«Совок» - Вадим Агарев

- Позволь,Пана, что же такого он сказал антисоветского? Я от него ничего антисоветского не слышал. Может быть, он с основоположниками что-то напутал, тут я с тобой спорить не могу, потому как я юрист, а не историк. Но и в этом случае ничего антисоветского я не вижу, мальчик вполне может добросовестно заблуждаться!

- Да в том-то и дело, что ничего он не напутал! В том-то все и дело! – вскипела его фиолетоголовая сестра, – То, что он, походя здесь выдал, не знает даже секретарь обкома по идеологии! А его, Лева, в высшей партшколе очень хорошо учили! Ты уж мне поверь! Да что там, секретарь обкома! И я бы, Лева, этого не знала! Если бы в войну не работала в аппарате Мехлиса и не имела высшего допуска в архив ЦК! То, что он тут так запросто наболтал, я видела в личной переписке и в рукописных записках членов ЦК. А на них, Лева, грифы такой секретности стоят, что лучше бы не вспоминать!

Ректор Лишневский призадумался и больше с сестрой в полемику не вступал.

- Так, где ты его взяла, Сонька? – суровая тетка не желала сходить со следа.

- Нигде я его не брала, он сам пришел, – племянница отодвинулась от стола. – Туфли у меня украли, вот Сергей этой кражей и занимается. А то, что он антисемит, это ты зря, тетя Пана, мне кажется, что он и сам еврей. Во всяком случае, он мне об этом так сказал, – без особой уверенности договорила она.

- Дура ты, Сонька! И, похоже, что дура влюбленная. Вот только зря ты на него губы раскатала, не женится он на тебе! Да и не еврей он никакой! – с некоторым сожалением, как показалось Соне, произнесла вполголоса крайнюю фразу тетка. – И пусть его, что не женится, не больно-то оно и надо нам на Колыму за ним ехать! С его-то речами, он туда обязательно загремит! А вот ребенка, Сонька, ты от него роди, это я тебе, как единственная твоя тетка настоятельно рекомендую!

- Ты что такое, Пана, говоришь! Ты на что мою дочь толкаешь? Вот найдет себе подходящего человека, выйдет замуж и пусть тогда рожает на здоровье! Лев Борисович не на шутку возмутился сестринским напутствием его дочери.

- Эх, Лева, Лева! Не лез бы ты в бабьи дела! Пока найдет, пока выйдет, а ей уже четвертый десяток. Или тебе, Лева, внуков не хочется? – невесело вздохнула ректорская сестра. – А от этого нахального антисемита у Соньки хороший ребятенок мог бы получиться. Этот прохвост, он, хоть и гой, но поумнее многих наших будет! – мадам Левенштейн задумчиво постучала гильзой беломорины по папиросной коробке. – Вот ведь сопляк сопляком, а как заговорит, то у меня вдруг такое ощущение делается, что он вроде бы и старше меня самой. Что-то не припомню я похожего среди своих студентов, Лева! И среди аспирантов не припомню. А уж этих оглоедов через меня за двадцать пять лет, ох, как много прошло!

Глава 18

Воскресенье минуло штатно. В субботу, будучи отпущенным из гостей подобру-поздорову, я сразу отправился домой отсыпаться и восстанавливать силы. Весь воскресный выходной мы с Татьяной провели по-семейному тихо и благочинно. Время прошло как-то незаметно. В стирке рубашек, в приготовлении еды и в партерной борьбе, которая время от времени затеивалась то в постели, то где придется. Татьяна никак не могла насытиться и постоянно создавала предпосылки к очередному соитию. У меня начало появляться подозрение, что обе барышни, спинным мозгом чувствуя наличие неведомой конкурентки, пытаются измотать меня с той лишь целью, чтобы не оставить ни малейшего шанса на проявление моего либидо на стороне.

Утром, проклиная судьбу-злодейку подневольного поденщика, я отправился в Волжский РОВД. Где опять надо было отбывать унылую канцелярскую барщину. А, отчасти умиротворенная судья Таня Липатникова, улыбаясь чему-то, поехала в свое судебное присутствие дальше вершить советское правосудие. Она намекала, что готова и сегодня посетить меня с неофициальным дружеским визитом, но я ничего определенного ей не ответил, так как этим вечером собирался на встречу с Чирком. Нагаев вчера телефонировал мне, что тому есть, что мне поведать.

Едва я разложил на столе косячную макулатуру, как в дверь заглянул Тиунов.

- Пошли в Ленинскую комнату, Осколков с Косинцевым всех собирают! Наткнувшись на мой демонстративно недоумевающий взгляд, он вздохнул, – Пошли, пошли, они всех зовут! Там инструктор из райкома и еще парторг с бабами из ТТУ приперлись. Опять из-за своего маньяка жилы нам тянуть будут, суки! Давай, пошли быстрей, Косинцев и так злой, как собака.

Пока я убирал отказные в сейф, пока мы шли по коридорам и лестницам на второй этаж, капитан вводил меня в курс проблемы. В СССР маньяков, в соответствии с марксистко-ленинской теорией быть не могло по определению. И потому, разумеется, их не было. Как не было Чикатиллы, частной собственности, и прочих мерзостей, присущих лишь западной буржуазии. Но на территории Волжского района, вопреки всем установкам партии и правительства, один несознательный маньяк все же как-то образовался и даже прижился. Особой кровожадностью этот гаденыш не досаждал, поскольку никого не убивал и даже никого не насильничал. Этакий, можно сказать, маньяк-вегитарианец.

Однако время от времени, он все-таки проявлял свою маньячную сущность и выходил на охоту. Справедливости ради, следует отметить, что аморальные притязания извращуги были специфическими и распространялись они только на узкую категорию граждан. Вернее сказать, гражданок. Жертвами срамника были исключительно работницы городского трамвайно-троллейбусного управления. А, если говорить совсем конкретно, то водительницы трамваев.

- Ты понимаешь, – возмущался Тиунов, – Они там всем городским ТТУ своим бабам нормальный сортир поставить не могут, а мы должны за них отдуваться и этого паскуду искать! Четвертый месяц ловим! Будто нам больше заняться нечем!

Благодаря рассказу капитана, картина несколько прояснилась. На конечной трамвайной остановке под названием «Поляна имени Фрунзе», помимо диспетчерской, располагалось кольцо рельсового пути. По нему трамваи разворачивались и ехали в обратную сторону. От самых рабочих окраин