Третий секрет - Стив Берри

— Хочешь поехать со мной?

— Я могла бы.

— Пока еще рано заказывать билет.

Он рассказал ей о Меджугорье и о просьбе Нгови, но не стал распространяться о последнем письме Климента.

— Знаешь, мне совсем не хочется ехать, — пожаловался он.

— Колин, война закончилась, — ответила она. — Вот уже несколько лет там спокойно.

— Только благодаря американцам и войскам НАТО. Я бы не поехал туда по своей воле.

— Так зачем же едешь?

— Я должен сделать это ради Климента и Нгови, — сказал он.

— А тебе не кажется, что ты им уже ничего не должен?

— Я знаю, что ты сейчас скажешь. Но я решил уйти из церкви. Так что теперь мне все равно.

На ее лице застыло изумление.

— Но почему?

— С меня хватит. Здесь все думают не о вере, не о праведности и не о вечном спасении. Для них существуют лишь политические интриги, амбиции и корысть. Когда я вспоминаю, где я родился, мне становится противно. Неужели кто-то мог считать, что там делали доброе дело? Ведь было множество других способов помочь этим несчастным матерям, и никто даже не пытался этого сделать. Нас просто сплавили оттуда.

Он переступил с ноги на ногу и посмотрел в пол.

— А те дети в Румынии? Мне кажется, о них забыл даже Бог.

— Я никогда не видела тебя таким.

Он подошел к окну.

— Похоже, что Валендреа станет Папой. Многое изменится. В конце концов, может, Том Кили был прав.

— Забудь об этом подонке.

Он уловил что-то необычное в ее тоне.

— Но мы все время говорим обо мне. А ты чем занималась после Бухареста?

— Как и собиралась, делала репортаж о похоронах Папы для одного польского журнала. Еще кое-что писала о конклаве. Журнал заказал мне большой очерк.

— Так как же ты собираешься ехать в Румынию?

Она тихо ответила:

— Я не смогу поехать. Хотя очень хотела бы. По крайней мере, я буду знать, где тебя искать.

Мысль об этом была ему приятна. Расстаться с этой женщиной навсегда было бы больно. Он вспомнил, как тогда, много лет назад, они в последний раз остались наедине. Это было в Мюнхене, незадолго до того, как он должен был окончить курс юриспруденции и вернуться на службу к Якобу Фолкнеру. Она выглядела почти так же, как сейчас, только волосы были чуть длиннее и в лице было больше свежести, но ее улыбка так же завораживала. Все два года, пока они были вместе, он знал, что настанет день, когда ему придется делать выбор. А теперь он понимал, что совершил ошибку. И вдруг он вспомнил слова, сказанные сегодня на площади.

«Главное — не повторять старых ошибок. Ни мне, ни тебе».

Абсолютно верно.

Он подошел и обнял ее. Запах любимой женщины лишал Колина остатков разума. Он подхватил ее, перенес на постель и с поспешностью, сердясь и краснея, как мальчишка, стал освобождать от уже не нужной одежды.

Гибкое тело Кейт напряглось. Его рука скользнула вверх по бархатному бедру. Ее тело источало жаркую влагу желания и, как полночный цветок, раскрывалось навстречу его безумным объятиям…

Мишнер открыл глаза и посмотрел на прикроватные часы. 21.43. Катерина лежала рядом. Они проспали почти два часа. Он не чувствовал за собой никакой вины. Ведь он любит ее, а если это неугодно Богу, значит, так тому и быть. Мишнеру теперь было все равно.

— Почему ты не спишь? — спросила она в темноте.

Он думал, что она не проснулась.

— Не привык спать с кем-то.

Она прижалась лицом к его груди:

— А ты мог к этому привыкнуть?

— Я сам спрашиваю себя об этом же.

— Колин, на этот раз я не хочу уходить.

Он поцеловал ее в затылок:

— А кто сказал, что ты должна уходить?

— Можно, я поеду с тобой в Боснию?

— А как же твой журнал?

— Я солгала. Нет у меня никакого журнала. Я в Риме только из-за тебя.

Он не мог ответить иначе:

— Тогда я думаю, что поездка по Боснии пошла бы на пользу нам обоим.

Покинув суетный мир Апостольского дворца, он оказался в царстве, где, кроме него, не было никого. Климент XV покоился в тройном гробу в соборе Святого Петра, а Мишнер лежал обнаженный в постели с любимой женщиной.

Он не знал, что будет дальше.

Зато он знал, что наконец нашел то, что искал.

Глава XXXXI

Меджугорье, Босния и Герцеговина

28 ноября, вторник

13.00

Мишнер смотрел из окна автобуса. Там проносилась панорама скалистого берега. Адриатическое море было неспокойно, над водой носился порывистый ветер. Они с Катериной прилетели в Сплит. Путь из Рима занял совсем немного времени. От здания аэропорта постоянно отходили туристические автобусы, и водители громко зазывали желающих поехать в Меджугорье. Один из них рассказал, что сейчас не самое горячее время года. Летом в день приезжает от трех до пяти тысяч паломников, но с ноября по март их количество сокращается до нескольких сотен.

В течение двух последних часов женщина-гид успела объяснить примерно пятидесяти пассажирам автобуса, что Меджугорье находится в южной части Герцеговины, на побережье. Возвышающийся к северу от него горный хребет и климатически, и политически изолирует этот район. Население состоит в основном из хорватов, здесь господствует католицизм.

В начале девяностых, после падения коммунизма, хорваты попытались обрести независимость, но сербы — самая влиятельная сила на территории бывшей Югославии — начали свое вторжение, стремясь создать Великую Сербию. Долгие годы бушевала кровопролитная гражданская война. Погибли двести тысяч человек, прежде чем мировое сообщество остановило геноцид. Затем вспыхнула другая война, между хорватами и мусульманами, но миротворцы ООН быстро прекратили ее.

Само Меджугорье обошли ужасы войны. Большинство боев шло к северу и западу от него. Всего в этой местности живет около пятисот семей. Колоссальная здешняя церковь вмещает две тысячи человек. Гид пояснила, что создаваемая инфраструктура гостиниц, мест общественного питания и сувенирных лавок должна превратить городок в место религиозного паломничества. Там уже побывали двадцать миллионов человек из разных стран мира. В Меджугорье произошло по меньшей мере две тысячи явлений Девы. Такого не происходило за всю историю сошествий Марии на землю.

— Ты веришь в это? — шепотом спросила Катерина. — Тебе не кажется надуманным, что Мадонна ежедневно спускается на землю поговорить в боснийской крестьянкой?

— Очевидцы верят в это, верил и Климент. Оставь свои предубеждения, хорошо?

— Я пытаюсь. А к кому из очевидцев мы едем?

Мишнер и сам думал об этом. Он уже расспросил гида об очевидцах и узнал, что одна из женщин, которой сейчас тридцать пять, замужем, имеет сына и живет в Италии. Другой тридцать шесть, она тоже замужем, у нее трое детей, и до сих пор она живет в Меджугорье, но ведет замкнутый образ жизни и избегает общения с паломниками.

Один из мужчин-очевидцев, которому сейчас тридцать с небольшим, дважды безуспешно пытался стать священником и не оставляет надежды однажды получить сан. Он много путешествует, стремясь донести до мира откровения Меджугорья, и застать его трудно. У второго, младшего из всех, жена и двое детей, и он тоже мало общается с паломниками. Еще одной очевидице под сорок, она также замужем и сейчас не живет в Боснии.

Остается одна женщина, которая продолжает видеть Деву. Ее зовут Ясна, ей тридцать два, и она живет в Меджугорье одна.

Тысячи свидетелей видят ежедневные явления ей Марии в церкви Святого Якова. Гид сказала, что Ясна замкнутая и немногословная женщина, но она все же находит время для бесед с паломниками.

Мишнер взглянул на Катерину:

— Похоже, наш выбор ограничен. Начнем с нее.

— Но Ясне не известны все десять откровений, переданные Мадонной остальным, — продолжала гид в микрофон, стоя в передней части автобуса, и Мишнер снова начал прислушиваться к ее словам. — Пять остальных очевидцев знают все десять откровений. Говорят, что, когда все шестеро узнают все, явления прекратятся и для неверующих будет оставлен видимый знак присутствия Девы.

«Но истинно верующие не должны ждать знака, чтобы обратиться к Господу. Сейчас настало время милости. Время укрепления веры. Время обращения. Ибо, когда будет знак, для многих будет уже поздно».

Это слова Девы. Предсказание на будущее.

— Что нам теперь делать? — шепнула ему на ухо Катерина.

— Все равно надо увидеть ее. Хотя бы просто из любопытства. Она может ответить на тысячу моих вопросов.

Гид указала на Холм Явления за окном автобуса:

— Вот здесь в июне тысяча девятьсот восемьдесят первого года случилось первое видение двум первым очевидцам — блестящий шар из света, внутри которого стояла красивая женщина с младенцем на руках. На следующий день эти двое детей привели туда еще четверых своих друзей, и женщина вновь явилась им, на этот раз в короне из двенадцати звезд и в жемчужном платье. Они говорят, что она была как будто одета в лучи солнца.