Боксер-7: назад в СССР - Валерий Александрович Гуров

недалеко, — я посмотрел в окно, пытаясь вспомнить обратную дорогу. — Думаю, доберусь без особых проблем.

— Нет-нет, — замотал головой кубинец. — Мы все вместе тебя проводим до базы на всякий случай. А то сам видишь, какие у нас персонажи попадаются — никогда не угадаешь, из какой подворотни он выскочит. А уж если тебя увидят те же, кого ты сегодня отправил в нокаут — никаких спокойных прогулок тебе точно не светит. Так что с нами будет надежнее.

— Спасибо большое, — искренне улыбнулся я. — Спасибо вам за такую заботу!

— Перестань, — махнул рукой кубинец, открывая дверь на улицу. — Думаю, что впечатлений у тебя за сегодняшний день и так достаточно, так что спать будешь хорошо. К тому же ты здесь только первый день, так что встречаемся мы точно не в последний раз, и гуляем тоже. Я тебя уверяю, ты еще увидишь в Гаване массу интересного!

Опытные кубинцы были правы: отрубился я моментально. Насыщенный день, да еще проведенный по большей части на свежем воздухе, дал о себе знать — я проспал до самого подъема, даже не меняя позы. Мне снилось, что я стою на пьедестале победителя Олимпийских игр, а объявляет мое имя тот самый кубинец, который рассказывал мне о любимом баре Хемингуэя. Он протягивал мне олимпийский кубок, а вместо олимпийской торжественной музыки оркестр играл сальсу, которая звучала в баре…

А на следующее утро у нас начался уже полноценный рабочий день. Если вчера мы, можно сказать, разминались и привыкали к новому месту, то сегодня нас ожидали уже две полноценные тренировки, первая из которых начиналась в половине седьмого утра. Естественно, по этому поводу больше всех был недоволен Сеня.

— Это же надо додуматься — ставить тренировки на такое время! — бурчал он по дороге в зал. — Кто вот это расписание составляет? Из каких соображений? Да я дома в полседьмого еще даже не просыпаюсь! Ну хотя бы на девять назначили бы, что ли…

— Ага, — усмехнулся я. — Ты попробуй здесь как-нибудь в девять часов выйти позаниматься. Сам же первым с ума сойдешь на тропическом солнце. Так что лучше уж потерпеть неудобный режим дня, чем потом надрываться почем зря на солнцепеке.

— Вечно то одно, то другое, — проворчал Сеня. — Вместо того, чтобы нормально тренироваться, буду сейчас думать о том, как бы не заснуть на ходу.

— Ладно тебе бурчать как старый дед, — зевая, проговорил Лева. — Зато сейчас с самого утра отзанимаемся и дальше почти весь день делай что хочешь. Может, кстати, и отоспаться как раз получится. Хотя, конечно, лучше бы накануне ложиться пораньше…

На наше — и особенно Сенино — счастье, утренняя тренировка во многом была похожа на ту, что была вчера вечером. Единственное существенное различие заключалось в том, что к бою с тенью и бегу прибавилась отработка ударов на снаряде — по три трехминутных раунда.

— Во, — обрадованно воскликнул Колян, — вот это уже дело! Это я понимаю — тренировка! А то чего это — как будто зарядка пенсионеров в доме отдыха!

— Да, сейчас наконец-то разомнемся как следует, — поддакнул ему Шпала. — Как в старые добрые времена!

Впрочем, их восторженный энтузиазм очень быстро поугас. Дело в том, что, в отличие от меня, они, будучи на пляже, не пытались скрываться от солнца. В результате я оказался единственным из всех советских пацанов, кто не обгорел. Остальные же при каждом резком движении охали и ахали, периодически хватаясь за обгорелую кожу.

— Чего-то, похоже, мы вчера немного переборщили, — нехотя признался Лева. — Не надо было столько на самом солнце торчать.

— Да, теперь с этой хреновиной несколько дней еще мучиться, — подтвердил Колян, осматривая себя.

— А главное, даже никаких послаблений себе не попросишь, — пожаловался Шпала. — Сейчас только попробуй заговори — тренеры ответят, что сами виноваты. И самое обидное, что на этот раз они будут правы!

Впрочем, поблажек не делали не только тренеры, но и сами пацаны, которые продолжали заниматься, сцепив зубы и стараясь не обращать внимания на боль. Все понимали, ради чего все это нужно. Зато сегодня уже никому не приходило в голову идти загорать на пляж. Вместо этого все постарались потратить свободное время на отдых — либо в комнатах на кроватях, либо в каком-то прохладном месте. «Вот так легкие ожоги отучают от бессмысленной активности», — подумал я.

Это было разумным решением, особенно если учесть, что на пять часов вечера была назначена следующая тренировка. И это занятие было уже направлено на технику и специальные упражнения в парах. Здесь же нам был дан и первый блок силовой нагрузки.

— Ох, ох, ох, — едва ли не в голос стонал Сеня, выходя из зала после вечерней тренировки и держась, кажется, за все части своего тела сразу. — Вот это да! Вот это тренировочка!

— Тебя тоже впечатлило? — саркастически осведомился Колян, медленно двигаясь по коридору.

— Не то слово, — отозвался Сеня. — Кажется, вот такого у нас в Москве даже близко не было! Ну, во всяком случае, такие у меня ощущения.

— Ощущения — это да, ощущения у меня тоже будь здоров, — поддакнул Шпала. — Организм, похоже, вообще не понимает, что с ним творят.

— А вы кубинцев видели? — спросил вдруг Тамерлан. — Они вообще свеженькие, как будто бы и не тренировались вовсе.

— Да я вообще начинаю думать, что они — не люди, а машины какие-то, — с тоской проговорил Шпала. — Одно только успокаивает — может, если мы продолжим так же заниматься, то в конце концов станем такими же выносливыми, как и они. Тоже перестанем воспринимать эти нагрузки как… ну, в общем, как нагрузки.

— Ой, не знаю, — протянул Сеня. — Лично я уже чувствую себя как выжатый лимон. А ведь сегодня — всего лишь второй день сборов, так что же будет дальше?

А дальше нагрузки начали возрастать умопомрачительными темпами. На третий день количество тренировок уже возросло до трех — ранним утром, в полдень и вечером. Кроме того, в программу тренировок были включены спарринги, специальная физическая подготовка и отработка различных ударов. Вообще, лично у меня сложилось такое впечатление, что в этот день нас преднамеренно загрузили сверх меры, и что кубинский тренер хотел увидеть, каков реальный потенциал у