Вирус «Reamde» - Стивенсон Нил Таун

– Придется что?

– Отступать. Импровизировать. Проявлять изобретательность.

С полминуты Иванов, собрав все силы, молча боролся с приступом ярости.

Соколова совершенно не волновало, что произойдет, если тот все-таки сорвется. Сейчас его куда больше беспокоила кровеносная система своего начальника. Во время похода по гостиницам Соколов улучил момент, вышел в Интернет и убедился, что препараты, которые принимает Иванов, действительно от давления.

Если, конечно, таблетки не лежат в сумке без дела.

Соколова тревожило, что у Иванова, пока тот перебарывает свою ярость, давление становится как в глубоководных нефтяных скважинах. И что сгустки крови попадают ему прямо в мозг.

Если Иванов умрет, как они выберутся из этой страны?

Соколов глубоко задумался и даже забыл, что Иванов еще жив и стоит рядом.

– Ваше дело, – предельно спокойно сказал наконец Иванов, – не проявлять изобретательность. Никаких отступлений не будет. Импровизаций – тоже.

– Я понимаю. Но ознакомиться с территорией и подготовить запасной план всего лишь обычная практика.

Этот уместный довод растревожил Иванова, как никакие другие слова за все время беседы. И дело даже не в том, что он не видел смысла в запасном плане. Иванова стали мучить подозрения – он решил, что Соколов хитрит.

Однако и теперь Соколов не отказывался от тактики маневров и отступлений. Он пожал плечами, будто упомянул запасной план исключительно к слову, и сказал:

– Кстати, есть идея.

– Какая?

Соколов отошел к окну и взглянул на береговую линию. Было только семь вечера. Тысячные толпы шли через двери паромных терминалов в обоих направлениях. Иванов встал рядом с Соколовым, попытался угадать, куда тот смотрит, но быстро потерял терпение.

– Ну?

– Сейчас ни одного нет. Их вообще не так много по сравнению с обычными пассажирами.

– Кого?

– Рыбаков.

– У рыбаков отдельный терминал, – прорычал Иванов.

– Нет, я не о профессиональных рыбаках, а о любителях. Они мне сегодня попадались. Обычные китайцы, пенсионеры. Возвращались с рыбалки. Ездили на весь день – видимо, на один из вон тех островков. – Тут Соколов посмотрел Иванову в глаза. – У них забавные шапки.

– Видел я их – обычные конические шляпы.

– Нет, не эти. У рыбаков – крупные головные уборы из светлой ткани: спереди большие козырьки, по бокам и сзади – полы до плеч. Арабы надевают что-то подобное во время песчаных бурь. Голова и лицо почти полностью скрыты, особенно если нацепить большие солнечные очки.

– Они же весь день на солнце, – сообразил Иванов. – А с зонтиком в руках рыбачить неудобно.

– Да. Кроме того, они носят удочки вот в такенных чехлах, – развел руки на метр Соколов, – а в чехлах есть отделение для катушки.

Иванов немного успокоился и стал кивать.

– Более того, у них всегда с собой сумки-холодильники.

– Превосходно, – сказал Иванов.

– На рыбаков никто не обращает внимания.

– Конечно, – согласился Иванов. – Мы же с вами не замечаем стариков с удочками где-нибудь на мосту в Москве.

– Они ходят поодиночке, но, бывает, собираются вместе, нанимают лодку и едут на прикормленное место.

– Понятно.

– Ну так вот. Весь день в рыбацких костюмах не походишь – в нас обязательно распознают не-китайцев. Но весь день и не надо – достаточно пройти от машины до здания или полквартала по улице, так чтобы все местные придурки в радиусе километра не кинулись снимать нас на телефоны и звонить маме.

– Очень хорошо, очень хорошо, – кивал Иванов.

Соколов не стал упоминать, что не замечают здесь еще кое-кого: нищих, которые лежат на тротуарах в самых людных местах.

– Составим план, – объявил Иванов. – Один-единственный план. И он сработает.

Запасных вариантов не будет.

– Так точно.

– Зовите остальных, – приказал Иванов. – Все обсудим, подготовимся к завтрашнему дню.

Все они – основатели, директора, инженеры, сценаристы, трудяги из отдела зауми – пытались понять, чем в будущем аукнется ЦП – цветопередел. Понятно, что пока эта война приносит прибыль, однако всех страшно напрягал вопрос, надолго ли это. Деньги зарабатывались и до нее, когда события в Т’Эрре развивались по осмысленному сюжету. Теперь же игра потеряла цельность и связность, для поддержания которой Корпорация нанимала скелеторов и дэ-квадратов.

С тех пор как начался ЦП, разговоры на совещаниях топтались на одном месте, и смысла в них стало еще меньше, чем обычно. В основном все сводилось к догадкам на тему: «Что происходит в голове у Девина Скрелина?» Уж не на его ли совести ЦП? Если да и войну устроил он, следует ли обвинить его в нарушении контракта? Или рассчитывать на него и дальше – авось выкрутится? В таком случае выходило, что Скелетор ловко подкинул себе еще работы. Или тектонические историко-культурные подвижки оказались ему не по зубам? Тогда не уволить ли его и не нанять ли кого-нибудь из тысяч молодых писателей – честолюбивых, энергичных, образованных, которые ждут не дождутся его места?

Те собрания, как правило, начинались с бодрых презентаций в «Пауэрпойнте» и постепенно уходили в полуфилософский обмен менеджерскими афоризмами, заседатели все чаще посматривали на Ричарда, и в их глазах читалось «спасите-помогите!». Дело в том, что, по сути, Корпорация-9592 ничего не производила, как, например, сталеплавильный завод. И не продавала, как «Амазон». Она лишь обращала в деньги желание игроков владеть виртуальными товарами, а товары поднимали статус вымышленных персонажей, игравших более или менее важную роль в событиях Т’Эрры. При этом в Корпорации все догадывались, хотя и не могли доказать, что для их бизнеса хороший игровой сюжет – как доменная печь для сталеплавильного завода. Правда, если у вас завод, то инвестора, нахлобучив на него каску, можно отвести в цех и показать ему печь. А фэнтезийный мир – это фэнтезийный мир. Что, впрочем, не мешало инвесторам вкладывать в Корпорацию-9592 капиталы, которых хватило бы на несколько заводов, и платить специально нанятым директорам, чтобы те присматривали, как идут дела. В обычные времена прибыль шла и все радовались жизни, не переживая по поводу рисков, связанных с фэнтезийной стороной бизнеса, однако теперь призадумались; и чем крепче думали, тем больше серьезнели. Похоже, развитие Корпорации-9592 двинулось в обратном направлении и она опять стала больше похожа на стартап. А Ричард был единственным, кто знал ее на начальном этапе и кто умел мыслить и действовать в тех условиях. Он был бешеным псом, которого почти никогда не выпускают из подвала. Почти.

И вот теперь он летел в самолете над Монтаной. Плутон сидел с другой стороны прохода лицом к нему и разглядывал восточные склоны Скалистых гор, как водопроводчик разглядывает сплетение труб. Не то чтобы от Плутона много пользы в смысле придумывания сюжета, но присутствие одного из богов-олимпийцев Ричарда успокаивало. Оно напоминало, что существуют более базовые принципы, чем те, за которые отвечает Девин Скрелин. Плутон воспринимал сюжетную динамику как доброкачественную опухоль, возникшую на его трудах, – нечто вроде микробов на марсианских метеоритах. Ричард догадывался: в случае чего Плутон сумеет сначала вызвать планетарную катастрофу, которая уничтожит все живое на поверхности Т’Эрры, а затем начать ее историю с нуля. Впрочем, через совет директоров такую идею вряд ли протолкнешь.

Хватит мечтать о пустом. Ричард заставил себя вчитаться в книгу Скрелина, которая лежала у него на коленях.

Подъемный мост, обглоданный жадными языками пламени, опасно содрогался под тяжкой поступью крупного Кар’дока. Когти чудища впивались в рассыпающиеся обугленные доски словно нож в масло. Оно глянуло вниз сквозь клубы дыма, раскрашенного пестрыми сполохами зловещего огня в жаркие оттенки ал’казьянского шелка, разверзло тонкогубую серебристую пасть и заклацало ядоносными зубами. С трудом удерживаясь на ногах в волнах жара, опалявших плоть подобно горнилу, лорд Кандадор отдал приказ отступать, понимая, что его верные гвардейцы обоего пола страдают от еще больших мук, чем он сам, однако безропотно и не выказав ни малейшего страха сложат свои головы. Как только слова вырвались из пересохшего горла Кандадора, юный герольд Галтиморн поднял к кровоточащим растрескавшимся губам сияющий Горн Ифтара и протрубил отступление. Первые ноты скорбной мелодии вознеслись над бранным полем и тут же оборвались. Кандадор обернулся и увидел, как Галтиморн рухнул на дымящиеся доски моста будто марионетка, которой перерезали нити. Из груди его торчала толстая железная стрела. Расслышала ли рать сигнал к отступлению? Прокатившаяся по войску волна, которая скорее ощущалась, нежели была видна глазу, говорила, что войско услышало. Переложив двуручный гламнир в правую руку, лорд Кандадор потянулся вперед, могучим рывком взвалил раненого герольда себе на спину и вскричал:

– В цитадель!

Краем глаза он заметил внезапно возникшего рядом призрака и, казалось бы, небрежным взмахом кровожадного меча снес твари голову.