Измена с молодой. Ты все испортил! - Аника Зарян

меня пронзает догадка — она же еще в офисе. Всю неделю сидела, как каторжная, до последнего. Наверное, и сейчас зарылась в бумагах и не заметила моих звонков.

Нахожу номер её секретаря.

— Юленька, передай трубку Ксении Викторовне, — говорю быстро, чтобы голос не выдал волнение или, не дай Бог, захмелевшие интонации.

— Ой, а она ушла давно, — говорит секретарь, — уже часа два как, или больше…

Отключаюсь, не попрощавшись. Заливаю в себя столько пива, что на дне остается только узкая полоска пены.

Ставлю телефон перед собой, не выключая экрана, нажимаю на громкую связь. Огромная кружка передо мной наполняется с завидной скоростью. Автоответчик противным голосом снова и снова сообщает, что абонент не отвечает, и предлагает мне перезвонить позже. Отсчитываю в уме до десяти, и опять по новой: пиво — звонок — счет, пиво — звонок — счет.

Толстяк смотрит на меня с откровенным сочувствием, но мне плевать на мнение какого-то неудачника.

Я дозвонюсь до своей жены.

Она меня простит.

И всё снова станет хорошо.

Обязательно!

В подтверждение моих слов на следующем звонке вместо уже привычных бесконечных гудков раздаются только два.

— Слушаю, — звучит голос жены. На фоне слышен смех и странный лязг.

— Ты где? — срывается прежде, чем я успеваю подумать, как начать разговор.

— С подругами, — отвечает Ксюша. Челюсти сводит в неудержимой ярости. Внезапный гул проносится по спорт-бару, мешая расслышать хоть что-то. Быстро отключаю громкую связь и подношу телефон к уху.

— Скажи адрес, я за тобой приеду.

— Ты пьян? — удивленно шепчет она, проигнорировав мой вопрос.

— Адрес! — рычу в трубку, снова поймав на себе жалостливый взгляд пузана.

— Увидимся дома, Карен, — говорит Ксюша после недолгого молчания и сбрасывает звонок. Но перед этим я успеваю расслышать, как какой-то мужской голос произносит имя моей жены.

Пока я тут ломаю голову, как с ней помириться, вымолить прощение за одну, бл*ть, ошибку, она там с кем-то развлекается. Со мной отказалась идти в ресторан, а сама… Говорит, с подругами. А я должен, как олень, поверить?

Ярость огнем растекается по венам, превращаясь в дикое, лихорадочное возбуждение. Мозг затягивает мутной, обжигающей пеленой желания. Палец тянется еще раз набрать её номер, но нечеловеческим усилием воли я останавливаюсь. В этот момент жалею, что не включил на её телефоне опцию определения геолокации. Не пришлось бы так унижаться. Поехал бы и забрал свою жену.

Имею право!

Хватит любезничать!

Какого черта я вообще унижаюсь⁈

Какого, бл*ть, черта веду себя, как тряпка?

Мужчина я, в конце концов, или кто?

— Да ладно тебе, мужик, — снова подает голос этот справа. — Перебесится и успокоится. Бабы все немного истерички. И всегда найдут повод обидеться. А мы себя беречь должны. А то как схватим приступ… Потом поздно будет…

— Какой, на хер, приступ⁈ — Сжимаю кулаки — толстяк ходит по краю и даже не знает об этом.

— Сердечный, само собой, — отвечает он, добродушно пожимая плечами.

— Твою мать… — снова залпом допиваю всё содержимое уже помутневшей кружки.

— Зато потом жены, как шелковые… — перечисляет, как ни в чем не бывало, с выражением, будто наизусть заученный текст, — таблеточки носят, нервы берегут… Секс, опять же, по расписанию. Кардиологи прописывают.

Бл*ть, даже у этого олуха есть секс! А у меня нет!

А у моей жены?..

Есть⁈

От этих мыслей кровь наливает глаза. Кулаки чешутся набить ему рожу. Воздержание, ярость, алкоголь дают свой выход.

Еще немного, и я либо прямо тут взорвусь — и тогда не миновать беды, либо…

Либо, твою мать!

Либо — это выход.

Быстро отматываю список контактов до самого начала, к букве «А», где нахожу один, недавно занесенный в черный список.

Нажимаю.

И буквально после первого гудка слышу, кроткое, тихое, с придыханием:

— Карен…

— Ты дома? — говорю сразу, без лишних сентиментов и реверансов — обойдется.

— Да-а, — отвечает она, слегка растянув под конец в вопросительной интонации.

— Скоро буду.

Отключаюсь.

Я понимаю, что пьян, но ни мысли, ни движения от этого не заторможены. Но за руль не сяду.

Вызываю такси и, бросив на стойку две пятитысячные купюры, выхожу на улицу.

Уже там, в темноте телефон высвечивается сообщением от контакта «Акопян»:

«Жду тебя, любимый».

Глава 26

Он подходит сам.

— Ксения? — улыбается, приветствуя легким кивком, а потом переводит взгляд на моих подруг.

И я, разумеется, их знакомлю.

— Девочки, это Артём, — стараюсь говорить ровно, ничем не выдавая недавнее волнение. Потому что морок уже рассеялся. Только пальцы напоминают о нем постепенно слабеющими покалываниями на кончиках. И еще не успевшее выровниться сердцебиение. Делаю вдох и, жестом показывая по очереди на подруг, продолжаю: — Ира, Оля — мои подруги.

На нем нет именного бейджа. И вообще, ничего сегодня не выдает в нём сотрудника заведения. Он одет в белое поло с эмблемой всадника и темные джинсы — так же, как половина гостей «Сахара».

Ира зовет его за наш стол, и он неожиданно соглашается. Мы с Олей обмениваемся удивленными взглядами. Не знала, что барменам разрешено подобное, но я не озвучиваю свои мысли. В конце концов, какая мне разница?

Артём садится между мной и Ирой. Та затихла, наблюдает, невесомо поглаживая пальцем линию скул.

А потом начинается шоу с устрицами.

Ведущий выбирает девушку с ближайшего к нему стола и зовет на сцену. А по залу расходятся его помощники. Из динамиков раздаются средиземноморские мотивы, и Ира начинает плавно двигать плечами в такт.

Официант в это время приносит наш заказ — салаты и бутылку того же самого шампанского, которым нас угостили в качестве комплимента.

— Не очень удачный ракурс, — говорит Оля, накалывая на вилку кусочки феты и вяленого томата. — Не видно ничего.

— Не волнуйтесь, вам всё покажут ребята из его команды, — уверенно произносит Артём. — Они мастера своего дела.

В подтверждение его слов рядом с Олей возникает девушка в форме и с подносом устриц.

Меня начинает мутить от одного их вида. А мысль, что они еще живые, только добавляет неприятных ощущений. Если бы я знала, что приготовил «Сахар» для этого вечера, ни за что не пришла бы. Но подруги, кажется, воодушевлены. Не хочу портить им настроение, но не знаю, как спрятаться. Просто уйти не получится — слишком