Летом 1903 президент Французской республики Лубе совершил ответный визит королю Эдуарду VII. Его сопровождал Теодор Делькассе, министр иностранных дел Франции и главный поборник англо-французского сближения с французской стороны. Между Делькассе и главой Форин офиса лордом Лэнсдаун начались деловые переговоры. Которые после отъезда продолжили помощник лорда Лэнсдауна Френсис Берти и французский посол Полем Камбоном. Переговоры официально считались продолжением переговоров о дальнейшем урегулировании колониальных споров, начатых после фашодского инцидента. Фактически же речь шла о создании англо-французского союза. В середине 1905 года стороны заключили два соглашения. Открыто опубликовано было только одно из них, о разделении сфер интересов в Африке. Про второе, секретное, ничего не сообщалось. Хотя и русской и германской разведке удалось точно установить, что оно было заключено.
А тем временем король Эдуард не терял ни мгновения, то встречаясь в Каннах и Мариенбаде с кем-нибудь из европейских политиков, то совершая неожиданный визит. Только за 1903 и 1904 год он побывал с визитами в Вене, Мадриде, Риме и Стокгольме.
