Ваш скандальный нрав - Лоретта Чейз

– Но всем же известен венецианский диалект. В Венеции его слышно со всех сторон.

Тут Джеймс вспомнил, что в речи Марты Фейзи тоже был какой-то иностранный акцент. А родилась она на Кипре.

С другой стороны, кто угодно может сказать, что приехал с Кипра. Но акцент-то различим, и уж Арнальдо должен был расслышать его.

Возможность того, что воры пробрались в дом по случайному совпадению или старались имитировать работу банды Марты Фейзи, уменьшалась с каждым мгновением.

Кто-нибудь мог вытащить Марту из тюрьмы. Ее посадили в Риме, а папские служаки всегда были коррумпированными. Так что влиятельные и богатые друзья без проблем могли освободить ее.

Все время, пока Джеймс про себя анализировал, просчитывал и делал логические выводы, чтобы прийти к какому-то заключению, он оставался абсолютно невозмутимым и спокойным.

– Кстати, твои драгоценности… – обратился он наконец к Боннард. – Полагаю, они исчезли?

Франческа недоуменно заморгала.

– Мои украшения?

– Так ведь именно за ними охотились Пьеро с сообщником, – напомнил ей Джеймс. Разговаривая с Пьеро, он усомнился в его словах, потому что логика и интуиция подсказывали ему: что-то в истории преступника не так. И вот теперь картина постепенно прояснялась. Нехорошая картина. – Похоже, о твоих украшениях стало известно воровской общине.

Вскочив с кресла, Франческа выбежала из гостиной. Джеймс поспешил следом за ней.

Личные покои Франчески обыскивали не так аккуратно, как другие комнаты. При виде представшей ее взору картины у нее заледенела кровь: матрасы наполовину стянуты с кровати. Безделушки на ее туалетном столике разбросаны; некоторые даже упали на пол.

Это было совсем не похоже на то, как грабители вели себя в Мире. Там они почти не оставили следов преступления.

Но нынешняя картина ее… пугала.

В дверях гардеробной стояла Тереза. Девушка рыдала.

До сих пор Франческа ни разу не видела свою горничную плачущей. Ей даже в голову не приходило, что самоуверенная, высокомерная служанка в состоянии заплакать.

– Тереза! – окликнула ее Франческа. Подойдя к горничной, Франческа обняла ее за плечи. – С тобой все в порядке?

– Ох, мадам! – Чуть повернувшись, Тереза уперлась лбом в плечо своей госпожи и всхлипнула.

– Все хорошо, – сказала Франческа. – Никто серьезно не пострадал.

Подняв голову, Тереза вытерла слезы тыльной стороной ладони и быстро и сердито проговорила по-французски:

– Это невероятно! Подлые твари! Подумать только, они осмелились прикоснуться к вашим прекрасным платьям, вашим украшениям…

– Они исчезли? – раздался позади женщин мужской голос.

Франческа была настолько шокирована, увидев служанку плачущей, что на несколько мгновений совсем забыла о Кордере.

Тереза проигнорировала его, как всегда игнорировала всех мужчин, которые появлялись в жизни Франчески.

– Они все и повсюду разбросали, – сказала она, обращаясь к хозяйке. – Ваша шкатулка для драгоценностей валяется на полу. – Горничная кивнула в сторону гардеробной.

Все лежало на полу. Включая драгоценности.

– Это интересно, – заметил Кордер. Его голос теперь раздавался ближе к Франческе: через голову Терезы он смотрел в гардеробную. – Они не взяли украшения… Что же тогда им было нужно, черт возьми? Мемуары, о которых ты говорила? Ты уже начала их писать?

Все это не имело никакого отношения к мемуарам, за которые, не сомневалась Франческа, она вряд ли когда-либо возьмется. И конечно же, это не простое ограбление. Обычные воры не бросают драгоценные украшения на пол и не оставляют их там лежать. Они – кем бы они ни были – пришли сюда за чем-то куда более ценным: за письмами.

Франческа покачала головой. Она постаралась успокоиться, но ее сердце билось с невероятной скоростью.

– Возможно, кто-то просто невзлюбил меня. Не исключено, что это всего лишь чья-то шутка.

– Ничего себе шуточка, – промолвил Джеймс. – Переодеться в монахинь и отравить твоих слуг!

– Очень странно, что они не взяли драгоценности, – сказала Франческа. – Возможно, они действительно монахини. А кто еще мог позволить себе оставить без внимания жемчуг и сапфиры?

Да, похоже, все драгоценные камни были здесь: они поблескивали среди разбросанных повсюду платьев, нижнего белья, корсетов, сорочек, перчаток и чулок.

Похоже на насмешку. Она же поддразнивала Элфика, рассказывая ему о своих бриллиантах и победах. Это была игра, хотя, возможно, не слишком умная.

И вот теперь эта игра стала опасной.

– Может быть, монахини сделали это для того, чтобы предупредить меня и намекнуть, чтобы я изменила образ жизни?

– Ваши письма… – проговорила горничная, быстро направляясь в гардеробную комнату. – Шкатулка, в которой вы их хранили, валяется на полу, мадам. Правда, я не вижу ни писем, ни каких-либо бумаг.

Это невозможно, сказал себе Джеймс. Если бы она держала письма, компрометирующие Элфика, в столь доступном месте, люди Квентина обязательно нашли бы их, обыскивая ее резиденции.

Они искали там, где можно, и там, где нельзя. Агенты получили доступ во все банки, с которыми она вела дела. В банковском хранилище Франческа держала драгоценности – на черный день. Так часто поступали куртизанки, готовясь к тому времени, когда им придется отойти от дел. Также в банковском сейфе были обнаружены ее завещание, кое-какие финансовые и официальные документы. Но писем там не оказалось.

Найти их в шкатулке было так же просто, как открыть портативный письменный стол или искать секретные пакеты в ее одежде, пологе у кровати или в тайниках, упрятанных в мебели и тому подобных местах. Для этого им не нужен Кордер.

Однако Джеймс успел услышать, как она вскрикнула, к тому же он заметил, что Франческа пытается держать себя в руках. Она явно была обеспокоена и почувствовала приближение беды. Теперь надо как-то заставить ее признаться в этом.

– Все это с каждым мгновением становится все более абсурдным, – сказала Франческа. – В таком хаосе ничего невозможно понять. Попроси других слуг помочь тебе навести здесь порядок, Тереза. А потом можешь составить список того, что, по твоему мнению, пропало. Если, конечно, это так. Кем бы ни были эти таинственные монахини, я буду крайне удивлена, если они ушли, не прихватив с собой ни единой ювелирной безделушки.

Горничная вышла.

– Может, кто-то решил, что ты уже начала писать мемуары? – предположил Джеймс.

– Это бессмысленно, – сказала Франческа. – Я занимаюсь своим делом меньше пяти лет, – проговорила она. – При этом ничего и ни от кого не скрываю. Для меня не существует задних дверей или лестниц. Все, кто хочет узнать что-то о моих любовниках, могут прочитать о них в газетах. Еще каких-то пятнадцать – двадцать лет назад такое положение могли бы счесть неприличным. А сейчас связь с такой куртизанкой, как Франческа Боннард, мужчины считают даже почетной. Так что, видишь ли, если ты оцениваешь меня по достоинству, то это делают и другие.