Четыре года в шинелях - Михаил Лямин

- Курицу, говоришь, свистнули? - переспрашивал жалобщика замполит Коровин. - А ты бы сам подарил ребятам.

- А вы мне много подарили? - косился мужичок.

- Мы тебе город подарили, голова садовая, свободу.

- Свободой сыт не будешь.

- А чем же тогда? Может, службой у немцев?

- Я требую заплатить.

- Шагай, шагай, папаша, поимей совесть. А наедине выговаривал виновникам кляузной истории по-другому:

- На кой черт вам курицу. Да еще у полицаев. Лучше у тетки какой попросите. А то у девахи. Зажарит - будь здоров. И стопочку поставит.

- Хмы, хмы, - улыбались в кулак солдаты. - К девахе на ночь надо, а мы на посту.

- А вы умейте как Голубков с Платовым: раз-два и - в дамки.

- Хмы, хмы...

Как эти разговоры разряжали ту тягостную атмосферу, в которой мы стали жить с первого января в Великих Луках. Не поймешь, кто мы: освободители или только полуосвободители города. Будто бы и очистили его от врага, а ходим по улицам все еще с опаской. Обидно и зло берет. Не довели дело до конца, а расхвастались. Говорят, к сводке Совинформбюро командование дивизии и армии не имеет касательства. Но факт налицо, и сообщения не зачеркнешь.

Идет второй день со времени предъявления ультиматума, а ответа все нет. Значит, не будет. Значит, подполковник фон Засс решил держаться до последнего и надеется на гитлеровское чудо. Ну что ж, мы тебе покажем это чудо. Всякому терпению приходит конец. Сорок второй день мы под Великими Луками. На юге советская армия заканчивает ликвидацию сталинградского котла. Покончим со своим котлом и мы.

В дивизии круто изменились дисциплина и характер политической работы. Временной вольности наступил конец. Все силы на штурм крепости. Смерть упрямому, ненавистному фон Зассу и его блокированной банде.

Если враг не сдается

Дни и ночи

Неуязвимость Великолукской крепости была в ее шестнадцатиметровом валу. У подошвы он достигал толщины тридцати пяти метров. По валу проходили траншеи. Перед ними - остатки другого крепостного вала, задутого снегом. За основным валом - контрэскарпы, оборудованные по всем правилам инженерной науки, противотанковые рвы. За ними проволочные заграждения, подвалы-дзоты. В опорные пункты превращены тюрьма, церковь и две казармы. К северо-западу крепость имела с вала три водосточные трубы, а также проход - остатки бывших ворот. Все подступы к крепости находились под фланговым огнем пулеметов, установленных на угловых выступах. С внешней стороны вал имел обледенелые скаты, каждую ночь поливаемые водой.

Вот какой орешек предстояло раскусить напоследок нашей дивизии. Только с падением крепости можно было говорить о полном освобождении Великих Лук и убить этим интерес у немцев к прорыву в город с внешнего кольца окружения.

А надежды на прорыв враг и не думал терять. Бои на западных подступах к городу разгорались все ожесточеннее. В Новосокольники шел эшелон за эшелоном с живой силой и техникой. Они с ходу вводились в бой. На некоторых участках, как и в декабре, в начале окружения, коридоры между нами и противником доходили до трех километров. Это всего лишь получасовой бросок танкового полка.

Но танков для такого броска у немцев не хватало. На исходе была и живая сила. Мы это знали, но это

не могло нас успокаивать. Враг мог пойти на любую авантюру, не зря в крепости был оставлен исполнитель рискованных замыслов маньяк фон Засс.

Положение дивизии тяжело переживал, разумеется, прежде всего ее командир. После стольких дней героических боев упустить из рук победу, выпустить из ловушки кичливого врага, хотя бы того же кавалера "креста с дубовыми листьями", принять на свою голову позор - было сверх человеческого терпения.

Кроник часами просиживал за картой крепости вместе с полковником Букштыновичем, капитаном Васильевым и дивизионным инженером Баскаевым. Полковник передал комдиву мысль артиллериста Поздеева о танковом ударе по крепости. Тот только вздохнул:

- Танковый удар без пехоты - авантюра.

- Неужели нельзя обратиться за помощью, если не в штаб армии, то в штаб фронта? - удивленно заметил капитан Васильев.

- Нельзя, - отрубил Кроник.

- А если бы наша дивизия начисто полегла в первых боях?

- Заставили бы брать крепость меня и вас.

Крепость предстояло отбивать своими силами. Это так и было сказано личному составу дивизии. Снова создавались штурмовые группы, теперь по несколько иному принципу, имея в виду особенности обороны крепости. Мастерились к валенкам самодельные шипы, на волокуши ставились пулеметы, все бойцы получали каски, до этого растерянные в уличных боях. По ночам на подступах к крепости отрывались траншеи, оборудовались огневые позиции для прямой наводки.

Сумрачным ходил в эти дни комдив. Предстоял большой риск. Как разумнее использовать силы дивизии? Бросить ли их сразу в атаку, последнюю, решительную, и этим рассчитаться раз и навсегда с крепостью, или пойти по линии разведки боем. Соблазн первого варианта был велик. Но он и страшил. Два полка стояли фронтом на запад, в обороне города и только один полк на ликвидации горизонта крепости. А что, если штурм захлебнется? Чем его тогда повторять?

На главный удар с востока выставлялся второй батальон 1188 полка под командованием капитана Василия Кострецова и его заместителей по политической и строевой части капитана Нурислама Гареева и Дмитрия Дивина. В этом батальоне находились известные Георгий Тетерин и Николай Романов.

За батальоном Кострецова следовал резерв комдива, третий батальон 1190 полка, отличившийся в боях за мост. На северо-западный выступ крепости была нацелена вторая рота 1188 полка, усиленная саперным отделением, противотанковыми орудиями и взводом минометчиков. С юго-запада наступала первая рота 1188 полка, с юга - разведчики.

Гарнизон крепости, кроме своей огневой мощи, имел поддержку извне двух артиллерийских полков и двух бронепоездов. Начеку находились дальнобойные орудия.

Кроник и Букштынович обходили полки и батальоны. Тот и другой, кажется, совсем забыли в эти дни об опасности.

- Вы хоть написали домой письмецо, Михаил Фомич? - спрашивал своего заместителя Кроник.

- Некому писать, Александр Львович, - признавался полковник. - Пока сидел в лагере, жена умерла.

- Да, дела...

А в блиндажах и подвалах с командирами батальонов и дивизионов шел другой разговор.

- Какие у вас расчеты на взятие крепости?

Командиры докладывали все начистоту - этому научил их комдив. Ничего не скрывать: ни требований, ни сомнений.

Комдив любовался ладной, красивой фигурой комбата Кострецова, - ему бы выступать в цирке. Наверно, в тылу жена такая же красавица, а может, капитан еще и не женат.