Охота на волков - Сергей Соболев

– Сверху на бинокле две белые кнопки, видишь? Та, что правее, с треугольником в кружке. Наведись точно на цель… Теперь нажми кнопку и сразу же отпусти…

– Появился красный квадратик… Ага, есть азимут цели, под квадратом вижу… В градусах показания, да? Ух ты! А дальномер лазерный, да? Держите, товарищ капитан, все выставлено…

Бушмин отнесся к информации скептически. Расстояние до полосы кустарника, на которую указывал Каратаев, – под восемьсот метров. Слишком солидная дистанция для выстрела, особенно если учесть, что снайпер бил очень точно. Но и ближе стрелок вряд ли решился бы подобраться, потому как в открытом поле ему попросту негде было бы укрыться от ответного огня.

Он поднес к глазам трофейный «геовид» и без труда, ориентируясь на показания встроенного компаса повышенной точности, обнаружил указанный ему Каратаевым ориентир.

Раздвоенное дерево было отчетливо видно сквозь шестимиллиметровый выходной «зрачок». Встроенный инфракрасный лазерный дальномер показал точнейшую дистанцию до ориентира – 755 м *!*С*!*1 м.

Бушмин в изумлении присвистнул.

– Скажи честно, Каратаев, вот ты бы попал с такой дистанции?

Спрятав свой драгоценный бинокль в сумку, Бушмин вопросительно посмотрел на вэвэшника.

– Вы че, товарищ капитан, нет, конечно, – Каратаев вылупил на офицера глаза. – Мы когда в учебке занимались, работали в основном с двухсот метров. Нам даже поправки на такие дистанции не сообщали… Максимум – для расстояния в пятьсот метров. А тут – почти километр.

– То-то же, – хмыкнул Бушмин. – А ты говоришь – могу точку показать…

Андрей задумался. Ну и дела…

В свое время они с Мокрушиным участвовали в ежегодных соревнованиях спецназа, выступая в смешанной команде нынешней Западной группировки и Балтфлота. Многоборье включало в себя и снайперские упражнения. Володя еще в пору курсантской учебы выполнил норматив мастера спорта по пулевой стрельбе из пистолета, а чуть позже пристрастился к стендовой стрельбе. Андрей в тире и на полигонах тоже бил прилично, но поскольку не любил ездить на всякие соревнования, то формального подтверждения своим стрелковым успехам и свершениям так и не получил.

Иными словами, Бушмин не был профаном в этих вопросах. И Каратаев этот, кстати, тоже довольно смышленый парнишка. Очень точно он подал реплику насчет расстояния.

Какие напрашиваются из всего этого выводы?..

Существовало три варианта ответа.

Вариант первый. По «блоку» работал снайпер, имеющий при себе высокоточное оружие класса «AW» или отечественного производства «В-94». И вдобавок укомплектованный классной оптикой.

Вариант второй. Каратаев фантазирует, возможно даже, врет умышленно. В действительности же все произошло как-то иначе.

Вариант третий. Стреляла та самая снайперша, которую трое контрактников – пока не понятно, с какой целью, – держали под замком в зиндане. «Работала» она из украденного ею у местных ротозеев «СВД», с дистанции в семь с половиной сотен, пользуясь при этом штатной оптикой «ПСО-1».

Если это действительно так, то дело худо. Потому что воплотить в жизнь «вариант № 3» способен лишь элитный профи, а таких спецов по обе стороны фронта еще надо поискать.

– А ты, часом, не врешь, Каратаев? Откуда ты вообще взял, что снайпер стрелял с точки, которую ты мне показал?

– А че мне врать? – пожал плечами боец. – У меня и доказательства имеются.

Покопавшись во внутреннем кармане бушлата, он вытащил три стреляные гильзы. Передав офицеру свои находки, принялся давать объяснения:

– Наших подстрелили позавчера утром… В тот же день, ближе к вечеру, увезли командира, одного нашего пацана, ну… и трупы, само собой, забрали… Вчера до обеда появился новый командир, а с ним еще несколько бойцов. Так вот… Командир сказал, что надо вдоль траншеи, откуда снайперша била, выставить противопехотки, чтобы, значит, закрыть этот участок. А мы тут и без того всякого-разного понаставили, так что мне пришлось идти с новенькими как бы проводником. Пока пацаны заряжали мины и сигналки, я… осмотрел местность. Прикинул про себя, откуда снайпер мог по нам лупить. Наверняка с упора бил. Посмотрел там и сям. Потом возле деревца вот нашел три гильзы – они на виду валялись…

Бушмин стал рассматривать стреляные гильзы. Гм… Серия «СП», так что стреляли все же из «СВД». А что, собственно, он хотел увидеть? Гильзу от подкалиберного патрона натовского образца для винтовки «AW»? Неужели и действительно рассчитывал на то, что это работа Славянина, которому удалось вернуть свой «чемоданчик»? И разве есть точная уверенность в том, что Славянин – снайпер экстракласса? Что кейс, в котором в разобранном виде хранится «AW», принадлежит именно ему, а не кому-то из тех правоверных? Но даже если и ему, то где, спрашивается, сейчас находится Славянин? А кейс? Порознь они обретаются или успели воссоединиться?

– Вот что, Каратаев… Расскажи-ка мне всю эту историю про снайпершу с самого начала! Правду и только правду! А я взамен гарантирую отпущение всех твоих грехов…

Бушмин и его команда задержались на блокпосту немного дольше, чем предполагалось. Череп с остальными бойцами осмотрел окрестности – без видимых результатов, – а «капитан Михайлов», осмотрев зиндан, взялся вплотную за Каратаева.

Ближе к вечеру из Мещерской на «блок» приехала бригада фээсбэшников. Их прислал «Мерлон», с которым Бушмин поддерживал связь по «Акведуку». Они увезли с собой Каратаева, – похоже на то, что этим таинственным снайпером заинтересовался сам АйБиЭм.

Когда «капитан Михайлов» стал прощаться с вэвэшным старлеем, назначенным вместо Завидеева командовать «блоком», тот порадовал его еще одной находкой: прибираясь в вагончике, он обнаружил среди чужих вещей записную книжку, принадлежавшую замкомвзвода Гонтарю. А в книжицу была вложена фотография, запечатлевшая снайпершу – Каратаев ее опознал – рядом с двумя мужчинами.

Зачем Гонтарю понадобилось держать фото у себя – возможно, просто понравилась симпатичная стройная блондинка в мини-юбке, стоявшая рядом с мужчинами. Одним из которых был не кто иной, как генерал милиции Алексей Латыпов, важнейший из фигурантов затеянного группой «Мерлон» расследования.

Глава 6

Анна Дольникова и ее маленький молчаливый спутник все это время скрывались в подвале на территории заброшенной фермы.

Наученная чужим и своим горьким опытом, взвесив все «про» и «контра», Анна решила, что благоразумнее всего пока оставаться на месте. Конечно, недолго, потому что у них с собой были весьма скромные запасы еды и питья. Но ближайшие несколько суток им лучше всего переждать здесь, в сравнительно безопасном месте.

Снаружи все это время было неспокойно. На ферму несколько раз наведывались федералы, – Анна слышала шум движков бронетехники и перекличку солдат, осматривающих местность. О том, что их сюда привело, она могла только догадываться. Если даже эти люди здесь что-то, вернее кого-то, искали, то занимались они этим довольно небрежно, потому что им так и не удалось обнаружить среди развалин узкий пролаз, через который можно попасть в подвальное помещение – дырку Дольникова замаскировала сверху ржавым листом жести.

Слава богу, что никто из них не додумался призвать на помощь кинолога с вымуштрованной собачкой.

В принципе время пролетело незаметно, потому что у Анны нашлось что рассказать ее мальчику, а Иван оказался благодарным слушателем. Время от времени Дольникова поднималась на поверхность, чтобы понаблюдать за трассой, заодно – а куда от этого деться? – и свои нужды справить. Потом вновь возвращалась в укрытие.

Утром, уже в светлое время суток, она в очередной раз выбралась из своего укрытия, но не одна, а вместе с Иваном.

Ребенок, которого Анна, пользуясь случаем, привела в более или менее божеский вид в транзитном лагере возле Первомайской, вновь принял свой прежний облик: чумазый, закутанный в бесчисленные одежки, типичное дитя войны.

– Иван, мы с тобой выберемся отсюда в любом случае, – сказала Анна. – Не сегодня, так завтра. Но надо все с умом сделать, понимаешь?

Опасливо оглядываясь по сторонам, они пересекли двор фермы, перебравшись в другой ее конец, туда, где раньше находился коровник, на месте которого теперь сохранилась лишь обгоревшая, в трещинах и провалах, приземистая каменная коробка без крыши и стропил. Сначала надо было освоить это пространство.

Отсюда хорошо просматривалась лента шоссе Ростов—Баку, которая в этом месте изгибалась почти под углом в девяносто градусов и дальше уходила на юго-запад. До границы с Ингушетией – рукой подать, но на трассе выставлены кордоны из милицейских подразделений. Значит, есть строгий контроль за передвижениями местного населения. Она была права. Действительно, всех подозрительных задерживали и отправляли для выяснения личности в ближайший населенный пункт, где функционировали временные отделы внутренних дел. Иногда сразу направляли в сельцо Чернокозово, в печально знаменитое СИЗО, откуда уже мало шансов выбраться целыми и невредимыми.