Штормовое предупреждение - Чжу Шаньпо

до кока-колы его «продукции» по-прежнему оставалось очень далеко. Было видно, что он вот-вот свихнется. Так шло до вчерашнего дня, когда он поймал меня и попросил сказать, в каком из стаканов кока-кола, а в каком – его домашняя «Чуньтянь-кола». Попробовав, я сказала, что в обеих «Чуньтянь-кола». Жун Чуньтянь наконец сломался, сел всей задницей на землю, стащил протез и с грохотом швырнул его на стол, заставленный образцами газировки, так что все немедленно опрокинулось и пролилось. Пользуясь тем, что Жун Чуньтянь отчаялся и пал духом, но еще не до конца сник, я добавила:

– Вне всякого сомнения, это лучшая газировка в мире!

Жун Чуньтянь тут же поднялся с земли, оперся руками о стол, и его глаза загорелись:

– Правда?

Я серьезно сказала, что правда. Потому что я не хочу, чтобы он ко мне приставал, потому что это вообще первый раз, когда я пью газировку, я не знаю вкуса другой газировки. Жун Чуньтянь, казалось, вновь побывал на волосок от гибели и снова надел протез. В крайнем возбуждении он нарочно принял смиренный вид и сказал:

– Я знаю, что еще не совсем, нужно продолжать экспериментировать. Я уже близок к успеху.

Он рискнул и замахнулся на большую игру. Но ведь и в самом деле, он был близок к успеху.

Когда у Жун Чуньтяня был еще полный комплект ног, он был статен и высок и, пожалуй, мог бы назваться самым красивым молодым человеком в городе. В те времена он смотрел на городских девушек свысока.

Однажды в конце весны, сразу после того, как паводок отступил, кто-то обнаружил женский труп рядом с рисовой мельницей в низовьях Даньхэ, тело плавало недалеко от берега и никак не хотело приставать. В те времена не стоило поднимать шум по таким пустякам, как труп, дрейфующий вниз по течению. В период ожесточенных столкновений на полях «культурной революции» в большом городе по водам Даньхэ одновременно плавали аж семь трупов. Никто не пришел ни расследовать, ни забирать тела. Кто-то сообщил в полицейский участок, и Сун Чанцзян сделал ему выговор за излишнее любопытство: «Они просто проплывают мимо по пути в Луцзяочжэнь. Зачем вы преграждаете им путь?» Жители города бамбуковыми шестами высвободили запутавшиеся в сорняках тела и отправили дальше по течению к Луцзяочжэню.

А тело этой женщины потрясло весь Даньчжэнь. Потому что она была по-настоящему прекрасна. Стройная, изящная фигура, красивое и безмятежное лицо, на котором застыла вечная улыбка, белая и нежная кожа, наливные груди. Несмотря на то что она лежала на спине в воде, они торчали вверх, как готовые раскрыться бутоны лотоса. Нижний срам был едва различим, точнехонько прикрытый маленьким листочком, который никак не желал покидать своего места. Длинные волосы уходили в воду, словно корни. На девушку сбежалось посмотреть множество людей, и все восхищались ее мертвой красотой. Они говорили, что не жирно ли будет Луцзяочжэню такая красивая покойница, нужно оставить ее в Даньчжэне. На амбразуру бросили Жун Яо. Он пытался вытащить тело из воды, но бамбуковый шест все чуть-чуть не доставал. Стоило ему податься вперед, как тело отплывало чуть дальше, словно намеренно держась от него на небольшом расстоянии. Жун Чуньтянь не выдержал и сам ухнул в воду, пытаясь вытащить труп девушки на берег. Но он был настолько сражен ее красотой, что, находясь всего в получи[32], как бы его ни подбадривали и понукали люди на берегу, не смел приблизиться к телу.

– Ты потрогай ее, может, она еще живая? – крикнул кто-то.

Очевидно, в шутку. С берега уже чувствовался трупный запах. Однако им также показалось странным ее положение: утопленники обычно лежат на животе, а вот плавающие лицом к небу встречаются редко.

Жун Чуньтянь нарочно сказал:

– Она все еще жива… воздух ртом хватает…

Мне показалось, что она и правда шевелится – ее волосы, тонкие руки, стройные ноги и даже глаза…

Кто-то подбодрил Жун Чуньтяня:

– Ты пойди, подай ей руку, пригласи на берег. Какой смысл все время в воде кваситься?

– Если она выйдет на берег, то где будет есть и жить? – спросил Жун Чуньтянь.

Кто-то предложил отправить ее домой к ветеринару Иню, но ветеринар Инь немедленно запротестовал. В то время он все еще был влюблен в Хай Куй, но, глядя в глаза мертвой девушки, он не хотел моргать, и слюну он сглатывал с редким и удивительным булькающим звуком. Предлагали дом Лу Давэя, дом Хо Сюнцзе, дом Линь Фухао, дом Хо Юаньчао, дом Хань Чаодуна… Но никто не предложил Жун Чуньтяню забрать ее домой. Более того, они все уступали друг другу и чуть было не затеяли спор. Жун Чуньтянь приуныл и вернулся на берег. Труп девушки, будто освободившись от оков, медленно поплыл к центру реки. Земля вдруг ушла из-под ног Жун Чуньтяня, и он рухнул в воду. Все поспешно бросились поднимать его, а когда снова перевели взгляд на мертвую девушку, она уже бесследно исчезла.

Позже, когда Жун Чуньтянь впервые увидел Мао Вэньли, он снова был потрясен: она была очень похожа на ту покойницу. По его словам, прямо как две капли воды. Воображение Жун Чуньтяня вызвало у людей воспоминания о той прекрасной умершей девушке. Была ли все-таки Мао Вэньли похожа на труп или нет, вызвало немалые споры. Ветеринар Инь утверждал, что не похожа, Мао Вэньли не была такой красивой. Жун Чуньтянь изо всех сил старался отстоять свое суждение, потому что он ближе всех подходил к телу девушки.

– Ты когда-нибудь видел Мао Вэньли голой? – спросил его ветеринар Инь. – Если не видел, то как можешь говорить, что она на покойницу похожа?

Чтобы доказать свою правду, Жун Чуньтяню пришлось придумать кое-какие детали:

– Я видел, как Мао Вэньли переодевалась и купалась за кулисами кинотеатра, – летом было очень жарко, и я видел, как вспотели ее соски.

Это вызвало у людей бесконечную цепочку мыслей: неужели покойница воскресла? Или труп – это вовсе не труп, а живой человек, который забавлялся с ними? Звучало также предположение, что погибшая могла быть матерью или сестрой Мао Вэньли. Воображение жителей Даньчжэна снова разыгралось на полную катушку. Кто-то благословлял Жун Чуньтяня на поездку в уездный центр, чтобы выяснить правду. Жун Чуньтянь действительно съездил туда, но по возвращении не сообщил никаких новостей тем, кто так отчаянно нуждался в правде. Они заподозрили, что Жун Чуньтянь не видел Мао Вэньли в уездном центре и не ходил в художественную труппу, потому что в то время она определенно колесила бы по уезду с агитацией поступления на военную службу. Жун Чуньтянь записался служить. Вскоре он покинул Даньчжэнь и отправился