По следам Карабаира Кольцо старого шейха - Рашид Кешоков

—  Который час? — спросил Жунид у Вадима, выходя из палаты.

—  Пять утра.

—  Срочно приведи Аскера. Надо искать Ореховую бал­ку. Пока они не ушли с Кубани совсем...

Через два часа Жунид, Дараев, Махмуд Коблев и Аскер Чич уже скакали по направлению к Ореховой балке. По сло­вам табунщика, рысью туда можно было добраться часа за три.

Пока собирались, Вадим кое-что разузнал об Асфаре Унарокове. В прошлом Унароков служил в белой армии и был одним из самых активных организаторов грабежей на Украи­не. Многих его сообщников арестовали, а Асфару с частью его шайки удалось скрыться, чтобы снова осесть на прику-банской равнине.

О Рахмане Бекбаеве, по кличке Тау, в Насипхабльском отделении милиции не имелось никаких сведений, и Шукаев попросил Тукова запросить о нем область.

Больше всего Жунида беспокоила сейчас мысль о том, что грабители могут исчезнуть. Рассуждая логично, можно было предположить (основываясь на признании Газиза), что последний после побега из КПЗ встретился где-то со своими сообщниками, которые отнеслись к нему без доверия. О том, что произошло дальше, можно было только гадать, но ясно, что дело кончилось потасовкой и ранением Дзыбова. Каким-то образом он все-таки вырвался и выдал всех уже из мес­ти. Сказал он, конечно, далеко не все. И неизвестно, сможет ли,сказать остальное...

В Ореховую балку они выехали под видом обыкновенных охотников, чтобы не привлекать внимания.

Было холодно. Сверху начал сыпать мокрый снег. Круп­ные лохматые хлопья его, медленно и ровно опускаясь на землю, на разгоряченные спины лошадей, тотчас же таяли.

Над густым лиственным лесом стояла сонная тишина, только шуршали остатки листьев, осыпаясь вместе со снегом на влажную почву.

Въехали в лес. Жунид подал знак спешиться. Лошадей повели на поводу.

Брался легкий морозец. Стволы и еще недавно мокрые ветви покрылись матовой сединой изморози

Добирались до Ореховой балки гораздо дольше, чем пред­полагал Аскер Чич. Часов пять. И люди, и кони порядком устали, но Шукаев решил сделать остановку только по при­бытии на место

—   Вот она... балка,— остановился шедший впереди та­бунщик.

Спустились. Балка была небольшая, изогнутая, наподо­бие бумеранга. Края ее так густо поросли деревьями, что стволы их образовали естественную стенку и надежно защи­щали спуск в овраг от любопытных глаз. Чич сказал, что во время своих недавних скитаний не догадался заглянуть сюда, хотя и знал о существовании Ореховой балки. Называлась она так потому, что поросла внизу кустарниками фундука.

В центре оврага, под сенью двух огромных чинаровых деревьев, стоял полуразваленный шалаш из толстых веток, крытый сеном. Собственно, сено было почти целиком сорва­но с кровли и грудами валялось на земле. Перед шалашом — в вырытой яме — очаг, обложенный камнями, и закопченная тренога для котла.

Шукаев попросил Аскера разжечь костер и сообразить что-нибудь насчет обеда, а сам с Вадимом начал вниматель­ный обзор «берлоги», как назвал это пристанище конокрадов Газиз Дзыбов.

Шалаш был внушительных размеров. При желании в нем могло поместиться на ночлег человек двенадцать-пятнадцать. Возле задней стенки в поперечных и продольных брусьях, очищенных от коры топором, торчали многочисленные гвоз­ди,— очевидно, для одежды, упряжи и снаряжения.

В трех шагах от шалаша валялось с десяток птичьих шкурок вместе с пухом и перьями.

Жунид все внимательно осмотрел. Сфотографировал.

—  Что это? — спросил Вадим, ворохнув носком сапога птичьи останки.

—  Так разделывают птицу только конокрады,— сказал Жунид,— и только на Кавказе и в некоторых азиатских стра­нах.

—  Как это?

—  Сначала пропаривают дичь в горячей воде     потом вынимают из котла и сильно встряхивают  В руках остается птичья тушка, а шкурка с перьями отлетает  Потом жарят на палочках держат над огнем.. Мясо получается очень неж­ным и ароматным..

—   Хитро,— сказал Вадим и предложил: — Обойдем ша­лаш вокруг: там, по-моему, следы остались.

Пока Аскер Чич варил на костре баранину, Жунид, Ва­дим и Коблев обшарили всю балку.

Мороз усиливался. Похоже было, что зима в этом году будет ранняя. Промокшие листья, скрутившись в трубку, заиндевели и потрескивали под ногами. Пошла редкая колю­чая крупа. Между стволов засвистел порывистый ветер. Нужно было торопиться, пока все вокруг не замело белой порошей.

Наконец, у выхода из оврага, на глинистом откосе, Жу­нид и Вадим нашли след от колеса брички и несколько отпе­чатков копыт. Измерив и осмотрев их, они пришли к выво­ду, что повозка — с чохракской конефермы. Однако среди конских следов не было уже знакомого им «башмака».

«Где могут быть угнанные лошади?» — думал Жунид, возвращаясь к костру.— И кто такие адиюхцы?» По дороге он срубил молодой ясень с рогачом на конце и, обтесав его, соорудил подобие вил, которыми начал ковырять груды сена, сорванного с крыши шалаша. Делал он это больше для по­рядка, не надеясь уже ничего найти. И вдруг... по заледенев­шей земле покатились три катушки белых ниток, привязан­ных к кукурузным кочанам. Шукаев бросил свои импровизи­рованные вилы и нацелился фотоаппаратом на находку.

—   Вадим! Дараева не было.

Сухо треснул в холодном воздухе пистолетный выстрел. Где-то неподалеку. Шукаев бросился в том направлении.

... Вадим стоял возле старой дикой яблони. На развет­влении ствола чернело расчищенное от веток и лесной тру­хи отверстие дупла.

—  Кажется, я нашел кое-что интересное! — возбужден­но сказал Вадим.— Берданка и...

—  Ты из-за этого стрелял?

—  Ну да! Кричать — ты бы не услышал...

—  Бить тебя некому,— буркнул Шукаев, подходя к дуплу.— Я уж думал — случилось с тобой что... И больше без нужды не стреляй! Понял?!

—  Понял,— тихо сказал Дараев. Тон Жунида был дово­льно свирепым, но от Вадима не укрылось, что тот не на шутку за него испугался.— Но ты посмотри.,.

Смотреть было на что. В дупле лежало ружье, пустой патронташ к нему и аркан, сплетенный из конского волоса.

—  Может, не трогать сейчас все это,— спросил Вадим, рассматривая аркан,— а выставить засаду?..

—  Зря время потеряем. Они сюда не вернутся. Ты же видел: шалаш разворочен, уходили в спешке... Предполагали, что мы явимся. А о дупле забыли...

—  Позвать Аскера?

—  Давай!..

Табунщик, подойдя, повертел берданку в руках.

—  Мой ружье,— уверенно сказал он.— И номер...

—  СВ 016796,— прочел Дараев и заглянул в блокнот.— Точно. А аркан?..

—  Тоже наш... тогда пропал, когда Каро угнали...

—  Почему же аркан не значится в списке вещей, про­павших с конефермы? — спросил Жунид.

—  Сразу не обнаружили... Когда я сдавал ферму, тогда и узнали, что он пропал.

—   Что он сказал? — спросил Дараев. Жунид перевел.

—   Можно немного обедать,— предложил Чич по-рус­ски.— Мясо готово.

Дальше пошли по следам копыт. Круглые ямки следов медленно, но верно засыпало белыми шариками крупы. В лесу было сумрачно, несмотря на то, что время едва перевалило за полдень.

—   Километра три отсюда — лесхоз,— сказал Чич Шукаеву.— Там — сторожа. И сено для лошадей найдется. Лесни­ка я знаю давно — добрый старик.

Чич, как всегда, обращался к Жуниду по-адыгейски. Рус­ский язык он знал плохо и говорил с таким невообразимым акцентом, что временами его невозможно было понять.

Ветер усиливался. Вверху, среди голых обледеневших ветвей, гудело и свистело. В двух шагах ничего не было слыш­но, и им приходилось кричать, напрягая голос. Изредка по гущине леса разносился сухой треск обломленных ветром сучьев, покрывавший все остальные звуки. Крупа хлестала в лицо, забиралась за воротник, слепила глаза. Отыскивать в такой крутоверти какие-либо следы нечего было и думать. Посовещавшись, Жунид и Вадим решили положиться на Ас­кера.

—   Веди к сторожке,— сказал Шукаев.

... Часа через два, облепленные снегом, замерзшие и усталые, они добрались, наконец, до бревенчатого домика, затерявшегося в густой чаще. Сбоку к избушке был пристроен небольшой навес с тремя досчатыми стенками. Под ним — сено. Лошадей привязали к стойлам.

Внутри сторожки никого не оказалось. В очаге еще не остыл жар, и табунщик быстро вздул огонек, подбросив су­хих дров.

— Где же твой приятель? — спросил Вадим.

— Лесом пошел, наверно... обходом пошел...

— Рано завертелось,— сказал Жунид, выглядывая в ни­зенькое слепое окошко.— Если так и дальше пойдет,— око­леем мы с тобой в плащиках..

— Возьмем у Тукова кожухи.

— Как зовут лесника? — спросил Жунид Аскера, садясь на деревянную лавку у очага.

— Кербеч.

В углу сторожки стоял топчан, а рядом были довольно просторные нары для заезжих охотников, застеленные сеном и попонами. Близился вечер. Решили немного перекусить и лечь спать, не дожидаясь хозяина.