Кодекс «Альтмана» - Роберт Ладлэм

Джон кивнул:

— У Ральфа МакДермида вполне могло возникнуть желание отомстить за неудачи отца. Либо он до смерти боится, что с ним произойдет нечто подобное, и сколачивает капитал на случай катастрофы.

— Либо он настоящий финансовый гений и не может противиться своей природе. — Клейн помолчат. — Сейчас Ральф МакДермид в Гонконге. Он американец и говорит только по-английски.

Джон обдумал его слова:

— Хорошо, я уяснил общую картину. Но какое МакДермиду дело до «Эмпресс»? Это всего лишь корабль, сущий пустяк для могучего гиганта, которым он заправляет.

— Верно. Но мы знаем наверняка, что группа «Альтман» — хозяин компании «Донк и Ла Пьер», а та, в свою очередь, владеет «Доваджер Эмпресс» и его грузом на равных паях с «Летучим драконом». Мне нужно, чтобы ты как можно быстрее добыл третий экземпляр декларации. Займись Ральфом МакДермидом. Выясни, не связан ли он с «Доваджер Эмпресс» и не у него ли находится третья копия.

Пятница, 15 сентября

Вашингтон, округ Колумбия

Президент Кастилья выдержал паузу, подбирая слова, которые могли бы передать всю важность того, что он намеревался сказать, а также объяснить, почему он оттягивал этот разговор до самого последнего момента. Кастилья окинул задумчивым взглядом защищенную всевозможными средствами Ситуационную комнату в подвале Белого дома и пятерых людей, которые сидели за столом для совещаний по левую и правую руку от него. На лицах трех из них читалось сдерживаемое удивление.

— То, что мы собрались здесь, — заговорил президент, — очевидно, подсказывает вам, насколько серьезна возникшая ситуация. Прежде чем перейти к делу, я хотел бы извиниться перед теми из вас, кто до сих пор оставался в неведении, а потом объясню, почему я, в сущности, не должен извиняться.

— Мы к вашим услугам, — произнес вице-президент Брэндон Эрикссон и совершенно искренне добавил: — Как всегда.

У Эрикссона были прямые черные волосы, лицо с правильными чертами и раскованные манеры, которые чем-то напоминали Кеннеди и обезоруживали избирателей. Ему было сорок лет, он славился энергией и взрывным характером, но истинная его сила заключалась в остром интеллекте и политическом чутье, которое обычно появляется у людей в гораздо более позднем возрасте.

— Какая ситуация? — с подозрением в голосе осведомился министр обороны Стэнтон. Он повернулся, обводя взглядом собравшихся за столом, и его голый череп сверкнул в свете ламп.

— Насколько я понял, адмирал Броуз и господин Оурей уже знают то, о чем вы хотите нам рассказать? — спросил госсекретарь Эбнер Пэджетт. Его голос прозвучал нарочито тихо, но, судя по гневному блеску глаз, он был оскорблен. Он удобно расположил свое тучное тело в кресле, бессознательно приняв позу, которая демонстрировала присущую ему от природы уверенность в себе — то самое качество, на которое Кастилья полагался вновь и вновь, направляя Пэджетта в горячие точки планеты преодолевать кризисы и смягчать твердокаменные сердца. Пэджетт, как никто другой, умел выполнять щекотливые дипломатические поручения, но, находясь на родине, он был вспыльчив и нетерпелив.

— Адмирал Броуз знал об этом, потому что иначе было нельзя, — отрывисто произнес Кастилья, свирепо взирая на собравшихся. — А Чарли я поставил в известность только сегодня утром, чтобы он собрал это совещание. Ваша реакция лишний раз подтверждает, что мне нет нужды извиняться. В нынешних правительстве и администрации слишком много тщеславных деятелей и личных амбиций. Но есть кое-что похуже — и вы все прекрасно знаете, что это истинная правда, — кое-кто слишком много болтает о вещах, которые следовало бы держать в секрете. Надеюсь, я ясно выразился?

Генри Стэнтон покраснел:

— Вы говорите об утечках информации? Надеюсь, ваши слова не относятся ко мне, сэр.

— Да, я говорю именно об утечках. А мои слова относятся буквально ко всем. — Взгляд президента был прикован к Стэнтону. — Я решил никому не рассказывать о нынешней ситуации до тех пор, пока в этом не возникнет крайняя необходимость, и сообщить только то, что сочту полезным для себя. Не для вас и не для кого-нибудь еще. Я и теперь придерживаюсь этого мнения. — Он выпятил подбородок, у его губ залегла скорбная складка, глаза, смотревшие на людей за столом, словно остекленели. В этот миг лицо Кастильи казалось высеченным в одной из скал Долины изваяний.

— Мы понимаем вас, сэр, — примирительным тоном заговорил вице-президент. — Подобные решения принимать нелегко, но именно для этого мы избрали вас. Мы знаем, что можем доверять вам. — Он повернулся к Стэнтону и Пэджетту. — Вы согласны со мной, джентльмены?

Министр обороны пристыженно откашлялся:

— Разумеется, господин президент.

— Целиком и полностью, — торопливо произнес госсекретарь. — Вероятно, вас к этому принудили факты, сэр.

— Да, Эбнер. Именно факты. И теперь я пришел к решению, что настала пора ввести вас в курс дела. — Кастилья подался вперед, крепко сцепив руки. — Вероятно, нас ожидает повторение инцидента с «Иньхэ».

Президент рассказал о происходящем, опустив подробности, касающиеся «Прикрытия-1», а также человека, который называл себя его отцом. Собравшиеся сосредоточенно слушали, их тревога нарастала, и президент видел, что они уже размышляют, какое отношение может иметь возникшая ситуация к их ведомствам и обязанностям.

Закончив рассказ, Кастилья кивнул вице-президенту:

— Все же я хочу извиниться перед вами, Брэндон. Я должен был загодя поставить вас в известность — на тот случай, если со мной что-нибудь произойдет.

— Да, сэр, так было бы лучше. Но я понимаю. Утечки информации сделали нас подозрительными. В данных обстоятельствах, когда столь важна секретность, я, вероятно, поступил бы так же.

Президент кивнул:

— Спасибо. Я ценю ваше понимание. Теперь давайте подумаем, как должен действовать каждый из нас, если ситуация обострится и мы будем вынуждены предать дело огласке и задержать «Эмпресс» в международных водах, не имея улик.

— Нам следует оценить, какие шаги могут предпринять китайцы после того, как на «Эмпресс» обнаружили наш фрегат, — заговорил адмирал Броуз. — А также определить, каким образом конфликт такого масштаба повлияет на наши военные планы и ассигнования.

— Мы должны думать не только о возможном столкновении с Китаем, но и о том, как нам дальше вести жесткую стратегию сдерживания, — согласился госсекретарь.

— Новый виток «холодной войны»? — задумчиво произнес вице-президент. — Это было бы трагедией. — Он недовольно пожал плечами. — Но в настоящий момент я не вижу иного выхода.

— Информация об «Эмпресс» не должна покинуть стен этого кабинета, — сказал Оурей. — Надеюсь, вы меня понимаете. Если сведения все же просочатся, мы будем знать, что в этом виноват кто-то из нас.

Присутствующие кивнули, и обсуждение продолжилось. Президент слушал, подсчитывая в уме — два, четыре, один, два, два и один. У шестерых собравшихся здесь мужчин было двенадцать детей. Кастилья изумился тому, что знает, сколько человек насчитывают семьи каждого из них. С неменьшим изумлением он постепенно припомнил имена почти всех детей, кроме младшего ребенка Эбнера.

Впрочем, Кастилья помнил детей большинства других людей, с которыми работал на протяжении многих лет, подолгу помнил их имена. На мгновение он задумался, почему это так его взволновало. Потом он понял... и перед его мысленным взором вновь появился маленький мальчик, тянущий руки к безликому незнакомцу.

В разговоре возникла пауза, и президент сообразил, что остальные ждут его высказываний.

— Госдеп должен готовиться к серьезным дипломатическим схваткам. Министерство обороны — предложить способы хорошенько припугнуть Китай, а флот — разработать варианты планов захвата и осмотра «Эмпресс». — Он хлопнул ладонями по столу и поднялся на ноги. — Обсуждение закончено. У меня все, джентльмены. Благодарю вас за участие в совещании.

Глава 20

Суббота, 16 сентября

Район Коулюнь

Джон надел перчатки, обыскал карманы молодого человека и нашел там универсальный ключ, несколько монет и пакетик жевательной резинки. Он вернул все обратно, в том числе ключ, и выглянул в коридор. Там никого не было. Он перенес труп на площадку пожарной лестницы. Ее ступени уходили далеко вверх и вниз. Здесь царила тишина. Джон поднялся на два пролета и уложил тело у стены.

Из впалой груди трупа все еще торчал стилет. Смит вытащил его. Как только рана открылась, из нее сильным потоком хлынула кровь. Он вздохнул, бросил стилет рядом с телом и спустился вниз.

Вернувшись в номер, он придвинул к двери кресло — на тот случай, если явится еще кто-нибудь с универсальным ключом и ему тоже придет на ум сбросить цепочку. Потом он вымыл ванну и осмотрел пол, мебель и постель. Следов крови и предметов, выпавших из карманов убийцы, там не оказалось.