Третий секрет - Стив Берри

— Никто.

— Остальные пять очевидцев знают его. Кто-то из них может рассказать нам…

— Только если это разрешит сама Дева, а теперь Она является одной мне. Всем остальным надо еще получить от Нее разрешение.

— Но ведь вы не знаете десятого откровения, — сказала Катерина. — И не важно, что только вы из всех очевидцев не посвящены в него. Мы не хотим видеть Деву, нам нужно Ее откровение.

— Одно связано с другим, — ответила Ясна.

Мишнер не понимал, кто перед ним — религиозная фанатичка или женщина, действительно избранная небесами. Ее вызывающее поведение не вносило ясности. Оно лишь усиливало его подозрения. Он решил остаться в городе и самостоятельно попытаться поговорить с другими очевидцами, жившими поблизости. Если ничего узнать не удастся, они вернутся в Италию и попробуют найти очевидцев, живущих там.

Поблагодарив Ясну, он направился к выходу. Катерина следом за ним.

Хозяйка оставалась неподвижно сидеть в кресле, ее лицо, так же как и когда они пришли, ничего не выражало.

— Не забудьте о Бамберге, — вдруг вымолвила Ясна.

По спине Мишнера пробежали мурашки. Он остановился и обернулся. Может, он ослышался?

— Почему вы это сказали?

— Мне так передано.

— А что вы знаете о Бамберге?

— Ничего. Я даже не знаю, что это такое.

— Тогда зачем говорить о нем?

— Я не задаю себе таких вопросов. Я лишь передаю то, что мне говорят. Может быть, поэтому Дева и говорит со мной. Ей есть что сказать своей верной служанке.

Глава XXXXIV

Ватикан

28 ноября, вторник

17.00

Нетерпение Валендреа нарастало. Его опасения по поводу кресел с прямыми спинками оказались не напрасными, и ему пришлось высидеть уже два мучительных часа в торжественном интерьере Сикстинской капеллы. За это время каждый из кардиналов подошел к алтарю и поклялся перед лицом Нгови и Господа, что при голосовании он не будет считаться с любым давлением со стороны мирских властей и в случае своего избрания станет munus Petrinum — пастырем Вселенской церкви, а также станет отстаивать духовные и светские права Святого престола. Валендреа тоже пришлось стоять перед Нгови, и, пока он произносил слова присяги, в глазах африканца читалось заметное напряжение.

Потребовалось еще полчаса, чтобы всех служащих, которым разрешалось присутствовать на конклаве, привели к присяге о неразглашении. Затем Нгови велел удалиться из капеллы всем, кроме кардиналов, и закрылись последние остававшиеся незапертыми двери. Потом он повернулся к собранию и спросил:

— Вы хотите начать голосование сейчас?

Апостольская конституция Иоанна Павла II разрешала начать голосование немедленно — если участники конклава этого пожелают. Один из французских кардиналов поднялся и сказал, что можно начинать голосование. Валендреа был доволен. Этот француз был из числа его сторонников.

— Если кто-то возражает, пусть скажет сейчас, — предложил Нгови.

Собравшиеся в капелле молчали. В прежние времена именно в такой момент могло состояться единодушное избрание Папы, которое обычно объясняли озарением, ниспосланным Святым Духом. Имя называлось спонтанно, и при всеобщем одобрении кардинал становился Папой. Но Иоанн Павел II упразднил такую процедуру избрания.

— Хорошо, — сказал Нгови. — Начнем.

Один из младших кардиналов-дьяконов, смуглый и полный бразилец, неспешно подошел к алтарю и выбрал три карточки с именами из серебряного потира.[21] Эти трое избранных будут выполнять обязанности кардиналов-счетчиков, им поручено подсчитывать бюллетени и записывать голоса. Если Папа не будет избран, они сожгут бюллетени в печке.

Затем из потира выбрали еще три карточки — с именами ревизоров. Они должны следить за работой счетчиков. Наконец были избраны трое инфирмариев для сбора бюллетеней у тех кардиналов, кто из-за плохого самочувствия или болезни не сможет проголосовать сам.

Из всех девятерых только четверых можно считать твердыми сторонниками Валендреа. Особенно тревожным казалось то, что среди счетчиков оказался кардинал-архивариус. Теперь этот старый негодяй сможет отомстить Валендреа!

Перед каждым кардиналом рядом с блокнотом и карандашом лежала прямоугольная карточка размером около двух дюймов. Сверху было напечатано:

ELIGO IN STUMMUM PONTIFICEM…[22]

Под этой надписью было оставлено пустое место для имени. Валендреа особенно нравился такой бюллетень, потому что его форму утвердил любимый им Папа Павел VI.

Стоя у алтаря под величественным изображением Страшного суда Микеланджело, Нгови вынул из серебряного потира оставшиеся бумажки с именами. Их сожгут вместе с бюллетенями первого голосования. Затем африканец обратился к кардиналам по-латыни, еще раз объяснив порядок голосования. Закончив речь, Нгови сошел с алтаря и занял место среди остальных. Его функции кардинала-камерленго были уже почти полностью исполнены, в ближайшие часы ему остается играть все меньшую и меньшую роль. Теперь за голосованием будут наблюдать кардиналы-счетчики, по крайней мере, до тех пор, пока не придется заполнять новые бюллетени.

Один из счетчиков, аргентинский кардинал, сказал, обращаясь ко всем присутствующим:

— Пожалуйста, пишите имя на карточке крупно и разборчиво. Если в бюллетене будет указано больше одного имени, то он теряет силу. Заполнив бюллетень, сложите его и подойдите к алтарю.

Валендреа обвел взглядом капеллу. Все сто тринадцать кардиналов размещались локоть к локтю, и трудно было скрыть то, что пишешь, от соседей. Он хотел сразу выиграть выборы и избежать нервного и мучительного ожидания, но ему было известно, что Папу очень редко избирали первым голосованием. Как правило, в первый раз голосующие указывают в бюллетене имя своего любимого кардинала, своего друга или соотечественника, даже свое собственное имя, хотя никто из них никогда в этом не признается. Это позволяет кардиналам скрыть свои подлинные намерения и поднять ставки при последующем голосовании. Ничто не может сделать фаворитов гонки более щедрыми, чем неопределенность исхода голосования.

Валендреа указал в бюллетене свое собственное имя, постаравшись, чтобы ни один мускул на его лице не дрогнул и не выдал волнения, сложил лист бумаги вдвое и стал дожидаться своей очереди, чтобы направиться к алтарю.

Бюллетени опускали по старшинству. Кардиналы-епископы — перед кардиналами-пресвитерами, а кардиналы-дьяконы в последнюю очередь, причем внутри каждой категории голосование проводилось в строгой последовательности согласно времени посвящения в сан. Валендреа видел, как на четыре мраморные ступени, ведущие к алтарю, держа в высоко поднятой руке сложенный бюллетень, взошел первый из старших кардиналов-епископов, седовласый итальянец родом из Венеции.

Когда настала очередь Валендреа, он двинулся к алтарю. Он знал, что за ним внимательно следят остальные кардиналы, поэтому не забыл преклонить на несколько секунд колени для краткой молитвы, но не стал обращаться к Богу. Он просто выждал некоторое время, прежде чем подняться, а затем вслух повторил слова, которые должен был произнести каждый кардинал.

— Призываю в свидетели Господа нашего Иисуса Христа, который и будет мне судьей, что мой голос отдан за того, кого я перед лицом Господа считаю достойным избрания.

Он положил свой бюллетень на поднос, поднял блестящую крышку, лист бумаги соскользнул в потир. Такой нетрадиционный способ голосования должен был гарантировать, что каждый из кардиналов может опустить лишь один бюллетень. Затем он аккуратно поставил поднос, молитвенно сложил руки и вернулся на свое место.

Голосование заняло почти час. Когда в потир был опущен последний бюллетень, серебряный сосуд отнесли на соседний стол. Там потир встряхнули, чтобы перемешать содержимое, а затем трое кардиналов-счетчиков начали пересчитывать голоса. За подсчетом наблюдали ревизоры, не отрывая глаз от стола. Когда разворачивали каждый бюллетень, написанное на нем имя объявлялось вслух. Каждый вел счет отдельно от остальных. Общее число голосов должно было составить сто тринадцать, иначе все бюллетени уничтожались и голосование признавалось недействительным.

Когда прозвучало последнее имя, Валендреа подсчитал результаты. За него было подано тридцать два голоса. Неплохо для первого голосования. Но Нгови набрал двадцать четыре. Оставшиеся пятьдесят семь голосов оказались разбросанными между двумя десятками других кардиналов.

Валендреа окинул взглядом собрание.

Ясно, что все думали о нем.

Значит, в гонке будут участвовать двое.

Глава XXXXV

Меджугорье, Босния и Герцеговина