Черная книга смерти - Гордон Далквист

— Вам нехорошо, доктор?

— Наверное, мне нужно поесть, — ответил он со слабой улыбкой.

— Я провожу вас назад в гостиницу, — сказал Болт, — а потом один из наших людей, поднятых по тревоге, заберет вас.

— По тревоге?

— Ну да! — Болт дружески похлопал Свенсона по плечу. — Пока вы обедаете, мы с мистером Карпером должны поднять город. Начинаем охоту на волка!

Когда Свенсон вернулся в гостиницу, Поттса там не было. После того как Болт сообщил о невиновности Чаня и о том, что виновник преступления — волк, миссис Доб неохотно провела доктора наверх, в небольшую комнату с деревянной кроватью и матрацем на ней — и никакого белья. Женщина, вовсе не готовая смягчиться, шмыгнула носом и снова спросила у Свенсона, откуда он (Макленбурга для нее явно не существовало). Свенсон в ответ стал рисовать пальцем карту на пыльной поверхности единственного в комнате столика, но не успел вывести Макленбург рядом с дальней стороной Шлезвиг-Гольштейна, как хозяйка прервала его вопросом, что подавать на стол. Доктор провел ладонью по пыльной столешнице, натянуто улыбнулся и ответил, что его устроит любое горячее блюдо. И, если можно, еще кружку пива. Миссис Доб тут же сообщила цену и добавила, что Свенсон может посидеть в общем зале или спуститься через полчаса.

Сидя в плаще на кровати, доктор слушал удаляющиеся по лестнице шаги, а потом лег. Найдя мальчика, Свенсон на несколько часов неожиданно вернулся к деятельности, к исполнению врачебного долга, что породило — как нередко бывает — иллюзию того, что он занят делом и находится на своем месте. Но сейчас, глядя на сколоченный дощатый наклонный потолок неухоженной комнаты (за которую дерут втридорога) в городке, о существовании которого он и знать не хотел, доктор почувствовал тяжесть одиночества. Чань сейчас уже, наверное, добрался до вокзала Строппинг, вернувшись в город, где жил так же привольно, как ворона среди падальщиков. Но отъезд Свенсона из Карта означал всего лишь смену места ссылки.

Не предложить ли свои услуги больнице для рабочих? Или борделю, где нужно делать подпольные аборты? Доктор закурил и выдул облачко дыма. А ведь недавно — совсем недавно — на сердце у него было легко, как у идиота. Что за нелепые картины заполонили его сознание? Как-то раз за ужином у Сорджа Элоиза рассказывала о доме ее дядюшки рядом с парком, куда в детстве она приезжала на лето… что-то из другой жизни. Все это сплошные декорации — неужели еще можно прогуливаться по парку (какие там прогулки?!), или заботиться о саде, или быть чутким к чужим чувствам? Чем больше доктор думал об этом, тем яснее понимал, что неспособен на это, да и все равно ничего такого не будет.

Миссис Доб хлопотала где-то внизу. Свенсон сел, разулся до носков и, неслышно ступая, со свечой в руке направился к другим комнатам. Первая была пустой, скатанный тюфяк лежал в изголовье кровати. В следующей он увидел вещи Поттса — дорожная сумка, брюки, две рубашки, повешенные на крючки в стене, маленькая стопка книг на прикроватном столике — таблицы приливов-отливов для военного флота, руководство по подъему затонувших кораблей и невообразимо толстый роман во многих частях под названием «Рабыни Мессалины». Свенсон полистал его — судя по всему, роман был откровенно бесстыдным.

Доктор заглянул под кровать. Еще одна пара туфель, рваная газета — «Геральд» с большими пугающими заголовками «ВЫЗЫВАЮЩЕЕ ПОВЕДЕНИЕ ТАЙНОГО СОВЕТА» и «ЭПИДЕМИЯ ОСТАНАВЛИВАЕТ ПРОМЫШЛЕННОСТЬ», — а за этим, выглядывая из-за дальнего конца кровати, лежало что-то, похожее на книгу. Свенсон встал, перегнулся через кровать и достал тоненький поэтический сборник — явно тот самый, что он видел у Чаня. Он повернул голову к лестнице, ничего не услышал и принялся листать книгу. Что заставило Чаня бросить ее здесь, в особенности если к нему отнеслись так подозрительно?

Чань не мог оставить ее случайно — неприхотливый, в своих привычках он был разборчив, точно кот. Он оставил книгу с какой-то целью, но ее нашел мистер Поттс. Свенсон дошел до страницы со сложенным уголком и лаконичной надписью: «Наши враги живы. Уходите из этой гостиницы…»

Прокравшись к себе, доктор спрятал книжку под свою кровать.

Доктор сидел перед очагом с кружкой пива. Пиво было так себе, ну да ладно — первая кружка почти за две недели! Миссис Доб на кухне звенела посудой. Чем, интересно, занята сейчас Элоиза? Наверное, ведет скучную беседу с Линой и Сорджем. А мисс Темпл — пришла ли она в себя?

Входная дверь открылась, и появился Болт.

— Боюсь, миссис Доб, мне придется ненадолго умыкнуть вашего постояльца, — сказал он с улыбкой, заранее отметавшей все возражения.

Миссис Доб, усмехнувшись, посмотрела на доктора.

— Ну мне-то все равно — холодное вы будете есть или горячее.

— Мы тут нашли кое-что, — сказал Болт, когда они оказались на улице. — Улику.

На дороге их ждали Поттс и — как видно, покончивший с делами на станции — Карпер, оба с фонарями. Были тут и другие, незнакомые Свенсону люди, и каждый держал в руках либо свежевытесанный кол, либо яркий фонарь.

— Это была идея мистера Поттса. — Болт кивнул на одетого с иголочки горожанина. — Мартин, не покажете доктору?

Доктору не понравилась эта неожиданная фамильярность, но он заставил себя улыбнуться Поттсу и изобразил любопытство, заметив, что лицо самого Поттса остается непроницаемым. Свенсон был придан Макленбургской дипломатической миссии в качестве личного врача покойного принца, но любой мало-мальски проницательный человек догадывался о его истинной задаче: сдерживать юнца, склонного к излишествам и скандалам. Если Поттса прислало министерство, то он должен знать о Свенсоне… а следовательно, и о том, что в Макленбурге доктор объявлен преступником. Но Поттс молча вел их на придорожную лужайку, на полпути между домом убитого мальчика и «Горящей звездой».

Поттс поскреб подбородок, словно прихорашивающаяся птица.

— В самом деле… можно считать, что убийца обнаружен… это волк… он преследовал мальчика от смертного ложа его отца до самых скал. Я просто взял фонарь и поискал — нет ли на этом пространстве отметин, следов… например, следов крови.

— И что же? — спросил Свенсон.

— О да, — улыбнулся Поттс. — Но не крови! Это очень странно. Видите ли, это просто камушки! Бусинки. Похоже на стекло! — Он присел, держа фонарь.

По земле были разбросаны плоские яркие камушки: они словно отливали синевой тропических морей в дрожащем свете фонаря. Свенсон сразу же понял, что это затвердевшая на холоде струя — струя крови или слюны. Мог ли мальчик получить рану у себя дома? А потом побежать к скалам, оставляя за собой этот неестественный след?