Команда ТелеVIP - Дмитрий Мансуров

«Теперь бухгалтерия меня точно придушит… — пронеслась мысль. — Два стеклопакета за ночь угробить».

Телевизор, стремительно вращаясь, пролетел над пеленой тумана по пологой дуге и начал снижаться.

— Не дай бог, ты не сломаешься, — пробормотал Антон. — Я из тебя котлету сделаю.

Телевизор пролетел над заасфальтированной частью территории института, долетел до изрытой земли и с громким хлюпаньем упал в глубокую лужу кинескопом вверх. Мутная вода окатила окрестности и потекла в телевизионный мир мертвецов.

Антон в гневе ударил по подоконнику и яростно выкрикнул:

— Черт! Черт!! Черт!!! – его охватила бессильная злоба: сволочной телевизор снова не разбился. А еще говорят, что вещам незнакомо чувство удачи. Врут, как сивые мерины!

— Я разберусь! — прокричал Максим, срываясь с места и подбегая к телевизору. Уличные мертвецы поспешили следом за ним, как и прежде, намереваясь поймать охранника и утолить дикий голод.

Антон повернулся к выходящим из тумана мертвецам.

— Ну, что, господа нехорошие, — произнес он сурово, — устроим сеанс одновременного мордобития? Я не шахматист, но мат вам обеспечу. Не сочтите за грубость, но только трехэтажный.

Мертвецы набросились на охранника. Антон подхватил со стола увесистый прибор и стал бить по нападающим, не жалея сил: знал, что теперь не выйдет из драки живым, но намеревался вернуть за русло Ахерона как можно больше сбежавших оттуда жителей. А когда услышал дикий крик толпы мертвых — понял, что Максим проиграл последнюю битву с детскими кошмарами.

Это шах, мертвецы выигрывают партию.

Но шах — это еще не мат.

Антон иступлено бился до самого конца, пока мертвецы скопом не повалили его и не впились в него зубами.

Максим бежал к телевизору, намереваясь разбить его ударами трубы, и пытался понять, почему тот до сих пор не закоротило? Туман стекал следом за ним — яма находилась в низине — и практически «наступал» охраннику на пятки.

От удара по корпусу телевизора раздался звук, словно Максим ударил по наполненной бочке. С трубы слетели кусочки краски. Охранник закричал от ярости и забил по корпусу, что было сил. Телевизор отзывался глухими ударами и не спешил ломаться.

Мертвецы приближались.

Туман дотек до ног Максима и окружил его. Тот в последний раз ударил по телевизору — в центр исчезнувшего кинескопа. Он надеялся, что невидимые лампы разобьются и телевизор наконец-то сломается, но вместо этого труба улетела в мир мертвых, к горизонту безжизненной планеты.

Из тумана полезли костлявые руки мертвых и схватили Максима за брюки. Он дернулся и почувствовал, что детский страх перед мертвецами внезапно пропал. Теперь, когда до его собственного перехода в мир мертвых оставались считанные секунды, Максим понял, что детские страхи — это ничто по сравнению с тем, что с ним сейчас произойдет.

— Чтоб вы подавились! — презрительно выкрикнул он.

Туман дотек до телевизора и, подчиняясь притяжению Земли, потек в кинескоп. Мертвецы взревели от негодования: они жаждали свежих мозгов, которых в этом мире водилось в изобилии, но вслед за перетекающим в телевизор туманом их втягивало обратно в край, из которого они пришли. Мертвецы рычали и хватались за Максима в попытке противостоять напору утекающего в телевизор тумана, и утягивали его в свой мир.

— Катитесь к черту!!! – кричал охранник мертвецам. Иногда адрес менялся, но мертвецы все равно не слушались. Максим вырывался и отбивался до последнего, а когда его сбили с ног и втянули в телевизор, намертво вцепился в края телевизора. Его обдало жутким холодом, он моментально замерз и перестал чувствовать пальцы, а затем и ладони. Превращавшиеся в туман мертвецы пролетали мимо в стремительном потоке, хватая и пытаясь утянуть его за собой, но уносили обрывки карманов и рубашки. Максим дрожал от холода и ликовал от счастья, понимая, что свершилось чудо: враги побеждены. И пусть все тело превратилось в исцарапанную ледышку, он был уверен, что сумеет выбраться в родной мир: несмотря ни на что, он почувствовал себя победителем, и словно камень слетел с плеч.

Максим с восторгом наблюдал за тем, как мертвецов уносит прочь из реальности, туда, где им и полагается существовать: в кошмарных мирах фильмов ужасов.

Сваливший Антона мертвец укусил его голову за то самое место, которое укусили во время прошлой атаки.

— У вас, что, стандартные приемы вскрытия упаковки? — сердито выкрикнул охранник, силясь вырваться из рук мертвых. — Ох, не думал, что доживу до такого… Господи, иже еси на небеси…

Мертвецы застыли и как-то странно посмотрели на охранника. Он не понял, что случилось, но туман, из которого мертвецы выбрались, пошел волнами. Ускоряясь, он потек к выходу и потянул мертвецов за собой. Те не отпускали Антона, и его тоже поволокло к двери. Охранник чувствовал, что опускается в туман, но отчаянно противился неизбежному.

Мертвецы растворялись в тумане и утекали под дверь. Антон и сам ушел в туман наполовину, но когда его доволокло до двери, уперся в нее ботинками, не давая мертвецам себя утянуть. Соскальзывающие мертвецы цеплялись в него мертвой хваткой, их ногти как скальпели резали кожу, но Антон держался до последнего. И когда остатки тумана процарапали его сотнями острых когтей и утекли в коридор, охранник понял, что кошмар закончился.

— Ух… чудом уцелел, — выдохнул он. После битва с мертвецами он ощущал дикую усталость и радовался, что никто не подбегает с криками радости или сопереживания — сил осталось лишь на то, чтобы лежать пластом и не шевелиться. И только короткий вопрос не давал ему вволю насладиться победой, — Как я их победил-то?

Внедорожник «Ангара» мчался по дороге со скоростью, в пять раз превышавшую разрешенную — триста километров в час. Игорь не относил себя к любителям лихачить и нарушать правила дорожного движения, но обстоятельства требовали его скорейшего присутствия: на встроенном в панель автомобиля гипнометре горела красная лампочка. Стрелка указывала точное направление, и «Ангара» неслась к источнику сигнала. Игоря вдавило в кресло, и он, противостоя давлению, дернулся раз-другой, но бросил бесполезное занятие и полностью сосредоточился на поисках источника сигнала.

«Ангара» практически подлетела к трехэтажному зданию, окруженному металлическим забором. На табличке — загадочная аббревиатура, из которой Игорь расшифровал только первые три буквы: НИИ. Остальные буквы оставались тайной тех, кто в данной организации работал или просто проводил здесь время в ожидании далекого выхода на заслуженную пенсию.

Оббитые деревом двери института были закрыты изнутри на массивный засов. Пришлось изрядно помучиться, отыскивая подходящий вход в здание. Игорь не сомневался, что «Ангара», при использовании ее в качестве буксира, вырвет преграду с корнем, но ручки крепились к двери обычными саморезами и при значительном усилии оторвались бы, оставив сами двери на прежнем месте.

Охранники на требовательные и продолжительные звонки не отзывались. И не стоило надеяться, что они видят обычные сны, а не сходят с ума в мире телегрез. А когда Игорь заметил мерцание телевизора в окнах на втором этаже, гипнометр подтвердил догадку о том, что источник гипносигнала находится именно там.

Автомобиль подъехал к пожарной лестнице.

Игорь проворно забрался на крышу внедорожника, хотя сердце изошлось кровью от вида оставленных на дорогущей краске следов обуви. Но спасение попавших в беду охранников того стоило: с крыши ухватиться за пожарную лестницу не составило труда. Игорь прихватил с собой дипломат, в котором находились приборчики на большинство предусмотренных трудностей жизни, и вскарабкался на второй этаж.

Осталось продемонстрировать чудеса акробатики: перешагнуть с одного подоконника на следующий и при этом исхитриться не уронить на землю дипломат: стоимость оборудования превышала все разумные пределы.

«А зачем мне эти чудеса, если в дипломате есть магнитная отмычка? — дошло вдруг до Игоря. — Это все вредная школа Голливуда, когда любую мелочь надо выполнять с максимально возможным риском. Империалисты, блин. А еще говорят, что только наши комсомольцы всё делали на гамаке и в противогазе. Они такие же, как и мы, только с зажатым носом говорят».

Разбив окно, Игорь спустился в кабинет и вышел в коридор. Лампы дневного света горели через одну, некоторые мерцали, требуя замены. Игорь на секунду сморщился: дневной свет он не любил — тот напоминал о долгой северной зиме, длившейся девять месяцев. К тому же, лампы теплого света подошли бы институту намного больше — жизнь ученых и без того несладкая, а тут хотя бы лампочный свет тепло дарил.

Раздумывая о тяжелых буднях ученой братии, Игорь вошел в лабораторию и мгновенно оценил обстановку.