О войне. Части 5-6 - Карл фон Клаузевиц

Если оба эти условия будут налицо, то хотя наступающие силы и окажутся в течение некоторого времени нейтрализованными укрепленным лагерем, но за эту выгоду обороняющийся поплатится потерей собранных в лагере вооруженных сил.

Отсюда следует, что прибегать к такому мероприятию, как занятие главными силами крепкой позиции, можно лишь в следующих случаях:

– когда имеется вполне обеспеченный тыл[113] (Торрес-Ведрас);

– когда можно предвидеть, что превосходство сил противника явится недостаточным для того, чтобы полностью блокировать наш лагерь; если неприятель при недостаточном превосходстве сил все же попытался бы это сделать, то мы оказались бы в состоянии выйти с успехом из лагеря и разбить его по частям; – когда можно рассчитывать на выручку, как это ошибочно допустили саксонцы в 1756 г. в Пирне и как это в действительности оправдалось в 1757 г. после сражения под Прагой; на самую Прагу надо смотреть как на укрепленный лагерь, в котором принц Карл не дал бы себя окружить, если бы не знал, что его может освободить моравская армия.

Таким образом, одно из этих трех условий совершенно необходимо, чтобы оправдать занятие главными силами крепкой позиции; и все же мы должны согласиться, что последние два условия связаны с крупным риском.

Но когда речь идет о второстепенном отряде, которым в крайнем случае можно и пожертвовать для блага целого, то эти условия отпадают, и вопрос сводится лишь к тому, действительно ли такой жертвой предотвращается еще большее зло. Это, правда, имеет место редко, но невозможным признать такой случай нельзя. Укрепленный лагерь под Пирной помешал Фридриху Великому осуществить свое вторжение в Богемию еще в 1756 г. Австрийцы находились тогда в состоянии такой неготовности, что потеря Богемского королевства[114] представлялась несомненной, а с этим, вероятно, была бы сопряжена бо́льшая потеря людей, чем те 17000 союзников, которые капитулировали в лагере под Пирной.

в) Если наступающему не представляется ни одной из возможностей, указанных в пунктах «а» и «б», и, следовательно, условия, выставленные нами в данном случае для обороняющегося, выполнены[115], то, конечно, наступающему остается только остановиться перед позицией, распространиться при помощи выделенных отрядов возможно шире по стране, довольствоваться мелкими, не решающего значения выпадами и предоставить будущему подлинное решение вопроса о владении данной областью. В этом случае позиция выполнила свою задачу.

3. Укрепленные лагери при крепостях. Как мы уже сказали, они принадлежат в общем к классу крепких позиций, поскольку их задача – не прикрывать территорию, а защищать вооруженные силы от неприятельской атаки; они отличаются от двух предшествующих видов лишь в том отношении, что вместе с крепостью составляют одно нераздельное целое, благодаря чему, конечно, приобретают гораздо большую силу.

При этом выявляются еще следующие особенности:

а) Они могут иметь еще особое назначение: или сделать осаду крепости совершенно невозможной, или же крайне затруднить ее. Ради этой цели можно пожертвовать значительным числом войск, если крепость является гаванью, которую блокировать нельзя; во всех же других случаях можно опасаться, что укрепленный лагерь падет вследствие голода слишком рано, чтобы оправдать пожертвование значительным числом войск.

б) Укрепленные лагери при крепостях могут быть устроены для меньшего количества войск, чем в открытом поле. 4000–5000 человек под стенами крепости могут оказаться непобедимыми, в то время как в открытом поле они, несомненно, погибли бы даже в самом сильно укрепленном лагере, какой только может существовать.

в) Они могут служить для сбора и завершения подготовки вооруженных сил, еще не обладающих достаточной внутренней спайкой, чтобы их можно было поставить в соприкосновение с неприятелем без защиты крепостных валов, – например, новобранцев, ландвера, ландштурма и т. д.

Таким образом, укрепленные лагери при крепостях могли бы представить собой разностороннее полезное средство, заслуживающее настойчивой рекомендации, если бы не были связаны с существенной невыгодой: они более или менее вредят крепости, если не представляется возможности занять их войсками; снабжать же всегда крепость таким гарнизоном, которого сколько-нибудь хватало бы и на такой укрепленный лагерь, чрезвычайно трудно.

Поэтому мы склоняемся к тому, чтобы рекомендовать их устройство лишь в приморских крепостях, а в остальных случаях считать их скорее вредными, чем полезными.

В заключение, чтобы охватить общим резюме наше мнение, мы скажем, что крепкие позиции и укрепленные лагери:

1) тем необходимее, чем меньше страна и чем меньше у обороняющегося пространства для отступления;

2) тем менее опасны, чем вернее можно рассчитывать на помощь и выручку, будь то со стороны других сил, или же наступления сурового времени года, или народного восстания, или лишений в армии наступающего и пр.;

3) тем действеннее, чем слабее стихийная сила неприятельского натиска.

Глава XIV. Фланговые позиции

Лишь для того, чтобы в нашем труде было легче отыскать это столь выдающееся в обычном обиходе военных идей понятие, мы, по примеру словарей, отводим ему отдельную главу, не думая при этом, чтобы под ним разумелось нечто самостоятельное.

Всякая позиция, которая должна удерживаться даже в том случае, когда неприятель следует мимо нее, представляет собою фланговую позицию, ибо с того момента, как противник проследовал мимо, она не может оказывать никакого иного воздействия, кроме воздействия на стратегический фланг противника. Отсюда все крепкие позиции в то же время являются и фланговыми позициями, так как, виду невозможности их атаковать и необходимости для неприятеля их миновать, вся ценность этих позиций сводится лишь к их воздействию на его стратегический фланг. Тянется ли действительный фронт крепкой позиции параллельно стратегическому флангу неприятеля, как под Кольбергом, или перпендикулярно, как в Бунцельвице и Дриссе, – совершенно безразлично, ибо крепкая позиция должна быть готова обратить фронт в любую сторону.

Но можно удерживать за собой позицию, и не являющуюся неприступной, при проследовании неприятеля мимо нее, если только ее положение предоставляет такие преимущества в отношении путей отступления и коммуникационных линий, что можно произвести успешное нападение на стратегический фланг продвигающегося вперед противника и при этом последний, имея под угрозой свои сообщения, не будет в силах полностью отрезать нам пути отступления. При отсутствии последнего обстоятельства мы рисковали бы быть вынужденными к сражению, имея отрезанными пути отступления, так как наша позиция не является крепкой, т. е. неприступной.

Кампания 1806 г. поясняет нам это примером. Расположение прусской армии на правом берегу р. Заала могло бы вполне обратиться по отношению к продвижению Бонапарта через Гоф в позицию фланговую, если бы пруссаки повернулись фронтом к Заале и в этом положении выжидали дальнейших событий.

Если бы в данном случае не было несоответствия физических и моральных сил и если бы во главе французских войск стоял генерал вроде Дауна, то прусская позиция блистательно оправдала бы себя. Пройти мимо нее было совершенно невозможно, что признал сам Бонапарт, решив ее атаковать; при этом самому Наполеону не удалось полностью отрезать линию отступления. При меньшем несоответствии моральных и физических сил было бы столь же невозможно отрезать путь отступления с позиции, как и пройти мимо нее, ибо поражение левого крыла прусской армии грозило ей гораздо меньшей опасностью, чем угрожало бы французской армии поражение ее левого крыла. Даже при несоответствии моральных и физических сил решительное и обдуманное командование давало бы еще большие надежды на победу. Ничто не мешало герцогу Брауншвейгскому 13-го принять такие меры, чтобы на рассвете 14-го противопоставить свои 80000 человек тем 60000 человек, которые Бонапарт перевел через Заалу у Йены и Дорнбурга. Если бы этого превосходства сил и крутых берегов долины Заалы в тылу французов и не оказалось достаточным, чтобы дать решительную победу, все же следовало ожидать, что исход боев сам по себе будет вполне удовлетворительным; а если и в этой обстановке нельзя было добиться счастливого исхода, то, значит, вообще следовало отложить мысль о любых решительных действиях в этом районе и надлежало отступать далее, чтобы этим усилить себя и ослабить противника.

Таким образом, хотя прусская позиция на Заале и не являлась неприступной, она все же могла рассматриваться как фланговая по отношению к пути, проходившему через Гоф; однако, как всякая позиция, доступная атаке, она не имела в абсолютной степени свойства фланговой позиции, ибо становилась таковой лишь при условии, что неприятель не решится ее атаковать.