Грабеж – дело тонкое - Вячеслав Денисов

Единственный вопрос, который нас в эту минуту интересовал, – это час, в который обычно прибывает новый владелец квартиры напротив. Его я, честно говоря, не надеясь на толковый ответ, и задал.

– О-о-о, товарищи прокуроры... – Поджав сочные, словно только что сваренные вареники с вишней, губы, протянула аэробистка. – Опоздали.

– Что... значит – опоздали? – поперхнувшись ситро, прокашлял Струге.

Нисколько не смущаясь, спортсменка-ветеранка оттянула сзади тугой купальник и отпустила. Резинка треснула и встала на нужное место.

– А то и значит. Уехал Рома. Уехал к себе в Новосибирск. А мне ключ оставил, чтобы я его фикус поливала, да, если что с водопроводом, сантехникам дверь открыла. Ну, если ситуация аварийная. Сами понимаете, реформа ЖКХ, аварии, потопы, обвалы...

Струге выдержал знакомую мне паузу, и я, чтобы не выглядеть твердолобым, сразу произнес:

– Дверь соседа придется открыть.

– А ордер где?

– Вот ордер как раз в ЖКХ. А постановление, о котором вы, по всей видимости, ведете речь, подписывает прокурор. Мне еще раз удостоверение раскрыть?

Спортсменка фыркнула, накинула на плечи тигровый халат и со своими гетрами и повязкой на голове мгновенно превратилась в располневшую амазонку на пенсии. Приближаясь к коридору, где хозяйка искала ключ Сутягина, я заметил, как Струге полой пиджака вытирает стакан. У воров и их казнящих одни и те же привычки...

Когда английский замок щелкнул и дверь квартиры Сутягина бесшумно подалась внутрь, Антон прочитал в моих глазах сомнение в законности мероприятия. Надо думать, что он и сам размышлял о том, как придать осмотру квартиры законный характер. Я понял, что через пару-тройку минут мне придется кропать протокол осмотра, а потом, в случае необходимости, приобщать его к делу. Гадким было то, что я даже не представлял, к какому именно делу этот документ возможно будет приобщить. Уверен, не знал и Струге, но его постоянное «не знаю» всегда грозило последствиями.

– Пригласите еще кого-нибудь из соседей, – сказал я. – Вам придется выступить в роли понятых.

Мне ее жаль. Женщине дали ключ от квартиры, чтобы она следила за ней и оберегала от различных неприятностей, а через несколько дней приходят два мужика приличного вида, обманывают ее, и эта женщина делает все возможное, чтобы в квартире своего доверителя власти перевернули вверх дном все имущество.

Во избежание нежелательной молвы спортсменка выудила из своей квартиры виноватого вида мужика. По тому, как он прятал глаза и неловко одергивал неправильно застегнутую рубашку, мне не составило никакого труда определить, что к адресу, по которому проживает спортсменка, он имеет весьма косвенное отношение. Скорее, он здесь бывает, нежели живет.

Струге шумно выдохнул через нос и толкнул дверь рукой.

Однокомнатная квартира с претензией на евроремонт. Как «хрущевку» ни перекраивай, она все равно останется «хрущевкой». Даже если кухню соединить с залом аркой, а потолки украсить лепниной и мрамором. Адвоката Савойского, судя по всему, тяга к прекрасному преследовала всю сознательную жизнь. Поскольку из этой однокомнатной он переехал в двухкомнатную и занялся там срочным преображением интерьера, дела у стряпчего шли неплохо.

Не найдя ничего примечательного на ложе господина Сутягина, я переместился к шкафу. На стульчиках, как воробышки, сидела спортивная пара, семьей которую назвать нельзя ни в коем случае, и с сожалением на лицах наблюдала за квалифицированным шмоном. Мужик думал о том, как обосновать перед женой свое нахождение в девять часов утра в квартире одинокой бабы, если на родной адрес придет повестка в суд и жена последует на процесс за ним, а соседка Сутягина в очередной раз убеждалась в том, что мужикам верить нельзя.

Как я и ожидал, шкаф был пуст. Лишь на одиноких плечиках болталась легкая куртка песчаного цвета, да под ней, на полке, стояла пара белых кроссовок. Потрепанных, но дорогих. Не надеясь на чудо, я похлопал по карманам куртки и мгновенно ощутил едва уловимый хруст бумаги.

– Тут интересная вещь! – донесся из кухни голос Антона.

– И у меня интересная... – пробормотал я, вытаскивая на белый свет два помятых железнодорожных билета.

Первый – «Тернов – Новосибирск», за десятое мая, а второй – «Новосибирск – Тернов», за четырнадцатое. Если учесть, что на дворе двадцать четвертое, суббота, то гражданин Сутягин не далее как две недели назад уезжал из Тернова в Новосибирск, а после, спустя четыре дня, вернулся.

Не успели в мою голову заползти более-менее достойные мысли относительно этой находки, как в комнате появился Струге. Он двумя пальцами держал какой-то маленький, смятый листок бумаги. Не будь я прокурором, я обязательно спросил бы – «что это?». Однако мне такой вопрос задавать неуместно. Струге держал в руке повестку в суд.

– Повестка, Вадик. Я нашел ее под холодильником, смятой в катыш. Все бы ничего, если бы это не была повестка на имя Решетухи, вызываемого в суд на десятое мая сего года. Ты не знаешь, каким образом она могла попасть в квартиру господина Сутягина?

Я не знал и вместо ответа протянул ему свою находку. Два билета на имя Сутягина, забытые Романом Алексеевичем в куртке, не представляющей для него большой ценности. Все ценное и имеющее значение для него Сутягин вывез подчистую. В квартире была лишь мебель, отключенный холодильник да комплект видео на телевизионной тумбе. О том, что данное имущество совсем недавно было в пользовании Решетухи, я узнал от Струге, которого, в свою очередь, в курс дела ввели Земцов с Максом.

– Чему ты удивляешься? – немного подумав, сказал я. – Имущество перевозилось из старой квартиры, адрес которой имеется в суде, бумажка была получена на проспекте Ломоносова, а после перекочевала сюда.

Я говорил и не верил сам себе. Вся история настолько опуталась какой-то липкой, нестряхиваемой паутиной, что я перестал различать, где правда, а где ложь.

– Протокол осмотра украсит одно из дел Пермякова по контрабанде, – бросил я. – У следствия есть все основания подозревать, что в бывшей квартире Сутягина незаконно проживало экзотическое животное. Почему бы не осмотреть эту квартиру? Правильно?

– Да, – согласился Струге, скользнув взглядом по сладкой парочке. – Животное проживало без регистрации. А это незаконно.

Ни слова не говоря, Струге прошел мимо меня в комнату. Дойдя до тумбы, он одним движением вывалил на пол два десятка видеокассет и стал потрошить их, одну за другой вынимая из коробки. Кассеты были лицензионные, в ярких упаковках, однако Струге продолжал поиск, смысл которого был известен лишь одному ему.

Усевшись на диван неподалеку от сомнительной пары, я закурил и стал ожидать развязки этого пристрастного поиска. Между тем Струге уже включил телевизор, видеомагнитофон и методом научного тыка принялся изучать нанесенную на каждую пленку информацию. Со стороны казалось, что гражданин не в своем уме. Понятые уже несколько раз переглядывались, и, если бы не мое присутствие, они давно бы вертели пальцами у своих голов. На двенадцатой или тринадцатой попытке...

Сказать – «получилось» как-то неуместно. Я не понимал, что получилось из того, что кассета, на фирменной упаковке которой значилось название «Техника – молодежи» и сопроводительная фотография абсолютно голой бабы, вдруг стала выдавать странное воспроизведение. Вместо ожидаемой техники, которую должна была демонстрировать совершенно нагая молодежь, на экране «Фуная» появилась молодежь в хоккейных доспехах и стала рубиться не на жизнь, а на смерть. В нижнем правом углу экрана светился баннер с логотипом Кубка Балтики и счетом 3:1. Нужно быть дураком, чтобы, глядя в телевизор, не понять того, что идет последняя минута матча, в котором наши проигрывают финнам.

Струге отвалился от видеотехники с таким видом, словно он посмотрел не эпизод хоккейного матча, а именно «Технику – молодежи». На его лице светилось выражение жуткого удовлетворения.

– Есть...

Я почесал затылок.

– Что «есть», Струге?

Вместо ответа он указал мне на папку, лежащую рядом со мной. Понятно, я должен все зафиксировать, изъять и отправить понятых восвояси. Будет очень жаль, если этот документ мне не пригодится и придется его выкинуть в ведро своей квартиры. Напряженно вглядываясь в глаза Антона, я пытаюсь понять – придется выкидывать или нет? «Не придется, – смеясь, отвечают мне его глаза, – кажется, тебе пора дырявить погон...»

Глава 2

Струге

«...на месте третьей звезды».

Я смотрю в лицо Вадима, и меня распирает от удовольствия. К черту все премудрости и разнос заказов по столам! Линия «тяжких» раскрывает тяжкие преступления, линия «угонов» – исключительно угоны автомобилей, линия экономических преступлений...

К черту все! Пащенко «поднимет» серию из пятнадцати эпизодов разбойных нападений на квартиры терновчан! Пусть делом будут заниматься другие, однако все будут знать, что истоком информации (не источником, а именно – истоком!) был прокурор транспортной прокуратуры Вадим Пащенко. Должен же я как-то отблагодарить его за то, что он, толком не понимая, что я делаю, помогает и даже отчасти выступает инициатором?