Эсхатологический оптимизм. Философские размышления - Дарья Александровна Дугина

Макрона[117], которая постоянно апеллирует к чувствам — счастья, покоя, комфорта, полноты. В отличие от чего? В отличие от несчастного сознания тех, кто во Франции называет себя «популистами»[118].

Макрон в своей предвыборной кампании постоянно использует по отношению к своим оппонентам следующие формулы: «они ностальгируют», «они провоцируют конфликт», «они не удовлетворены миром», «они постоянно хотят чего-то другого», «они — злые», «они ненавидят всех».

То, что Э. Макрон критикует в популизме, и есть на самом деле ценнейшее свойство философа-политика, по Платону. Речь идет об отсутствии удовлетворенности миром, который нам дан, о ностальгии, которая присутствует в консерватизме и которая является его самым главным мотивом. Это и есть главное в политике, и именно это совершенно игнорирует либерализм.

Современные консерваторы, и конкретно мы с вами, принципиально не удовлетворены той данностью, которая у нас есть.

Так ли глупы популисты?

Я анализировала ряд высказываний, характерных для популистов — как правых, так и левых. Практически всегда глобалисты и либералы строят свою критику популизма на том, что популизм вечно чем-то недоволен, разжигает ненависть, основан на «неосведомленности» и «глупости».

Но так ли это? На самом деле — нет. Популизм основан на несчастном сознании, которое и есть залог настоящей политики, равно как и настоящей философии. Именно либерализм представляет собой фейк-систему, искусственную систему счастья. Именно либерализм предлагает сценарий заточения людей в пещере «общества спектакля» навечно, чтобы все они послушно созерцали трансляцию бессмысленных образов на стене, потребляя пропагандистский фейк-ньюс Мирового Правительства.

Подлинная реализация философской идеи выхода из пещеры и последующего спуска назад для просвещения слепцов представлена именно в популизме. Популисты не наивны, напротив, они-то и осведомлены по-настоящему. Либералы критикуют их за отсутствие хорошо разработанной политической философии. Но они сами же и не дают ее разработать, заведомо демонизируя противника.

Главное в популизме заключается именно в несчастном сознании, в неудовольствовании наличным, неудовлетворенности данным, протесте против современности, восстании против современного мира. Популизм стихийно идет против современности, а значит, против либерализма. И пускай у популистов не будет никакой законченной концепции, ведь, в конце концов, истина сама по себе совершенно противоречива.

Истина являет себя, скорее, в мистическом опыте. Она совершенно невыразима. А то, что выразимо в слове, в катафатическом дискурсе всегда будет содержать в себе диссонанс, нестыковку, разлад.

Выбор субъекта

Я надеюсь, что я смогла с помощью некоторых образов описать то закрытое (а отнюдь не открытое!) пространство, которое предлагает нам либерализм, стремящийся законсервировать общество в своей фейк-системе и строго-настрого запрещающий выход к подлинному «миру вне пещеры».

И в противоположность либерализму мы видим популизм, который вполне можно соотнести с философской моделью Платоновской пещеры, где философ вначале поднимается к вершинам чистого умозрения, а затем жертвенно спускается вниз. Популизм, как отчаянная попытка покинуть закрытое общество тоталитарных либералов, сломать навязчивую либеральную диктатуру, пытающуюся загнать многообразие человеческого выбора в единую матрицу — это и есть предпосылка для настоящей политической философии с полноценным субъектом.

Всегда и везде истинным политическим субъектом являются философы. Философы — это люди принципиально несчастные. Если мы хотим действительно осуществить русское возрождение, русский Ренессанс, то мы должны понимать, что это осознанной выбор не счастья, а трудной и трагической доли, роковой судьбы, расколотости, недостижимости мечты. Никогда никакой гармонии настоящим политикам и настоящим мыслителям не дается.

Именно с осознания того, что статус кво глубоко ненормально, невыносимо и неприемлимо, и что из него надо немедленно и даже отчаянно искать выход, начинается формирование полноценной политической позиции. С этого же начинается и философия.

Мы должны принять расколотость как данность. Преодолевается же такое трагическое состояние лишь в христианской религии, в глубоком православном опыте, может быть, в исихастской молитве. А также в активных действиях по преображению мира, воле к его исправлению и украшению, превращению в нечто осмысленное, справедливое и тянущееся к изначальным небесным образцам, к тому, чего Бог хотел от нас изначально, и от чего мы отступили.

Надеюсь, мои размышления о популизме были не слишком простыми.

Часть 3. Неоплатонизм. Идеальный град

Политическая философия Прокла Диадоха

Введение

Политическая теология неоплатонизма

В историко-философской традиции неоплатонической политической философии всегда отказывали в полноценном признании, сосредотачивая основное внимание на анализе метафизических аспектов неоплатонизма. Такие неоплатонические концепты, как «постоянство» (μονή), «исхождение» (πρόοδος), «возвращение» (ὲπιστροφή) и др., рассматривались в историко-философских работах отдельно от сферы Политического[119]. Тем самым Политическое интерпретировалось лишь как ступень восхождения к Благу (τὸ ἀγαϑόν), то есть как исключительно этико-социальный этап, встроенный в строгую иерархическую модель неоплатонизма, а не как самостоятельный полюс философской модели.

Такой взгляд на неоплатоническое философское наследие нам представляется недостаточным.

На примере работ Прокла мы хотим показать, что в неоплатонизме Политическое понимается в качестве важного и самостоятельного явления, включенного в общий философский, метафизический, онтологический, гносеологический и космологический контекст.

Если в классическом платонизме и у самого Платона политическая философия выражена эксплицитно (диалоги «Государство», «Политик», «Законы» и т. д.), то в неоплатонизме и, в особенности у Прокла, о политической философии мы можем судить лишь косвенно и, по большей части, по комментариям на диалоги Платона. Это связано в том числе и с историческим политико-религиозным контекстом общества, в котором творили поздние неоплатоники, в том числе и сам Прокл.

Имлицитность Политического

В настоящее время политические идеи неоплатоников изучены недостаточно, и более того, сам факт существования неоплатонической политической философии (по крайней мере, у поздних эллинских неоплатоников) не доказан и, как правило, не становится темой научных и историко-философских исследований. Однако неоплатонические системы политической философии получили широкое развитие в исламском контексте (от аль-Фараби до шиитского политического гнозиса[120]), а христианский неоплатонизм в версиях западных авторов (в частности, бл. Августина) в значительной мере повлиял на политическую структуру Средневековой Европы. В наше время во всем мире и, в частности, в России, идет поиск новой политической модели, и опыт неоплатоников вполне может являться одним из источников политического конструирования или, напротив, объектом постмодернистской деконструкции. Но в обоих случаях, представляется, что политическая философия неоплатонизма должна быть тематизирована и исследована.

Мы попытаемся восстановить в наиболее общих чертах и пропорциях политическую философию Прокла, имплицитно присутствующую в его трудах. Отталкиваться мы будем от базовой гипотезы о гомологии психологической (психической), космологической (онтологической) и политической структур.

Наша задача — показать, что у Прокла есть политическая философия, хотя и не выраженная эксплицитно, и