Другой Путь.Часть 1 - Дмитрий Бондарь

   - Зак, Сардж, у меня плохие новости...

   Мы, не сговариваясь, кинулись к мониторам со сводками с биржи, но там все было в рамках допустимого и ожидаемого. Даже, скорее, хорошо, чем плохо. Только после этого Захар сообразил спросить:

   - Что стряслось?

   И я тоже влез с вопросом:

   - Джош опять в запой собрался?

   - Нет, парни, все гораздо хуже, - Чарли упал в мягкое кресло. - У нас забирают деньги. Половину.

   Что-то такое я предполагал и поэтому даже не особенно удивился. Павлов ведь должен знать, что это его деньги, что распоряжается ими он. Поэтому, наверное, и проверяет - будем спорить с его решением или нет? Понятная позиция, хотя и глупая. Потом-то вернет, скорее всего... может быть...

   А Захар возмутился:

   - Как это "забирают"? Кто?

   Чарли показал глазами вверх:

   - Те, кто дал, те и забирают. Похоже, там дела вообще плохи. Я еле уговорил оставить нам половину. Они очень довольны тем, что мы сделали за последний год, но выбора у них особого тоже нет. Нужны деньги. - Он налил в стакан на треть того самого "Келлера-Коллинза", что теперь производился на наших заводах и залпом выпил. - Там очень нужны деньги.

   - Отлично! - Вскричал Майцев. - Мы, значит, будем тут горбатиться, а они там свои антиалкогольные программы принимать, вырубать виноградники, гробить бюджет и отбирать у нас честно заработанное? Неужели там непонятно, что нельзя резать курицу с золотыми яйцами?

   - Успокойся, курица с яйцами, - одернул его Рассел. - Им там виднее. Может быть, на эти деньги они купят свинину в Дании или зерно в Канаде, чтобы твои предки могли пожрать не хлеб с опилками, а чего-нибудь повесомее. Да не так уж и мало у нас останется. Вытянем как-нибудь. Короче, пятьдесят миллионов я отдал.

   Возможно, он искренне считал, что сделал благое дело, но мои иллюзии рассеялись давно. Если на Павлова надавили так, что пришлось показать и распотрошить кубышку - дело плохо. И мне было совершенно наплевать на планы Горбачева и его сподвижников. У меня были свои. В которые никак не вписывалась благотворительность. Я-то знал, чего стоят их экономические способности. Максимально, на что годились их эксперты и советники - писать программы вроде так и не принятых (хватило все же мозгов) "500 дней". Они все жили в каменном веке и мыслили категориями доисторических эпох. Наши пятьдесят миллионов они отправят на подкуп каких-нибудь африканских царьков, и те целый год будут прыгать по саванне с автоматами под красным флагом. А потом наши старшие товарищи опять полезут в наш карман. И с этим мириться я не имел права.

   Мы действительно на пустом практически месте заработали для этих людей пятьдесят миллионов валюты и все, что получили - заверения в искренней благодарности? Как бы не так!

   Я был в бешенстве, но вида не показал. Наоборот, набулькав себе, Захару и Чарли в стаканы такие же дозы, как только что выпитая Расселом, поднял свой сосуд вверх и сказал:

   - Ну вот, мы уже начали приносить пользу стране. Уже все, что мы сделали, было не зря! Разве не для этого мы здесь? С успехом вас, парни!

   Чарли выпил залпом и вытер губы рукавом, я смаковал виски маленькими глотками, а Захар держал свою посуду в руке и не мог принять решения: пить или не пить?

   Я легонько кивнул головой, показывая ему, что не сошел с ума и все прекрасно понимаю. Захар выпил.

   - Ты зря так разволновался, Зак, - раскинувшись в кресле, Чарли закурил.

   Он всегда курил, когда выпивал. А поскольку выпивал он нечасто, то и курящим мы его почти не видели.

   - Подумай, дружище, - посоветовал Рассел Майцеву. - Мы за год втроем смогли сделать столько же для страны, сколько немногие до нас. И сейчас мы в куда более лучшем положении, чем в тот день, когда мы познакомились? Не так ли? Есть трест, есть планы на будущее, есть уверенность в своих силах, есть желание поработать - что еще нужно мужчине?

   Захар слушал, сидя к Расселу вполоборота, и я видел по его мятущемуся взгляду, как желание возразить борется в нем со здравым смыслом. Он понимал, что Чарли не должен знать о наших истинных целях.

   - Поэтому, парни, я думаю, ничего страшного не произошло. - Поделился с нами Чарли своими соображениями. - Конечно, нам придется откорректировать наши планы, но, может быть, это и к лучшему - кто знает?

   Майцев налил в свой стакан немного бурбона, и я успокоился за него: он поборол свой первый порыв. Взбрыкивать не станет.

   - Все равно о таких вещах нужно предупреждать!

   - Ну вот так я им и сказал, Зак. И еще я им сказал, что хорошего помаленьку. Они не станут нас дергать чаще одного раза в год. Но зато каждый раз станут забирать половину.

   И вот здесь мои счеты в голове заработали с удвоенной силой.

   - А как они узнают, сколько это - половина?

   - Понятия не имею. - Признался Чарли. - Наверное, как-то посчитают. Сейчас они запросили половину стоимости "Келлера". За вычетом банковской задолженности. Столько примерно и получили. Посмотрим, сколько объявят, столько и дадим. Это же не каким-то там чучмекам. Это нашим людям все пойдет.

   Счеты в моей голове едва не навернулись от перегрузки. С такой бухгалтерией я был категорически не согласен. Половину? Хренка с бугорка, а не половину!

   - Ладно, парни, - Рассел поднялся из удобного кресла, отряхнул брюки и ногтями подправил отутюженные складки на них. - Сегодня был плотный день, устал я что-то. Пойду, пожалуй. Да и вы тоже не зависайте здесь до утра. До завтра!

   Он вышел, и только за ним закрылась дверь, как Захар набрал в легкие воздуха, выкатил глаза из орбит и собрался заорать на меня или на неведомых экспроприаторов - мне было недосуг разбираться!

   Пока он не сорвался в крик, я тоже сделал "страшные" глаза, но указательным пальцем показал Захару знак - заткнуться. А на бумаге написал:

    "Не здесь!"

   Мы и раньше старались лишний раз не говорить о наших целях и планах, а сейчас я решил дополнительно перестраховаться, потому что был практически уверен, что Чарли где-то записывает и слушает, что творится здесь в его отсутствие.

   - Рассел прав, Зак,  поздно уже, - вслух сказал я. - Пора нам домой сегодня собираться. На твоей или на моей поедем?

   Обе машины сейчас стояли на стоянке под офисом, но лезть за руль мне не хотелось - нужно было обдумать ситуацию.

   - На моей, - ответил Майцев и выплеснул в рот остатки бурбона.

   Мы доехали до моста через Огайо и Захар припарковал машину.

   На набережной возле речного порта мы встали над рекой и долго молчали.

   - Так быть не должно, - все обдумав, и кое-что вспомнив, сказал я.- Я больше не дам им ни одного цента. Ни Павлову, ни Горбачеву, ни черту с рогами! Если им нужны деньги - пусть зарабатывают! У них возможности не в пример выше наших.

   - Правильно, - поддакнул Захар.

   - Но это еще не все. Если я правильно помню, то когда в начале девяностых зайдет речь о золоте партии, говорить будут о суммах близких к десяти миллиардам. Эти деньги должны быть у нас.

   Захар громко расхохотался, заглушая гудок какого-то припоздавшего буксира.

   - Будем кидать родную партию?

   - Да, - жестко сказал я. - Они переживут. Дуракам деньги ни к чему.

   - Нас будут сильно искать, - печально заметил Майцев. - А когда найдут, то убьют. Ледорубом по башке или еще как. За такие деньги взорвут просто половину города.

   - Значит, нам просто нужно стать сильнее, чем они. И быть в это время в другой его половине. Это возможно.  К тому же после девяносто первого им станет вообще не до нас. Но в любом случае - мне нужно встретиться с Павловым. Не играть в глухой телефон через твоего нью-йоркского знакомца, а встретиться самому. Сделаем вот как: я поеду в Москву, а ты здесь будешь следить за процессами и попутно подберешь нам подходящую охранную организацию - чтобы могли обеспечить личную безопасность.

   - А что делать с Чарли? - Захар ощутимо нервничал и часто подхихикивал. - Он почти полностью в курсе наших дел. И играет за них. Он, скорее всего, нас и положит, когда получит приказ.

   Я впервые с момента заявления Рассела подумал о нем самом.

   Мимо нас, сверкая огнями, проплыл какой-то пароход, исторгающий в приходящую ночь шум, гомон и громкую музыку.

   Захар проводил его взглядом и повернулся ко мне:

   - Так что с Чарли?

   - Захарка, - "открытие", сделанное мною только что, заставило забыть все правила, и Майцев на пару минут перестал быть для меня "Заком". - А ведь это он, сукин сын!!

   - Что он? - Захар ничего не понимал. - О чем ты говоришь, Сардж?

   Мы с самого детства были приучены, что всегда есть "старшие" товарищи, которые помогут, направят, разберутся. Которые накажут и поощрят. И Чарли намеренно или невольно стал для нас таким "старшим товарищем". Он все знал, многое умел, обладал миллионом нужных и ненужных знакомств, в общем, за без малого два года у нас вполне сформировался образ "доброй феи", опекающей наши интересы и помогающей во всех начинаниях. Он даже как-то перестал восприниматься как живой человек - просто очень-очень-очень толковый помощник, механизм, безотказный инструмент. Но ведь в его голове тоже происходили какие-то процессы.