Андрей Краско. Непохожий на артиста, больше чем артист - Иван Краско

Я сторонник компромисса. Вот мы с Юрой Бутусовым как «Смерть Тарелкина» репетировали? Я ему говорил: «Вот я сейчас сыграл, как ты хотел. Теперь смотри: сыграю так, как я». И в результате или я понимал, что он прав, или он — что я. А в юности, когда я оказался в тогдашнем Театре им. Ленинского комсомола (теперешнем «Балтдоме»), я также работал с Геннадием Михайловичем Опорковым. Вот эти два режиссера — лучшие из тех, что мне до сих пор встретились.

Спектакль по пьесе Виктора Мережко «Мужчина на час, или Мужчина по выходным» — проект Валерия Левушкина — я ставлю еще и как режиссер. Дело в том, что у нас был режиссер, но на второй же репетиции я устал ждать от него каких-то действий и начал репетировать сам. Режиссер встал и ушел. Пришел продюсер и спросил: «Что будем делать?» — и при этом посмотрел на меня. Все в меня ткнули пальцем и сказали: «Пусть он ставит, он уже разобрал репетицию». Но это очень тяжело — и ставить, и играть. Если будет еще один театральный проект, я больше не буду совмещать два этих занятия. В Москве это мой первый опыт в данном качестве, а вообще для меня это четвертая постановка. Фамилии актеров обязывают соответствовать: Смирнитский, Жигалов, Долинский, Чернов, видимо, будет Стеклов, из актрис — Могилевская, Настя Стоцкая, Аня Терехова и, наверное, Граня Стеклова. Это два состава. У меня вызывает огромное уважение, как ведут себя актеры: все сидят и наблюдают за репетициями друг друга, даже если у них на сегодня больше сцен не будет. Никто не уходит, несмотря на занятость, все следят за работой партнеров, пусть даже и из другого состава.

Я в театре вырос и знаю его изнутри. Там плохо и денег мало дают, интриги, драки, но даже не это главное. Я систему не люблю. Я поздно ложусь, поздно встаю, люблю такой особый райский образ жизни. Я пробовал — не получается. А антрепризы — это так, чтобы форму не потерять. В антрепризе что хорошо? То, что выбор всегда за мной. Сначала читаю пьесу. Если она понравилась, встречаюсь с режиссером. Если режиссер не понравился, я отказываюсь, если понравился — задаю ему вопрос о партнерах. И если мне не нравится хоть один из партнеров, тоже отказываюсь, потому что понимаю: это не кино, где люди утром встретились, вечером разошлись и все, театральные репетиции — это длительный процесс. Если режиссер прислушивается ко мне и заменяет актера, мы работаем, если нет — до свидания, зовите в следующий раз. Создать в государственном театре коллектив актеров, которые на одном уровне работают и при этом хорошо друг к другу относятся, практически невозможно.

Но и антрепризой у нас пока, увы, занимаются люди, которые знают не артистов, а имена, на которые пойдет зритель. Но я уверен, что артисты вполне могут влиять на продюсеров. Например, когда мы делали «Смерть Тарелкина», у нашей компании была задача максимум доказать, что антрепризный спектакль может быть предметом профессионального обсуждения. А девушка, которая этот проект организовывала, сначала хотела сделать спектакль на Хабенского и Пореченкова и предлагала им французскую пьеску и какого-то там режиссера. Они же сказали: «Мы работаем только с режиссером Юрием Бутусовым». А когда появился Бутусов, то заявил, что будет ставить именно «Тарелкина». Дальше уже актеры и режиссер настояли на той актерской компании, которая и создала этот спектакль. И в результате мы достигли своей цели: «Тарелкина» на страницах газет обсуждали те же критики, что высказываются о всех премьерах стационарных театров.

Как зрителю и как актеру мне хочется реалистичного театра вместо концептуального. Надоели все эксперименты. Вы сначала сделайте правдоподобно, а потом уже экспериментируйте. Как говорил еще один мой учитель, Галендеев, существует ось координат: в одну сторону гениальность, в другую — бездарность. Линии бесконечны, а есть нулевая точка, и непонятно, хорошо или плохо. Она самая страшная. Ну, вроде телятинка такая, ну, вроде голосами живыми говорят, но все равно не получается: или глаза пустые, или люди не те… Очень многие сериалы и спектакли — это вот такая как раз телятинка.

Проблема государственного театра в том, что люди в нем друг на друга обречены. Ведь, бывает, встречаешься с человеком время от времени много лет — и вроде бы нормальные отношения, а поселят тебя с ним в гостинице на месяц, так ты его возненавидишь.

Я знаю, что никому ничего не буду доказывать. Приду в театр, скажу: «Возьмете?» Нет? И не надо! С кино, я думаю, тьфу-тьфу-тьфу, полегче будет. Режиссеры, как правило, снимают свою команду.

Жанр сериала никогда не умрет. Ведь все американские блокбастеры выходят в сериальном формате: «Смертельное оружие», «Терминатор», «Миссия невыполнима». Но и такие наши сериалы, как «Улицы разбитых фонарей» или «Убойная сила», всегда будут смотреть — у них есть оригинальный сценарий. У Пушкаревой и няни Вики бюджет приличный, там выстроены декорации, хотя и работают они поточным методом. Кстати, мне предлагали сыграть роль дворецкого Константина в «Моей прекрасной няне». Но я отказался.

Чтобы согласиться на работу в сериале, мне не требуется усилий над собой. В настоящий момент, когда я алчно хочу машину и квартиру, я соглашаюсь на что угодно. Но вообще интереснее работать в кино. В принципе та же подготовка, та же работа. Но бывает три дня подготовки и пять дней съемок.

Во-первых, съемки в сериалах не приносят сумасшедших доходов. Во-вторых, раньше, когда они только начинались, мы получали вообще копейки. Не было ясно, пойдут, не пойдут эти сериалы… Когда пошли, там что-то уже прибавилось. К сожалению, мы, актеры, не можем ставить условия, запрашивать гонорары…

Сериалы помогли в другом. Публика, узнав актеров благодаря телевидению, стала раскупать билеты в театр, на их спектакли.

С уходом из «Агента национальной безопасности» режиссера Дмитрия Светозарова сериал вообще сильно потерял. Уважающий себя режиссер и сценарист, прежде чем писать продолжение сериала, посмотрит предыдущие серии, хоть их и тридцать шесть. Потому что не должно быть так, что у героя вдруг исчезает жена, о которой говорилось в каждой из предыдущих серий. У «Агента…» есть зрители-фанаты, которые помнят сюжет дословно, и писать для них полную лабуду — гробить проект. Кроме того, над «Агентом…» сейчас работают разные режиссеры, каждый из которых пытается доказать, что он круче других. Как правильно сказал Митя Светозаров, сериал — это как железнодорожный состав. Вагоны могут быть окрашены в разный цвет и отличаться друг от друга — товарный вагон, пульмановский, цистерна… Но когда вдруг возникает вагон с башнями, вагон без колес или одни колеса едут — просто чтобы режиссер мог выпендриться, — в результате получается полная чушь. Потом есть жанр экшн — и это действие, взрывы, стрельба, а не разговоры. У нас сейчас — разговор в кабинете, у кабинета, по дороге в машину, в машине и так далее. И все на одну и ту же тему, и, на всякий случай, мы по три раза одно и то же говорим, чтобы зритель не забыл. Нельзя считать зрителя идиотом.