Кодекс «Альтмана» - Роберт Ладлэм

Уловив оба эти намека, президент краешком глаза посмотрел на Оурея. Тот и сам чуть улыбался, и Кастилья понял, что его давнишний сподвижник тоже заметил противоречия во внешнем виде посла.

— Я рад тому, что вы смогли безотлагательно принять меня, — произнес посол с кантонезским акцентом, хотя, как было известно президенту, он умел говорить по-английски с безупречным оксфордским произношением. Он несколько лет учился в Лондонском университете. — Господин президент, вы, несомненно, знаете о причинах моей внезапной обеспокоенности. — By Баньтиаго продолжал улыбаться, но не протянул ладонь для рукопожатия.

Президент указал на своего помощника.

— Если не ошибаюсь, вы знакомы с руководителем моей администрации Чарльзом Оуреем, не так ли, господин посол?

— Мы встречались много раз, — чуть натянутым голосом отозвался By, демонстрируя, что попытка перевести разговор в другое русло не ускользнула от его внимания.

— Тогда, может быть, мы присядем? — сердечным тоном предложил Кастилья.

Он указал послу удобное кожаное кресло напротив стола. Посол опустился в него, а президент занял свое рабочее место. Оурей сел в кресло с прямой спинкой, стоявшее у стены чуть в стороне и поодаль. Ноги By Баньтиаго едва касались пола. Кресло было предназначено для рослых ранчеро из Нью-Мексико, и именно поэтому президент усадил туда посла.

Сдерживая улыбку, Кастилья откинулся назад и любезным тоном произнес:

— Я теряюсь в догадках относительно причин вашего визита. Быть может, вы просветите меня?

Глаза By сузились.

— Один из наших сухогрузов сообщил, что ваш фрегат «Джон Кроув» преследует его в международных водах.

— Нельзя ли предположить, что фрегат попросту идет тем же курсом, господин посол? — спросил Оурей.

Взгляд By стал ледяным. Он повернулся к Оурею:

— Поскольку скорость вашего фрегата намного выше, чем у заурядного грузового судна, но он уже несколько часов движется позади на одной и той же дистанции, то можно сделать только один вывод — «Джон Кроув» следит за «Доваджер Эмпресс».

— Я бы не сказал, что это единственный возможный вывод, — ровным голосом произнес Кастилья. — Нельзя ли поинтересоваться, где именно находится ваш корабль?

— В Индийском океане. — Посол посмотрел на часы. — Впрочем, к настоящему времени он мог достичь Аравийского моря.

— Понятно. И куда же он направляется?

— При всем уважении к вам, господин президент... этот вопрос вряд ли уместен. Корабль находится в международных водах, там, где суда любой суверенной страны имеют право идти в любой порт.

— Господин посол, мы с вами знаем, что это всего лишь слова. Любая нация защищает свои интересы — ваша страна, и моя тоже.

— Какие же интересы отстаивают Соединенные Штаты, преследуя безоружное коммерческое судно в международных водах?

— Именно это я пытаюсь вам втолковать, господин By. Мне ничего не сообщали о «Кроуве», и я не знаю никаких подробностей даже того, действительно ли ваш сухогруз находится неподалеку от нашего фрегата. Но я не думаю, что вы ошиблись, и могу только предположить, что данная ситуация возникла в результате какой-нибудь заурядной операции нашего военного флота.

— Слежка за китайским торговым судном стала для Америки заурядным явлением?

— Все это чушь собачья, и вы прекрасно об этом знаете! — вспылил президент. — Каковы бы ни были причины этой предполагаемой слежки, я их выясню. У вас все, господин посол?

By Баньтиаго даже глазом не моргнул. Он встал.

— Да, господин президент. Мне остается добавить только следующее. Мое правительство поручило передать вам, что мы будем отстаивать свое право свободно перемещаться в любой точке международных вод. Включая противодействие попыткам Соединенных Штатов остановить судно либо атаковать его.

Президент поднялся на ноги еще быстрее.

— Передайте своему правительству, что, если ваш сухогруз нарушает какие-либо международные законы, правила либо общепринятые ограничения, мы оставляем за собой право вмешаться, чтобы прекратить подобные нарушения.

— Я ознакомлю свое правительство с вашей точкой зрения. — By кивнул президенту и Оурею, четко развернулся и покинул Овальный кабинет.

Кастилья и Оурей смотрели вслед послу, пока за ним не закрылась дверь.

— Они не знают, какой груз перевозит «Эмпресс», — проронил наконец президент.

— Не знают. Но разве это что-то меняет?

— В обычной обстановке я бы сказал — нет. Но на сей раз я заметил в поведении посла особенную натянутость. Ты согласен?

Оурей сложил ладони между коленями и подался вперед:

— Я не уверен. Его последние фразы прозвучали как стандартное предостережение. Обычный дипломатический прием.

— Формальность, которой следовало ожидать. Однако By — великий мастер нюансов, и у меня возникло впечатление, будто бы он намекал, что его предостережение действительно является формальностью. В сущности, он давал понять, что это пустая угроза.

— Возможно. Но он знает, что мы солгали по поводу «Кроува».

— Разумеется. Но он не стал изобличать меня и заявил формальный протест только после того, как я дал понять, что разговор окончен. Ему не оставалось ничего другого, иначе он ушел бы, как говорится, с пустыми руками.

— Он явно не хотел поднимать шум. Но пришел в костюме времен коммунистической диктатуры.

— Его внешний вид был двусмысленным, — сказал президент. — В этом и заключается намек. Пекин — во всяком случае, большинство членов Постоянного комитета — в растерянности. Они не могут позволить, чтобы Китаем помыкали на глазах у всего мира, каковы бы ни были обстоятельства. С другой стороны, насколько я понял, они не стремятся к конфронтации. Они не хотят, чтобы об этом инциденте стало известно по крайней мере сейчас. Они предоставляют нам определенную свободу действий и немного времени.

— Вопрос лишь, сколько именно?

— По крайней мере до тех пор, пока «Эмпресс» не окажется так близко к Басре, что мы будем вынуждены приступить к активным действиям. — Президент печально покачал головой. — Либо до тех пор, пока об этом предприятии не пойдут слухи и оно попросту не лопнет, вызвав при этом скандал.

— В таком случае сведения о нем нужно хранить в тайне.

— И добыть доказательства.

Оурей все еще сидел, подавшись вперед, как будто его внутренности терзала острая боль. Его старческое лицо осунулось.

— Выслушав вас и посла By, я еще больше убедился в необходимости соблюдать строгую секретность. Тем не менее настала пора посвятить в это дело военного министра Стэнтона, госсекретаря Пэджетта и вице-президента Эрикссона, поскольку китайское правительство заявило официальный протест. Стэнтону и Пэджетту нужно подготовиться. А если с вами — не дай бог — что-нибудь случится, ситуацию придется улаживать вице-президенту. Его необходимо немедленно поставить в известность о случившемся. Потом на это может не хватить времени.

Кастилья задумался:

— Как насчет начальников объединенных штабов?

— В настоящий момент достаточно того, что Броуз в курсе событий. Остальные могут взвиться на дыбы и осложнить ситуацию.

— Хорошо, Чарли. Я согласен. Собери совещание. С участием Броуза.

— Слушаюсь, сэр. Спасибо, сэр.

Оставшись один, президент повернулся к высоким окнам позади своего стола. На несколько секунд перед его мысленным взором появился маленький мальчик, и он улыбнулся. Мальчик был похож на него — слишком крупный для своего возраста, с копной соломенных волос. Он нетерпеливо протягивал руки мужчине. Мужчина низко наклонился, чтобы поднять мальчика, но его лицо было расплывчатым, словно не в фокусе. Мальчик не мог рассмотреть лицо мужчины, не мог рассмотреть своего отца.

Гонконг

Выйдя из здания компании «Донк и Ла Пьер», Джон протиснулся сквозь толпу и поток машин и пересек улицу Стэнли, направляясь к кафе-мороженому «Оленья ферма». Воздух сотрясали рев клаксонов и китайские ругательства. Смит заказан чашку кофе и принялся наблюдать за зданием, которое только что покинул. Он ждал, что оттуда появятся люди — в форме либо в гражданском — и начнут его искать. Убедившись в том, что из здания никто не вышел, он остановил такси и поехал в отель.

Всю дорогу Смит сохранял бдительность и внимательно оглядывался вокруг. Автомобиль, лавируя, выбрался из затора, промчался по туннелю под проливом в район Коулюнь и остановился у «Шангри-Ла». Войдя в номер, Смит лег на кровать и позвонил Клейну по мобильному телефону с кодированием. Как всегда, Клейн находился в своем кабинете в яхт-клубе.

— Вы когда-нибудь бываете дома, Фред? — Смит представил себе сумрачную комнату, закрытые жалюзи и шторы, превращавшие день в бесконечную ночь.

Клейн пропустил его слова мимо ушей:

— Насколько я понимаю, тебе удалось благополучно добраться до места.

— Да. До сих пор все было в порядке. — Смит помолчат, чувствуя, как во рту возникает кислый привкус. — Но я сделал ошибку.