Выбирая жизнь (СИ) - Предгорная Арина

«Я недолго», — глухо обронил он зверю и вернулся в комнату.

Арви ткнулся носом в покалеченную руку, лизнул засохшую кровь. Он не соврал дяде: по сравнению с тем, что он чувствовал несколько минут назад, теперь он почти в порядке. Как удавалось устоять на ногах, то есть лапах, когда внутренности выжигало огнём, а весь воздух из лёгких вышибло, как сумел не отдать полный контроль ортейру, сам не знал. И перекинуться в человека всё ещё не мог, хотя обычно на оборот не требовалось много сил. И в схватке с теми двумя бандитами не пострадал, да и можно ли считать полноценной схваткой их короткую стычку? Он оборотень-хищник и маг, он дрался с самого раннего возраста, а те двое людишек и оружия-то серьёзного в руках никогда не держали. И всё же этот приступ, похожий на недавно испытанный, доставил много боли, и в первую очередь животной ипостаси. Сейчас Арви приходил в себя, но лежавшую в беспамятстве женщину готов был охранять с прежним настороженным вниманием.

В конце коридора, из бывшей гостевой спаленки, раздались голоса. Негромкий, равнодушно — мёртвый дядин, и второй, отрывистый, перемешанный со страхом и болью. Ничего, это ненадолго, — мстительно оскалился ортейр, слышавший каждое слово. Эта мразь ещё пыталась договориться, лебезила, и совершенно ужасные вещи рассказывал про девушку с рыжими волосами. Шерсть на загривке встопорщилась, зверь внутри требовал немедленно вскочить и оборвать эти недопустимые россказни. Вогнать клыки в мягкое лживое горло — самое правильное, и зверь недоумевал и обижался на человеческую половину, приказавшую оставаться на месте.

Про Форриля тот не знал.

Виррис пошевелилась, и Арви поднял морду. С усилием открыв прекрасные даже сейчас карие глаза, молодая женщина не сразу остановила на нём взгляд, зато, когда остановила, слабо улыбнулась разбитыми губами.

— Ты пришёл.

«Твой муж тоже здесь. Мы сейчас заберём тебя отсюда, чуть-чуть потерпи. Как ты себя чувствуешь?»

Тёмно-серые круглые глаза тревожно и вопросительно смотрели на девушку. Вир вытащила не пострадавшую руку и тронула ладонью густой мех в области ортейровой щеки. Вздохнула с непередаваемым облегчением. Пальцы медленно гладили мех, девушка успокаивалась, и тянулся к неловкой ласке зверь. Не сразу Арви сообразил, что мысленную речь Виррис не слышит, но безошибочно уловил, что именно в таком облике сейчас он её не пугает, а совсем наоборот. Пристроил голову на краешек дивана, ей под бок, и прикрыл глаза, а прохладные пальцы продолжали тихонько почёсывать тёмно-серые пятнышки.

— Я теперь грязная, Арви, — зашептала Виррис, глядя в сторону. На голоса не обратила внимания, да и не слышно простому человеческому слуху отсюда, что говорит и спрашивает Бьорд. — Никогда от этого не отмоюсь. Никогда ничего не будет… Ещё один позор, опять! Я задушила бы его своими руками, но он…пепельницу… и ошейник. Лишил доступа к магии, жалкий трус! И на мне теперь столько грязи! Как ты сидишь со мной рядом, вот так, такой чистый, безупречный!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Он приподнял морду и мягко боднул её в плечо. Девушка, морщась, облизала сухие губы, и глаза наполнились слезами. Она пыталась говорить дальше, а оборотня так скрутило, что не сразу отреагировал; не обучали будущего графа останавливать женские истерики. Ортейр приподнялся, немного нависая над Вир, ткнулся носом в её щёку, поймал взгляд, удерживая его.

«Всё будет хорошо, обязательно. Слышишь?»

На её лицо опустилось несколько снежинок, совсем не холодных, она и не почувствовала. Только налились тяжестью веки и длинные ресницы опустились. Ортейр наблюдал, как всхлипывающее дыхание постепенно выравнивается, тяжелеет и соскальзывает с меха рука; дохнул в лицо девушке облачко морозного воздуха. Он не лекарь, сам исцелить эти следы ударов не сможет, но немного облегчить состояние да. Он рассвирипел и растерялся так же, как муж этой девушки, или не так же, а совершенно иначе, что совсем неважно, и перестал различать, чью боль ощущает, свою или виррисову. Большой зверь вздохнул и повернул голову в ту сторону, где вёл свой допрос Бьорд.

«Что ты выяснил?»

«Похоже, это действительно не Тивис, — раздражённо отозвался дядя. — Я уже заканчиваю».

«Я подожду, — с нехорошим равнодушием заверил ортейр. — И за теми двумя с верхнего этажа я слежу, не беспокойся».

…

Хорт, чьё имя Зоратт не удосужился выяснить, наговорил всякого. На ледяную магию, сковавшую и обездвижившую, реагировал очень нервно, просил убрать, обещал, что и так не сбежит. Появление Арви в зверином облике, на счастье, не увидел. Ничего по-настоящему полезного этот жалкий тип, враз растерявший всю свою наглость и безнаказанность, Бьорду не сообщил. Промышлял всякой мелочью, похищения Виррис именно сегодня не планировал, а поначалу-то да, жаждал реванша, считая, что женщина повела себя некрасиво. Много всего наболтал, отчего кулаки Зоратта вновь неприятно чесались.

После, убедившись, что девушке не стало хуже, он заставил себя задать несколько вопросов и дружкам Хорта. В ледяных клетках они смотрелись почти гармонично; Зоратт ядовито ухмыльнулся. Надеясь выгородить себя, подонок, надругавшийся над Вир, про злодеяния приятелей поведал много всего, как считал, интересного, не единожды подчеркнул, что сам в лишении кого бы то ни было жизни не замешан.

…

И всё-таки они поспорили, человек со звериным обонянием и большой пятнистый кошак с очень человеческим взглядом.

«Увози Виррис, Бьордхард. Ей нужен целитель, а мне не нужны зрители. Пусть это останется на моей совести, и… не беспокойся насчёт следов».

И кошачьи глаза слегка прищурились.

***

Он въезжал в Леавор, спрятав под иллюзией и себя, и повозку со спящей женой. Целитель, которого Бьорд не так давно нанял, но чьё имя так и не мог запомнить, ожидал хозяев на втором этаже, рядом с покоями госпожи. Предупредительный Берг наравне с провинившимся кучером не поднимал глаз и старался предвосхитить малейшее пожелание хозяина. И напрасно было надеяться, что хозяин, относившийся к прислуге без высокомерия, о проступке забудет и ни с кого не спросит.

Виррис открыла глаза, когда он поднимался по лестнице.

— Мы уже дома, родная, — тихо заговорил Бьорд. — Болит что-нибудь? Сильно? Где? Сейчас вас осмотрит целитель, и обязательно поможет. Я так виноват перед вами!

Девушка смотрела на него с непонятным выражением.

— Виррис? Вы меня узнаёте? Всё хорошо, это я, я вас не обижу.

— Бьорд, — тихо назвала его Вир. — А где..?

Она хотела сказать «Арви», но муж понял её по-своему. Принеся в её комнаты, бережно опустил на кровать.

— О них не думайте. Они больше никогда вас не побеспокоят, — жёстко сказал муж, приглашая войти лекаря.

Дальше было непросто. Непроходящее беспокойство, много за жену, меньше — за племянника, необходимость давать какие-то объяснения лекарю. Его Зоратту порекомендовал Ноис, представляя толковым, одарённым, исполнительным и не болтливым, но с такой щекотливой ситуацией он всё же столкнулся впервые. Бьорд ждал, мысленно приказывая тупой ноющей боли оставить его, ждал там же, в спальне, прислонясь плечом к шёлковой обивке стен: дальше его выгнать не смогли. Русые короткие пряди давно утратили всякую аккуратность, лицо осунулось и посерело.

Немного отлегло от сердца, когда лекарь известил, что, несмотря на сильное потрясение, молодая госпожа всё же сумела сохранить ясный рассудок, и последствия не должны быть ужасными и разрушительными.

— Я не большой специалист по травмам души и разума, — извиняющимся тоном напомнил целитель. — Но у меня есть карточка того, кто сможет помочь, если мои выводы всё же окажутся ошибочными, чего, надеюсь, не должно быть. Что касается телесных повреждений — они незначительные, госпожа Зоратт быстро оправится.

Бьорд отлепился от стены и приблизился к постели, присел на самый краешек, дотянулся до здоровой руки. Виррис несколько раз бережно обтёрли влажной тряпицей, смоченной в тёплой воде, а потом в травяном отваре, разорванную одежду испуганно таращившая глаза горничная поспешно унесла и помогла переодеться в чистое и целое. Перед осмотром лекарь накапал в стакан с водой какое-то лекарство из маленького тёмного пузырька, выуженного из саквояжика. Так всем будет спокойнее, — объяснил он, и Вир действительно позволила оказать всю необходимую помощь. Без истерик и почти без слёз.