Молитва для ракетчика - Константин Козлов

Если раньше Роману было просто страшно, то теперь он испытывал жуткий ужас. Пули рыли снег, гремели выстрелы, парню казалось, что все они направлены в него. Он нырнул в снег и зарылся в него с головой. Макс был вторым членом группы, способным принимать грамотные решения. Он обернулся, обхватил сидящую за ним девушку и кувыркнулся за корпус снегохода, ставшего бесполезной грудой металла.

Стас пришел в себя от холода после того, как он, спикировав с перевернувшегося снегохода, хорошенько приложился головой и потерял сознание. Теперь в ушах звенело, он ничего не видел, мешал налипший на лицо снег. Стас попытался сесть, но оказавшийся рядом Елкин, тут же повалил его в снег.

— Лежи смирно, пока не подстрелили. Вишь, что творится!

Максим, как и положено настоящему полководцу, приподнял было голову, чтобы посмотреть, что с его воинством. Тут же рядом с его головой ударила в снег пуля, по коже хлестнули осколки щебня и наста. Олейник крикнул:

— Все целы?

Отозвались все, кроме лейтенанта Доусона. Максим осторожно выглянул и обомлел. Тот спокойно сидел в нартах, прислонившись спиной к сложенным в них коробкам. Судя по его внешнему виду, Дик был абсолютно невредим. И тут до бывшего контрразведчика дошло: стреляющие не ставили себе целью кого-либо убить или ранить. Их задачей было остановить движение группы, уложить их всех в снег.

По чьей-то команде «Не стрелять!» пальба стихла. Откуда-то сверху уверенный голос приказал:

— Эй, внизу! Всем встать, руки за голову, не шевелиться! И без глупостей!

— Лежать! — успел заорать Максим, прежде чем его деморализованное воинство выполнило команду, — вы кто такие, чтоб мы сдавались?

— Майор Давыдов, противовоздушная оборона! Поднимайтесь, сопротивление бесполезно!

Из своего укрытия Виктор видел, что сопротивление действительно бесполезно. Можно было потянуть время, но результат был предрешен. Он бросил взгляд назад: метрах в пятидесяти за ним, по другую сторону ручья, виднелся небольшой бугор, поросший густым молодым ельником. Вот если бы добраться до него! Он не успел сообщить свое предложение Максу. У Кошкина сдали нервы, он вскочил и выпалил по темнеющей впереди сопке всю обойму. Когда отгремело эхо последнего выстрела, в ответ раздался дружный смех. После того, как вверху вдоволь насмеялись, хриплый голос приказал:

— А теперь бросил свою хлопушку в мою сторону! Попытаешься ее зарядить — и ты покойник.

Для пущей убедительности, говоривший выстрелил Сашке под ноги, Елкина обдало фонтаном снега. Он вяло размахнулся и выбросил оружие в сугроб. В следующий миг Виктор ударил его под колени стволом своего карабина, и Кошкин как сноп рухнул наземь. Виктор поймал его за шиворот и втащил в укрытие.

— Ты что, совсем звезданулся? Лежи смирно, пристрелят и фамилию не спросят, — прошипел незадачливому стрелку на ухо Конев.

— Мы ждем, — сообщил голос с сопки, — пять минут, и открываем прицельный огонь! Будем стрелять на поражение.

Сандра подползла к Максу и спросила:

— Кто это? Куда мы попались?

— Насчет попались, хрен его знает. Это пэвэошники.

— Кто? — не поняла американка.

— Air Defense Forces (Войска противовоздушной обороны), — объяснил ей Макс, — кстати, это не так уж и плохо.

— Почему?

— Они обычно не ведут боевых действий в качестве пехоты или ваших рейнджеров, у них совсем другие задачи. Было бы гораздо хуже, если бы против нас воевали пограничники или спецназ, — прошептал ей Олейник. С точки зрения Сандры, эти самые пэвэошники и так справлялись неплохо. Сначала сбили их самолет, а потом вычислили маршрут их группы. Если кому-то здесь и требовалась помощь, то только не им.

— Макс, оглянись назад, — донесся громкий шепот Виктора, Максим оглянулся и сразу все понял. Им нужно было только преодолеть сто пятьдесят метров до ельника, и они получили бы некоторую передышку. Но как это сделать? Вести огоньпо сопке для того, чтобы прикрыть бегущих? Не выйдет, из-за этого придурка Кошкина у них осталось только два ствола. Такими силами никого не прикроешь. Да и в кого стрелять, было совершенно не видно. Решение подсказал поднявшийся ветерок, он сыпанул в лицо Максу крошкой поземки и принес запах вытекающего из разбитого двигателя горючего. Максим оглянулся, ветер дул как раз в нужную сторону. Олейник достал из ножен охотничий нож и проковырял в баке снегохода несколько дырок. Зажурчал выливающийся из отверстий бензин. Максим прошептал Сандре:

— На всякий случай прикройте лицо.

Он достал из кармана зажигалку и стал ждать. Когда весь бензин из бака вытек, он чиркнул колесиком и поднес огонек к облитому топливом боку снегохода. Моментально загудело пламя. Огонь быстро охватил корпус «полариса». Смешанный с маслом бензин горел дымным оранжевым пламенем. Его языки принялись лизать лакированные бока, детали из пластика и сиденья. Остановившаяся колонна и пространство между нею и ельником окуталась клубами дыма. Максим вскочил и потянул за собой Сандру, на бегу заорал:

— Все к лесу!

Виктор пружинисто поднялся, поднял за шиворот Саньку и наподдал ему в зад ногой:

— Бегом ма-арш!

Тот неуклюже помчался вперед. Сверху загремели выстрелы. Над головами бегущих неслись пули. Роман сдернул с нарт сидящего, как истукан, американца и потащил его к лесу. Впереди мелькала спина бегущего поляка. Сандра добежала до ручья и прыгнула на тот берег. Она всего немного не долетела и упала в воду. Рядом плюхнулся Максим. Девушка принялась карабкаться вверх, Макс уперся сзади плечом и буквально вытолкнул ее из воды. Сзади раздался взрыв, воспламенились газы в пробитом баке снегохода. Во все стороны полетели пылающие обломки. Еще одно усилие, и участники забега попадали среди молодых елок, хватая распахнутыми ртами морозный воздух. Ярко горел снегоход, его пламя освещало пятачок местности радиусом метров в десять. От костра шел густой дым.

— Все здесь? — задыхаясь, прохрипел Максим. В ельнике были все. Некоторое время пули сбивали ветви елок, и на лежащих сыпались щепки и иголки, а потом огонь прекратился.

Максим осторожно встал на ноги. Подошел к Виктору.

— Нужно уходить отсюда. Пойдемте, нам нужно выходить вон на ту сопку, — он показал на темнеющую на фоне неба вершину.

— Да, — подтвердил Конев, — разлеживаться некогда, — нужно отрываться.

Помогая друг другу, участники группы поднялись и, утопая в снегу, побрели в указанном направлении. Ельник был густым, ветки мешали двигаться, хлестали по лицу, путались в одежде. Они прошли метров сорок пять, и островок растительности внезапно кончился. Впереди до самой сопки лежало открытое пространство — метров триста голого, покрытого снегом, схваченного морозом болота. Заснеженное поле ярко заливал своим светом молочно-белый месяц. Как только первый, шагнувший на открытую местность, вышел из-под прикрытия ельника, бабахнул выстрел, и прямо ему под ноги ударила пуля. Далекий голос дурашливо крикнул:

— Ты туда не ходи, ты сюда ходи! Туда ходи — на тот свет попади!

Виктор плюнул и упал в снег. Положение было — хуже некуда, их загнали в классический «котелок», из которого было только два выхода: в плен или, как кричали с сопки, — на тот свет. Каждый мог выбирать, что ему больше нравилось. Еще хуже было то, что все промокли. Пока они двигались, было терпимо, а теперь в свои права вступил мороз. Стало ясно, что долго они не продержатся. Под прикрытием холмика в центре леска попробовали развести костер. Но его тут же разбросали прилетевшие с сопки пули. Их ждала ночь в снегу. Пришлось снять промокшую одежду, отжать ее и снова надеть. Чтобы было теплее, они сбились в кучу. Но теплее не становилось, мороз крепчал. Кое-как удалось развести крошечный огонек в снежной яме. По очереди сушили обувь и грели ноги, делать это приходилось лежа в снегу. Русские военные время от времени посылали наугад в ельник несколько пуль, и пули пели свою заунывную песню над головами лежащих.

Давыдов дремал у костра, пока все шло по плану. Противника загнали в капкан, вырваться из которого не было никакой возможности. Дежурная смена наверху развлекалась тем, что обстреливала ельник. Свободным от вахты разрешалось находиться внизу, а одному из них, в соответствии с разработанным майором графиком, полагалось спать. Обстановка была сносной, у дежурящих задача не трудная: они были обязаны, меняя свое местоположение, постреливать по противнику из разных огневых точек, нагонять на них страху, держать нервы натянутыми, а рассудок — на грани психического срыва. Внизу — горячая пища, теплое укрытие. Так воевать было можно.

— К утру у этих гавриков нервишки должны сдать, — уверенно сказал врач.

— Хорошо бы, — неуверенно сказал Анатолий, — сдадут ли?

— На морозе без огня сейчас долго не просидишь. — К костру подошел Федюшин:

— Товарищ майор, а как будет по-английски «Американские оккупанты, сдавайтесь»?