Последнее звено - Виталий Каплан

– Вот что, парни, – Душан стер пот со лба. – Времени у нас немного, потому слушайте внимательно, не перебивайте, вопросы все потом. Звучару мы растянули, теперь надо заставить ее работать. Это не шибко сложно. Просто по середине катушки надо отбивать ритм. Лучше вот этим, – извлек он из-за пазухи две толстые, сантиметров тридцати длиной деревянные палки, – но на худой конец и ладонь сойдет. Ритм такой. Раз-два-три – и-и раз, и-и два. Раз-два-три – и-и раз, и-и два. – Он для наглядности притопнул ногой. – Только начинать стук нужно по команде, одновременно. Вы отходите к катушкам, Андрюха здесь остается, Авдюха к той бежит. Как услышите сигнал, – он помахал перед нашими лицами коротенькой дудкой, – так и начинаете стучать. Одновременно. Чтоб ритм соблюдался. Вот, еще раз показываю. Ну-ка, Андрюха, изобрази. Хорош! Тебе б не на катушке, тебе бы на барабане стучать. Теперь ты, Авдюха. Ладно, на первый раз сойдет. Ну а самое главное – от катушки своей ни на шаг. Налетят степняки – рубитесь до последнего. Нельзя, чтобы они струну порвали. А я, – он улыбнулся, – между вами на подхвате буду. Туда-сюда бегать, помогать… Стучать перестаете, только когда снова мою дудку услышите. Ну, вроде все.

И мы с бледным Авдием разошлись по позициям. То есть я-то остался здесь, а вот ему пришлось тащиться примерно на километр.

Я уселся на траву, прислонился к теплой деревянной боковине. Наконец-то отдых… Могли бы и колеса какие-нибудь соорудить. Не дотумкала здешняя техническая мысль? А если бы еще резиновые шины… и моторчик… и встроенный холодильник для пива… музыкальный центр, само собой… и чтобы крутились «Бивни мамонта»… тра-та-та-та-тара-тара-та-там…

В реальность меня вернула увесистая затрещина.

– Дрыхнешь, остолоп? – Душан, казалось, готов был меня удушить. – Нашел время! На солнце взгляни! Полдень уже вот-вот, боевая готовность. Смерть свою проспишь, балда.

Это он прав… Я даже на рукоприкладство обижаться не стал.

– Смотри у меня! – И бывший лазняк умчался проверять Авдия.

Наверное, я должен был чувствовать страх перед боем… или, наоборот, возбуждение. Прилив адреналина, то-се… Но не было совершенно ничего. Степняки, вторжение, конная лава – это что-то такое умственное. Это где-то далеко и никакого отношения не имеет ко мне, к запахам трав, к заунывному звону кузнечиков, к белому солнечному блину в выцветшей синеве…

…На сей раз затрещины не потребовалось – я сам услышал стук копыт. Кто-то конный мчался к нам сквозь травяные дебри. И вроде бы пока в единственном числе.

– Вестовой это, – не пойми откуда возник Душан. – Готовься. Сейчас, должно быть, начнем.

И верно. Не прошло и пяти минут, как наш старший обменялся информацией со всадником – и раздались пронзительные звуки его дудки. Ничего музыкального в них не было, но уж в чем в чем, а в громкости не откажешь. Такая дудка и мертвого поднимет… например, князя-боярина Лыбина. Хорош зомби получился бы… и натравить его на орду – всех порвет…

Ладно, без чешуи. Тупо исполняем боевую задачу. Я начал стучать палочкой по ближайшему боку катушки. Ритм простейший. Вальсок. Три восьмушки – две четверти с точкой.

Минут через пять мне это надоело. Что толку с этих маломузыкальных упражнений? Вообще, какая-то бессмыслица – катушки, проволока… В чем эффект? Как оно может навредить атакующим?

– Стучи-стучи, – подбежал ко мне Душан. – Скоро уже волна пойдет. Главное, не останавливайся и не бойся ничего, так надо.

…Я даже не понял, что услышал раньше – топот копыт или звук струны. Просто в какой-то момент вдруг осознал, что, кроме звона кузнечиков, есть и что-то еще. Какой-то далекий мерный гул… то ли лязг пролетающей электрички, то ли тарахтение завязшего в глине трактора. Хотя какие здесь трактора…

Но тракторно-электричковый звук накатывался издали. А вблизи – вблизи было что-то иное. Может, даже и не звук. Что-то большее, чем звук, – я чувствовал его не только ушами, но и кожей спины, и пальцами ног… и даже зубы заныли, мои идеально здоровые, незнакомые с бормашиной зубы…

Продолжая колотить палкой по катушке, я попытался разглядеть струну. И не увидел. Вместо черной, в миллиметр толщиной проволоки – просто едва различимое дрожание воздуха, зыбкая рябь. Это что же, от нашего с Авдием стука она в такой резонанс вошла? И толку с ее резонанса?

Чуть позже я увидел степняков. Где-то далеко, у горизонта, – темная дымка. Полное ощущение, будто там сосновый лес, полный грибов и ягод.

Еще несколько минут – и стало очевидным: лес далеко не сосновый и все его грибочки с ягодками более чем ядовиты.

Волна степняков летела на нас. Пока еще неразличимы были их фигуры, пока это еще была однородная масса – но она все более ускорялась, в тракторном тарахтении отчетливо прорезались чьи-то визги, конское ржание, дробный перестук копыт.

Вот тут-то наконец и пришел страх – как опоздавший на день рождения гость, когда почти все вино выпито, доеден торт и остались только какие-то жалкие ошметки от прежней закусочной роскоши. Но моему страху вполне хватило и этого. Липким студнем он скопился в желудке и тянул оттуда тонкие щупальца к мозгу и к сердцу. Только упорный, на автомате стук по катушке удерживал меня от настоящей паники.

Степняков, казалось, миллионы. Между мною и передним их краем – километра три, не больше. Минут через десять будут здесь. Просто проедутся по мне, сминая в кровавую кашу, и даже не заметят. Правда, между мною и ими черным зубом торчит крепость, но одним зубом такую орду не сгрызешь… Да они и штурмовать не станут, зачем это им? Обскачут справа и слева – и, вновь сомкнувшись в единый клин, ударят прямо по мне.

Три восьмых, две четверти с точкой… И что толку? Как это спасет? Вот уже можно различить отдельных всадников… на лезвиях копий и сабель резвятся синеватые солнечные зайчики…

А потом, тоже как-то незаметно, началось. Когда степняки стали огибать крепость, когда уже можно было различить их гортанные крики – что-то изменилось. Они приближались все с той же скоростью – но кони ржали уже как-то иначе. И всадники тоже кричали в какой-то иной тональности. Вот двое, точно не видя друг друга, столкнулись, один из них вылетел из седла, и осиротевший конь заметался, полетел куда глаза глядят… а глядели они почему-то на восток, откуда и катилась орда. Естественно, опять врезался в своих, опять кого-то сшиб. Кое-кто из степняков начал разворачивать коней, но задние напирали, и скоро образовалась куча-мала… А потом сталь лязгнула о сталь.

Да они же друг с другом рубятся, внезапно понял я. Они уже не различают, где свои, где чужие.

– Стучи! – черной молнии подобный, мелькнул передо мною Душан. – Волна слабнет, а задние все равно сквозь этих пройдут.

Я стучал. Страх ничуть не уменьшился, по-прежнему поганил все мои внутренности.

А конный строй степняков между тем сломался. Они еще приближались, но теперь это была беспорядочная толпа, какое-то истеричное броуновское движение. Ну прямо как в стихах, подумал я, сын учительницы литературы… Смешались в кучу кони, люди…

Из ворот крепости вылетел небольшой отряд конницы – всадников двадцать, как мне показалось. С копьями наперевес они помчались к этому коннолюдскому месиву, ударили копьями и, не выдирая их из пронзенных тел, тут же заработали саблями. Длинными и не такими кривыми, как у меня на поясе… специально для конного боя. Один в один – казачьи шашки…

Но что могут двадцать человек, если перед ними – многие тысячи? Да и не все степняки сошли с ума от непонятного ужаса. Вот кто-то уже выбирается из общей месиловки, обходит наших с боков… вот и тренькнули луки, и двоих атакующих сбросило с коней.

А потом из моря степняков вытекло несколько рек, те разбились на ручьи… и полились как раз в нашу сторону.

– Держись! – вынырнул из травы Душан. – Сейчас самое трудное "начнется. Волна слабеет… и близко слишком.

Я продолжал стучать – уже не очень понимая зачем. Просто въевшийся в мозги ритм не давал остановиться.

Ручьи степняков между тем распались на отдельные капли. И капли эти, в темных халатах и островерхих войлочных шапках, принялись рыскать в траве. Прямо как тараканы в поисках жратвы повкуснее.

Я как-то сразу понял, что самая вкусная для них жратва – это мы с нашими катушками. Перехватил палку в левую руку, правой сжал саблю… А, бесполезно. Ну, если повезет, одного порублю… остальные все равно сомнут. Да и повезет ли… Это тебе не Агафон с Прокопием… это настоящие бойцы…

Вновь появился Душан. Страшный, лицо совсем темное, глаза на выкате, обнаженный клинок в руке.

– Кончилась волна! – отчаянно крикнул он. – Кажись, Авдия прибили, не слышно его. Я туда, а ты стучи… Вдруг с одной стороны и сработает…

Ну как же, сработает. Меня вдруг осенило: струна колебалась только оттого, что мы с Авдием выбивали единый ритм и умудрялись делать это синхронно. Теперь, когда по второй катушке никто не стучит, все уже бессмысленно. Можно бросить бесполезную барабанную палку и бежать в травы. Или просто упасть на живот, закрыть голову руками – и будь что будет…