Симфония тьмы - Чингиз Абдуллаев

– Нет, конечно, – засмеялся Дронго, – мы ведь об этом уже говорили. У меня совсем другое имя.

– Зачем вам все это нужно? – снова спросила Барбара. – Все эти заговоры, разведки, фонды. Почему вы не можете жить, как все нормальные люди?

– Наверно, не получается. Я слишком увлекающийся человек. Вы знаете, Барбара, я ведь по гороскопу Овен. А родившиеся под этим знаком бывают обычно плохими домоседами и нетерпеливыми людьми. Скучная жизнь не для меня.

– Вам нравится рисковать жизнью?

– Нет, конечно. Мне просто нравятся эти игры. Своего рода зарядка для ума. Одни играют в казино, чтобы получить острые ощущения, другие увлекаются наркотиками, чтобы забыться. Очевидно, я таким способом пытаюсь тоже получить своеобразное удовольствие. Это для меня своего рода наркотик, к которому я привык. Вот уже много лет я вращаюсь в этом кругу. У меня просто нет другой профессии.

– Значит, вам нравится то, что вы делаете?

– Нравится – неправильное слово. Мне интересна сама жизнь во всех ее проявлениях. Очевидно, во мне заложено сильное стремление к самоутверждению. К наиболее полной самореализации. Считайте, что я так просто самореализуюсь. Делаю то, что умею делать.

– У вас даже есть оправдание такой жизни.

– Она меня устраивает.

Он заметил, как мимо каюты проходит капитан. Интересно, почему он поднял воротник своей куртки? Ему тоже холодно?

– Вы странный человек, – холодно сказала Барбара, – наверное, вы получаете удовольствие от всех этих встреч. У вас много денег, много женщин и масса приключений.

– Нет, – возразил Дронго, – в моей жизни было очень мало женщин. А деньги меня вообще не волнуют. Что касается приключений, то они бывают иногда очень опасны.

Капитан прошел к дверям.

– И вы в своей жизни ни о чем не жалеете? – настаивала Барбара, глядя ему в глаза.

– Иногда жалею, – сказал он, выдерживая ее взгляд, – например, в Брюсселе три дня назад я должен был попрощаться с вами перед отъездом. Или не разрешить вам оставаться в одном номере с Рэнди. Это печальные моменты, о которых я жалею.

Она закусила губу.

– Он к вам приставал, – понял Дронго.

– А как вы думаете?

– Вот сукин сын! – разозлился Дронго. – Я переломаю ему все конечности. Я его предупреждал.

Капитан стоял прямо перед входом в каюту. Наверно, он хочет их поприветствовать. Рассказать о своих любимых каналах, на которых проходит вся его жизнь. Многие голландцы традиционно хорошо говорили на английском.

– Уже поздно, – сказала она.

– Что значит поздно?

– За дверью его апартаментов стояли охранники из частной фирмы, – пояснила Барбара, – а я ночью спала в кабинете, на диване. Он и пришел ко мне. Кричать я не могла, услышали бы охранники.

– Нет! – понял наконец, в чем дело, Дронго. – Он вас изнасиловал?

– Если бы, – усмехнулась Барбара. – Обслюнявил меня всю, изгадил мою одежду и убрался восвояси. Кажется, я сопротивлялась довольно успешно.

Он положил свою руку на ее. На этот раз она не вздрогнула.

– Простите, – сказал Дронго, – я не думал, что он решится на такое.

Капитан шагнул в каюту. Он открыл дверь как раз в тот момент, когда Дронго положил свою руку на руку Барбары. Она сидела справа от него, и он накрыл ее руку своей правой рукой. Дронго посмотрел на вошедшего и замер. Капитан снял фуражку вместе с париком.

Перед ним стоял Альфред Шварцман. В руках у него был пистолет.

– Добрый вечер, – весело сказал Шварцман, – кажется, мы уже однажды встречались.

Дронго молчал. Он по-прежнему держал руку Барбары.

– Держите руки на столе, чтобы я не спустил курок раньше времени, – торжествующе сказал Шварцман.

Дронго по-прежнему хранил молчание.

– Я много лет мечтал о такой встрече, Дронго, – улыбнулся Шварцман, – тогда, в Бразилии, ты меня переиграл. Сегодня я переиграл тебя. Только ты никому больше не расскажешь об этом. Сейчас ты умрешь. Но не просто так. Сначала я отстрелю тебе все конечности, а затем брошу в канал, подыхать там. Чтобы ты почувствовал, как я мучился в бразильской тюрьме, чтобы ты знал, какое это удовольствие.

Дронго повернул голову к Барбаре. Он помнил, что именно она заказала этот вечерний ужин и прогулку на катере. Кажется, это волновало его более всего остального.

– Ты знала об этом. – Он по-прежнему говорил на английском, в котором не было слова «ты». Но на этот раз он спросил таким тоном, что обращение «you „прозвучало как «ты“. И она это поняла.

Повернув голову, она прошептала:

– Ты ничего не понимаешь.

– И уже никогда не поймет, – торжествующе сказал Шварцман, поднимая пистолет. – Сядьте от него подальше, миссис, пока я прострелю ему обе руки. Я боюсь испачкать вас его кровью. А оставлять его так очень опасно. Он слишком грозное животное.

Она посмотрела на Дронго и чуть отодвинулась от него, высвобождая свою руку. Дальше, еще дальше.

– Вот теперь ты будешь кричать, – усмехнулся Шварцман. – Теперь ты будешь умолять меня пощадить тебя. А я буду смеяться над тобой, собака. Встань.

Дронго, не меняясь в лице, встал, лишь бросив взгляд на Барбару. Только короткий взгляд, но, видимо, что-то в нем было, если она снова закусила губу. На этот раз так сильно, что едва не брызнула кровь.

Шварцман поманил пистолетом.

– Иди сюда.

Дронго посмотрел по сторонам. Каюта была слишком маленькой и тесной. И ничего подходящего под рукой не было, чтобы попытаться выбить оружие из рук Шварцмана.

Ястреб прицелился ему в руку. И в этот момент прозвучал выстрел. Дронго обернулся. Барбара, достав его пистолет, выстрелила прямо в живот Шварцману. Тот пошатнулся, удивленно глядя на нее.

– Сука, – сказал он, хватаясь за живот.

И тогда она выстрелила еще два раза. Отброшенный к дверям, Ястреб сполз на пол, выплевывая кровавую пену.

– Дурак, – успел произнести перед смертью Шварцман, очевидно, негодуя на себя за то, что не выстрелил первым в женщину.

Дронго, обернувшись, молча смотрел на Барбару, сидевшую за столом с дымящимся пистолетом в руках. По корме пробежал испуганный официант. Открыв дверь каюты, он замер, глядя на лежавшего в крови Альфреда Шварцмана.

Какая странная судьба, отстраненно подумал Дронго, самого известного убийцу в конце концов убила молодая женщина. Это для него, наверное, было самым неожиданным.

Барбара отбросила пистолет. Она не плакала, не суетилась. Просто смотрела на Дронго. Испуганный официант побежал на корму, чтобы повернуть катер к берегу и вызвать полицию. И только тогда Барбара призналась:

– Я работала на ЦРУ. Была их осведомителем при Якобсоне.

– Да, – кивнул Дронго, – это я уже понял.

На полу между ними лежал с развороченными внутренностями бывший профессиональный убийца Альфред Шварцман. Ястреб кончил свою охоту. Больше он никогда не поднимется в воздух.

Глава 31

Они пристали к берегу, и вскоре рядом с катером показались полицейские машины. Их было сразу четыре – еще бы, ведь на каналах давно не случалось подобного! Но когда детективы узнали, что это Альфред Шварцман, тот самый Ястреб, о котором были предупреждены все полицейские Бенилюкса, положение кардинально изменилось. Приехало еще несколько машин полиции. Прибыли эксперты, врачи, криминалисты. Приехал даже заместитель министра внутренних дел.

Пистолет, из которого стреляла Барбара, забрали, уложив его в специальный пакет. Следователи по горячим следам допрашивали всех троих, бывших на судне во время происшествия. Сделали срочные запросы в Интерпол с просьбой выслать отпечатки пальцев Шварцмана. Передали запрос даже в Бразилию. Никто не мог поверить, что наводивший ужас на полицию стольких государств, имевший на своем счету столько убийств профессионал Альфред Шварцман погиб от руки молодой женщины.

В четыре часа утра в полицейское управление приехали узнавшие обо всем журналисты, и начался самый настоящий кавардак, какой бывает в таких случаях. Все кричали одновременно, добиваясь каждый своего. А про Дронго и Барбару просто забыли.

Они сидели в комнате следователя, глядя друг на друга. Прошло уже достаточно много времени, чтобы они могли прийти в себя и осмыслить случившееся. Они молчали, словно не решаясь говорить именно в этом месте, слишком шумном и агрессивном.

Еще через час приехал Якобсон. Он все не мог понять, каким образом Ястреб мог подменить капитана катера и так подготовиться к этому «романтическому путешествию». Менеджера разбудили ночью, и теперь он недовольно морщился, пытаясь разобраться в случившемся. Очевидно, некоторые подозрения у него все-таки появились! Он бросал подозрительные взгляды на сидевших рядом Дронго и Барбару. Еще через час приехали два адвоката, представлявшие интересы Осинского в Голландии. И всех свидетелей наконец отпустили.