Алый Крик - Себастьян де Кастелл

превратиться в жуткое, оставляющее шрамы, унижение. Думаю, она вряд ли имела в виду то, что сказала.

– Я… иногда забываю, каково это – чувствовать тепло прикосновения. Ощущать себя в объятиях…

– Рози, я не…

Какое-то неловкое отчаяние охватило её, когда она нащупывала слова.

– Я видела тебя в том магистрате в Тинто-Рее, с той девушкой. Вы держались за руки и…

– Рози, замолчи!

Она взглянула на меня так, словно я влепила ей пощёчину. Миг спустя Рози поднялась на ноги и отвернулась от огня.

– Прости. Я не имела в виду, что раз ты желала её, то теперь отдашься мне. И я не прошу стать моей любовницей. Я просто… В горах холодно. Я просто хотела сегодня ночью поспать с кем-то рядом, вот и всё.

Она двинулась прочь от костра. Я догнала её и взяла за руку.

– Рози, она мертва. Её звали Лирида. Мы были знакомы всего несколько часов, а потом её не стало. Я не должна была… Я даже не знаю, нравилась ли она мне. Или мне просто… нравилось то, что я нравлюсь ей. – Я покачала головой. – Наверное, в этом нет никакого смысла.

Рози улыбнулась, что было для неё, мягко говоря, необычно.

– В чём дело? – спросила я.

– Ни в чём. Я не хотела тебя обидеть. Просто… это один из тех немногих случаев, когда ты сказала то, что имеет смысл для меня.

Наши взгляды встретились. Рози подняла руку перед грудью, повернув её ладонью ко мне.

– Что ты делаешь? – спросила я.

– Ничего, – ответила она. – Это всего лишь моя рука. Она не должна ничего значить. Ты можешь прижать к ней свою, если хочешь, и решить для себя, что ты чувствуешь. Не делая далеко идущих выводов о себе, или обо мне, или о мире вокруг нас. Только моя ладонь. И твоя, если ты захочешь.

Я начала поднимать руку. Мне стало интересно, каково это, в самом деле – соединить ладони. Но внезапно меня охватила такая нервозность, что пришлось прилагать все мыслимые усилия, чтобы не нырнуть с головой в арта туко, ища там спасения.

– Всего-навсего рука, – сказала я себе. – Это не делает нас любовницами.

Я едва не отстранилась, страшась прикоснуться к Рози. Касание пугало меня больше, чем драка с десятком сумасшедших монахинь. Но мне было любопытно, и страшно, и невообразимо грустно. Всё, что произошло с тех пор, как я покинула дом, теперь казалось одной длинной нескончаемой чередой жестокостей. Я хотела почувствовать что-то ещё – даже если это будет плохо.

Наши ладони соединились. Я готовилась вырваться, если Рози сделает что-нибудь странное – например, попытается схватить меня. Но ничего подобного не случилось. Она просто стояла и смотрела на наши соприкасающиеся пальцы, словно не была до конца уверена, что я настоящая. Или что она настоящая.

Я и так через многое прошла в своей жизни. Была свидетелем массовых убийств. Подвергалась пыткам – и физическим, и моральным. Маги, головорезы, а иногда и обычные порядочные люди пытались меня прикончить. Хуже того: мне пришлось убить некоторых из них. Я должна была привыкнуть ко всему этому, но не привыкла. Так же, как Квадлопо и Кусаке мне было больно внутри, но – так же, как они – я не могла сказать об этом вслух. Мне, как и Бинто, нужно было нечто, для чего не хватало слов. Я знала только, что больше не хочу причинять боль и что мне нравится прикосновение к руке Рози.

Она повернула ладонь, всего на пару градусов по часовой стрелке, так что наши пальцы больше не соприкасались, а оказались друг между другом и скользнули в эти промежутки. Рози посмотрела на меня, ожидая позволения, и когда я кивнула – взяла меня за руку. Я не мешала ей.

– Всё в порядке? – спросила она. – Хочешь прекратить?

Не знаю, была ли причина в одиночестве или в неожиданно нежном ощущении прикосновения её мозолей к моим, но вместо ответа я подняла свободную руку и постучала себя пальцем по нижней губе.

– Вот мои губы, – сказала я. – Это не обязательно должно что-то значить, но если ты хочешь прижать к ним свои…

Рози придвинулась и поцеловала меня. Я никогда прежде не обращала внимания на то, что губы у меня такие тонкие. У Рози они были гораздо полнее, и я задумалась: не разочаровалась ли она?.. Но Рози не остановилась. Вскоре её язык оказался у меня во рту. Никогда прежде я не испытывала ничего подобного, и теперь почувствовала, как у меня дрожит лицо.

Мне было семнадцать лет. С двенадцати я жила под проклятием ошейника с символами джен-теп, вызывавшими жажду убийства у любого, кто ко мне приближался. Даже когда чары исчезли, я держалась на расстоянии от всех. В том числе от Дюррала и Энны, которых любила больше всего на свете. А потом я…

Рози отстранилась.

– Фериус? Я сделала что-то не так?

– Я в порядке. Это пустяки. Я просто…

Подушечка её пальца скользнула по моей щеке. Рози показала палец мне.

– Ты плачешь.

– Дурное воспоминание, вот и всё.

Рози неуверенно посмотрела на меня, и тогда я подумала, что мы с ней вовсе не на равных. Рози знала, кто она такая и чего хочет. В тех водах, куда мы погружали пальцы ног, она была опытной пловчихой, а я без посторонней помощи скорее всего утонула бы.

– Возможно, это слишком много и слишком быстро, – сказала она, осторожно выпуская мою руку. – Я не ожидала… Я только хотела показать тебе, что это нормально – прикасаться к другому человеку, не думая, что ты обязана, и не чувствуя себя в ловушке.

– Рози…

– Да?

Не знаю. Может, виноват был весь тот хаос, через который мы прошли. Или же я наконец осознала – и захотела получить – всё то, чего мне не хватало в детстве. Захотела стать беззаботной и глупой. Захотела не упустить юность и те её безобидные ошибки, которые я могла совершить. Захотела иметь воспоминания, которые заставляли бы меня кряхтеть от смущения и одновременно вздрагивать от восторга… Чёрт! Может быть, просто сработала арта валар, поскольку именно это и происходит, когда все прочие таланты подводят меня… Я взялась за воротник рубашки и расстегнула верхнюю пуговицу, затем следующую, и следующую.

– Вот моё тело, – сказала я. – Это не обязательно должно что-то значить, но если ты хочешь…

Тогда она улыбнулась – и на мгновение перестала быть Идущей Тропой Шипов и Роз. Перестала быть высокомерной, возмутительно умелой аргоси, превосходившей меня во всём. Она стала просто юной девушкой – такой же, как я. Самой красивой девушкой, какую я только видела. И она стояла со мной под безразличными звёздами, на холодной жестокой горе.

Рука об руку мы направились к её палатке. Перед этой странной неизведанной пропастью между одним миром и другим Рози заколебалась.

– Фериус, я