Прорвемся, опера! Книга 2 - Никита Киров

родимой, чтоб ей пусто было… Еще из-за разборок братвы в городе. Говорят, бандюки, ёлки-моталки, стрелковаться готовятся. Ох, вернётся Петрович завтра, сразу с планёрки начнёт. Ты заходи, короче, Толян гостинцев припёр. Сан Саныч, привет, дорогой!

— Чуть позже заскочим, пока с Кирюхой Аничкиным базар есть.

Я дошёл до крыльца, поздоровался с водителями, что мяли булки и традиционно перетирали последние новости отдела на крыльце. Краем уха услышал про продолжающийся роман начальника кадров и бухгалтерши. Вошёл внутрь.

— Сан Саныч пришёл, — улыбнулся дежурный Ермолин и тут же принялся орать на кого-то по телефону.

ППСники, среди которых был виденный мною сегодня рыжий, засовывали в обезьянник мутного мужика в пыльном пиджаке. Морда знакомая… Ага, это же тот самый организатор «беспроигрышной лотереи».

— Попался, — я усмехнулся. — Бегаешь быстро, да не особо.

Тот что-то промычал, но его в этот момент грубо запихнули в клетку, а штаны без ремня (который перед этим забрали вместе со шнурками) упали до колен.

Сан Саныч оценивающе посмотрел на сотрудников, а я уже шёл дальше, под лестницу, где был закуток у Кирилла.

Тот трудился в поте лица, что-то усердно писал, аж кончик языка высунул. Пальцы измазаны синей пастой, а перед ним уже лежит стопка справок об исследовании.

— Привет бойцу невидимого фронта. Сделал справку по следам? — строго спросил я. — А то мой рисунок ты пролюбил. А я ведь старался, рисовал.

— Да Паха, я вообще не знаю, как так вышло! — Кирилл аж вскочил, потом расслабился и погладил Сан Саныча. Тот сразу протянул ему лапу. — Молодец какой пёсель… Да, вроде, далеко всё положил, — криминалист вернулся на место. — А тут раз, вышел на минутку, прихожу, и всё реагентами залито. Стояло на краю, — он показал на шкафчик за столом. — Свалилось, значит. Но как так вышло, ума не приложу. Барабашка, блин… Говорила мне мама Чумака не смотреть, теперь надумываю всякое.

— Его минздрав запретил.

— Да я на кассете смотрел, — он хмыкнул.

— Киря, вот ты, вроде, человек науки, криминалист, а смотришь всякую чушь. Еще поди веришь, что он тебе воду заряжает? Колбасу, бритву?

— Да я люблю мистику всякую, хоть умом и понимаю, что бред все это. Столько лет мы были атеистами, а сейчас — как прорвало. Думаешь, почему все теперь массово видят НЛО, снежного человека, непонятный полтергейст и читают про озеро Лох-Несс? Истосковался народ по чуду. Особенно в наше непростое время.

— Ладно, давай о деле… Вернемся к испорченному следу. Скажи, мне, Киря, а ключ от твоей конуры у кого-то есть? — я оглядел помещение, будто действительно хотел найти спрятавшегося барабашку.

— Да ни у кого, — он развёл руки.

— Ладно, пометим себе, — я протиснулся в закуток и сел на трёхногую табуретку. Она протестующе заскрипела. — Всё равно смысла нет это умышленно портить, машина-то в гараже стоит, колёса на месте.

— Вот и снимал, — Кирилл хмыкнул. — Ползал на коленках, но всё сделал, говорю же, совпадение полное… По общим и частным признакам.

— Вот только какой-то алкаш рядом с этими гаражами поджог устраивал, — я задумался. — Та-а-ак… Как-то всё подозрительно, не находишь?

— Ну, Паха, — он насупился. — Это твоя работа — подозрительное искать. А с меня следы требуют, и исследования. И так спрашивают, будто на мне свет клином сошелся. Я скоро как Сурков буду, перекрываться по каждому поводу.

— Да ты не огорчайся, — я подтащил табуретку к его столу поближе и полез за свертком. — Уточню у Иваныча, что там за алкаш был. Ты смотри, чё я тебе принёс с рынка. Чуть ППСники не отобрали, да я успел вмешаться. Продавец пяткой в грудь себя бил, что тебя, мол, знает, вот я и взялся донести посылочку.

Кирилл поправил очки и вылупился на меня. А я достал кинжал из свертка и заодно осмотрел его сам при свете настольной лампы. Накладки рукоятки гладкие, приделаны плотно, стыки между деревом и хвостовиком из металла притерты так качественно, что даже ногтём не поддеть. Толстый широкий клинок с клеймом кузнеца с двумя очень острыми лезвиями, я ради интереса подобрал клочок бумаги, и кинжал легко его разрезал.

— Хорош, — искренне сказал я. — Даже сам себе такой захотел. И сколько забашлял за него?

— Ух, и не спрашивай… Миллион отстегнул, — Кирилл осторожно взял оружие и осмотрел. — С начала года копил. Дорогое удовольствие, но ты смотри, как сделано-то. Красотень! — он восторженно цокнул языком.

— Собираешь, значит? Коллекционируешь?

— Ну да. Помалеху.

— А денег это стоит немалых, — произнёс я, внимательно глядя на него, улавливая реакцию.

— Да вообще, не говори! Цены-то охреневшие! А этот крутой вышел, лучше, чем я думал…

— И получше, чем тот, деповской? — спросил я уже с нажимом.

Кирилл аж отдёрнулся назад и снова уставился на меня. Чтобы он не выронил оружие, я осторожно взял у него кинжал и вложил в ножны.

— Ты же его забрал, да? — я покрутил оружие. — Увлечение дорогое, а там тоже вещь качественная была, судя по тому, что я видел. А надо же как-то собирать. Коллекцию пополнять. И как продавец про тебя заговорил, я задумался, и ещё вспомнил, что Якут как-то рассказывал, что фигурировал однажды трофейный нож, который один афганец с собой привёз, и он тоже пропал. А ты уже тогда работал. Значит, ты их берёшь с места преступления?

— Слушай, Паха, — Кирилл поднялся. — Ну не удержался я. Вещь-то хорошая, убийца всё равно его выкинул, а характер ран уже определили, что на разных телах один и тот же клинок. Зачем эта бюрократия и обязательное наличие сомнительной улики, которую скинули? Пальчиков-то всё равно нету, протерты рукояти, а убийцу ты и так расколешь, когда поймаешь. Ну и нашли бы вы кинжал, закинули бы в вещдоки, а после решения по делу отправили бы на переплавку — или так у Гаврилыча лежал бы в ящике, ржавел. Он же, жопа лысая, ленится отправлять, у него там арсенал уже скопился. Что такого-то, что я взял? Ничего это не изменило!

— Кирилл, вещдок — это не шутки, попасть с таким можно, серьёзно, вплоть до увольнения, а то и до срока. Кенжик этот ведь «мокрый», кровь на нём.

— Ну и что? — он отмахнулся