Детектив с Лысой Горы - Александр Прокопович

Бедность этого дома была в запахе, в швах скатерки, в печи по-черному… Одно из двух окон, лишившись стекла, было забито досками. Самый искусный вор не нашел бы, что тут украсть. Но это был дом, точка опоры для хозяина, и это стирало все его недостатки, так внезапная улыбка дурнушки на миг делает ее удивительно красивой.

Скрипнула дверь, и встречник ввел хозяев. С удивительным достоинством они уселись напротив меня на лавку. Стражник зашел следом и занял пост у дверей, встречник снова умчался, что ж начнем без него:

– Ходили куда?

– Во дворе хозяйничали… Меня Кондратий зовут, а супругу мою Марфа, спрашивайте, мы ответим.

У меня нет такого опыта – спрашивайте – отвечаем. Обычно я спрашиваю, а мне в ответ пытаются промолчать. С другой стороны, они же свидетели, а не преступники, ведь так?

– Кондратий, Марфа, меня зовут Алекс. Почему здесь стража?

– Охраняют нас. Мы и Никитин – он недавно приехал, лавку тут держит – выжили, остальных зарезали, вот нас теперь и охраняют. Хотя, думается мне, что мы навряд ли уж кому нужны – мы все рассказали, так что теперь резать нас бесполезно.

Я мог бы привести им несколько доводов, почему резать их все же стоило, но не решился. В конце концов, если им так спокойнее, зачем им рассказывать о том, что только они и Никитин могли бы опознать убийц.

– Как вы спаслись?

Кондратий хитро улыбнулся:

– У нас дом бедный, комната да кухня – ховаться негде, а то, что у нас погреб имеется, и вовсе никому в голову не придет, – скорее всего, просто времени не хватило тщательно все обыскать. Интересно, в каком погребе прятался Никитин?

– Данила!

Данила, вероятно, под влиянием обилия стражников и участия в нашей миссии Первого Меча, начал вести себя в соответствии с некой неведомой мне формой воинской дисциплиной. Быть может, этому их учили на Лысой горе. Мне было немного смешно, но со стороны смотреться это должно было впечатляюще. С момента нашего входа в дом он держался на полшага позади меня, держа в руке обнаженный меч, что, по-видимому, должно было обозначить то ли его статус младшего, то ли почтение к своему боссу – ко мне. Поэтому когда я обратился к нему, а он в ответ сделал шаг вперед – с мечом в руке, – Кондратий и Марфа непроизвольно вздрогнули. Вздрогнул и страж у дверей.

– Данила, проверь, как там везучий лавочник. Разузнай, как удалось выжить ему да откуда приехал, сделай это быстро и возвращайся. – Я еще не успел подумать, как Данила найдет Никитина, как на пороге материализовался встречник и, ухватившись на этот раз за рукав Данилы, потащил его, хочется верить, в нужном направлении.

– Расскажите об убийцах, Кондратий…

– Попробую… Черные доспехи, пики и мечи. Большая часть в конном строю…

Появились, только когда на площадь въехал Красков с подмогой. Его ждали, тут и гадать нечего. И нищета смуту затевала не просто так: за день до побоища хвастали тут, что всех порежут и что им за это большие деньги обещаны. Жандармы прохлопали. Мы на такие разговоры внимания не обращаем…

– Кондратий, а какие были мечи, не обратил внимания?

– Мечи добрые. Кольчугу стражи, как нож масло, резали.

– Кондратий, да ты служил?!

– А кто у нас не служил?

Положим, много кто не служил, правда, живут они в домах несколько иного качества…

– Сколько их было?

– Чернопанцирников? Сотни две, забрали с собой всех своих – и раненых и убитых…

Может, оружие какое и осталось? Но с этим – уже к жандармам, они тут всё обшарили…

– Спасибо, Кондратий, наверное, мне действительно стоит пообщаться с вашей жандармерией. Стража – оттуда?

– Оттуда…

– В рубашке родился ты, Кондратий, бывай, солдат…

Я вышел из дома – площадь была пустынна: неизбежное следствие побоища. Москвичи предпочитали сделать крюк, но не проходить через место, где темно-красные точки на стенах домов были сделаны самым натуральным из всех красителей.

Нужна гроза, нужна точка отсчета, за которой останется и эта история. Снова оживут дома, откроются ставни лавок, застучат копыта по брусчатке. Хотя… Хотя, стоит только снять посты жандармов, как толпы родственников и мародеров бросятся сметать дары смерти.

Из переулка к дому на противоположной стороне площади побежали фигурки в голубых мундирах, а из него вышел Данила. Встречника нигде не было видно, наверное, наматывает круги вокруг площади.

Данила уже дошел до середины площади, когда те же мундиры, что только забежали в дом, оставили его и кинулись вслед за моим учеником. Почему-то подумалось, что они не собираются выполнять роль почетного караула, их этому не учили. Убил, что ли, Данила кого? Встречника все не было, а Данилу окружили и явно не пускали ко мне. Ну, это они зря – я не гордый, я уже и сам подхожу. Как знал – у Данилы в руках почему-то было два меча, и цвет одного из них моментально объяснил суету вокруг моего ученика. Ну, вот – поручил парню пообщаться со свидетелем…

Глава восьмая

Два незваных гостя

Мужчина, переставший интересоваться женщинами, либо спит, либо безнадежно болен, либо он не мужчина.

У лавочника в доме не было подвала, зато был добрый меч. Я начал понимать, почему Великий Князь Николай решил пригласить детектива. Спросить у Никитина, как он умудрился выжить, жандармам в голову не пришло. А значит, вход информации в эту важную часть организма у них был явно затруднен. Впрочем, будь жив их шеф, барон Красков, жандармы, возможно, действовали бы эффективнее.

Единственным ответом на вопрос Данилы о повышенной выживаемости оказалась попытка Никитина проткнуть Данилу мечом, а Данила с недавних пор просто не переносит вида оружия, направленного в его сторону. Не знаю, ставит ли Данила зарубки на своем мече, но если и дальше его счет будет пополняться такими темпами, ему очень скоро придется сменить свой меч на двуручный. Что ж, значит, наш противник все же совершает ошибки. Жаль, но и мы не без греха: Никитин нам уже ничего не расскажет.

В трактире нас ждал ужин, на который мы с Данилой опоздали по простой причине: на то, чтобы убить человека требуется куда меньше времени, нежели на дачу объяснений жандармам, почему это было необходимо.

Быть может, будь с нами Первый Меч с Чернобородовым, всё прошло бы быстрее, но эта парочка, вероятно, совершала обход достопримечательностей Москвы.

К чести хозяев, поселили нас с роскошью – каждый получил в свое распоряжение отдельный номер, причем в качестве бонуса полагалось всё то, что обитатель номера пожелает заказать.

Похоже, мы могли пользоваться кремлевским кошельком как своим собственным.

Трактирщик Федор, так и не решившийся назвать свое отчество, рассказывая о наших дополнительных возможностях, настойчиво шевелил бровями. Делал он это настолько интенсивно, что в какой-то момент мне показалось, что передо мной стоит не человек, а гигантский жук-работорговец. В конце концов, разве человек может с таким азартом предлагать плоть самок и молодых самцов собственного вида?

Тем временем к городу подкралась ночь. Здесь она была не черной, а розово-серой.

Судя по уличной перекличке, дневная суета уступала место ночной, ничуть не менее бурной. И где-то там, в вечно кипящем московском котле, скрывался не просто убийца, а командующий с собственной армией, разведкой и штабом. Боровицкая площадь не оставляла других вариантов. Убитые были людьми абсолютно разными, принадлежали к разным кланам и в то же время они были одинаково лояльны к Великому Князю. Оппозиция? Мои знания о политической ситуации в Москве позволяли мне выбирать между достоверностью гадания на чайной или на кофейной гуще.

С другой стороны, никто не торопился провести со мной мероприятия по ликвидации безграмотности относительно тенденций внутренней политики. А может, Великий Князь Николай хочет сначала посмотреть, чего я сам накопаю, а затем уже ввести в курс дела? Как бы не было поздно…

Мои размышления прервал шорох за дверью. У меня нет паранойи, но, не дожидаясь, пока шорох превратится во что-то более существенное, я занял позицию у дверей, беззвучно (во всяком случае, мне хотелось, чтобы это было беззвучно) вытащив меч из ножен. Шорох повторился, после чего дверь начала потихоньку открываться: мой нежданный гость тоже старался действовать максимально тихо. Шаг, другой – а дальше идти гостю было бы нелегко – очень трудно ходить, когда в горло упирается клинок. Вероятно, это был писк, и, кажется, он был издан женским горлом. Удерживая горло незнакомки в положении «сейчас перережу» одной рукой, второй дотянулся до керосиновой лампы и открутил фитиль…

– Детектив Алекс? – голос был милый и вполне соответствовал внешности. Ее фигурку совершенно не портило то, что было на ней надето – каким бы словом я это не назвал оно не стало бы длиннее ни на миллиметр. Что же она смотрит на меня такими бешеными глазами, меча никогда не видела?