Звёздный лабиринт – 2 - Константин Мзареулов

Ума не приложу – что им было нужно в этой квартире.

– Разберемся, – сказал особист. – Сейчас отвезем его за город, снимем показания и пристрелим при попытке к бегству. А то еще дипломатические скандалы начнутся, зачем нам это нужно…

Услышав о столь мрачных перспективах, ожидающих сто в скором будущем,

Альфред Шварц торопливо заговорил, умоляя сохранить ему жизнь, поскольку он кадровый разведчик службы безопасности, знает много важных секретов. По словам

Шварца, они с Рюккером получили задание от самого Гейдриха, начальника главного управления имперской безопасности. Приказ гласил: проникнуть в квартиру репрессированного профессора Недужко, похитить и доставить в Германию семью ученого, а также все рукописи которые не были изъяты во время ареста.

Угрожающе помахивая пистолетом, капитан осведомился свирепым голосом:

– Каким образом вы собирались вывозить пленников через государственную границу?

Раненый эсэсовец принялся отвечать, но Михаила эти шпионские подробности не слишком волновали. Он уже пришел в себя после нокаута, алкоголь тоже успел выветриться, и Каростин всерьез забеспокоился: как там две женщины в квартире?

Перепуганы, наверное. Осторожно по» стучав в дверь, он сказал:

– Ларчик, Аглая Семеновна, это я. Миша. Откройте, налетчиков уже повязали.

Из-за двери раздался плаксивый голос:

– Предатель, тебя подговорили, чтобы уговорил меня отпереть, а потом ворвутся и арестуют… Сначала маму увели, теперь меня взять хотите. Ни в чем мы не виноваты, чего от нас хотите…

Сбивчивые фразы сменились бурными рыданиями. Каростин совсем встревожился, услышав про исчезновение будущей тещи.

– Кто увел тетю Глашу, когда?

– Сам знаешь… Днем позвонили – сказали, что из НКВД, даже машину прислали. А полчаса назад эти появились, тоже НКВД, арестовать хотели… И телефон почему-то выключился…

Зачистив перочинным ножом изоляцию, Михаил соединил проволочки телефонного провода и продолжил убеждать Ларису открыть дверь, но любимая женщина упорно отказывалась поверить в его добрые намерения. В разгар их бурной дискуссии на лестнице опять затопали и появилась сама Аглая Семеновна в сопровождении пожилого полковника с малиновыми петлицами, указывавшими на его службу в наркомате внутренних дел. Когда вновь прибывших ввели в курс дела, профессорша решительно гаркнула:

– Ларка, открывай. Никто тебя сажать не собирается.

Звякнула дверная цепочка, и на площадку выглянула заплаканная Ларочка.

Оставив чекистов разбираться с эсэсовскими шпионами, Аглая Семеновна затолкала в квартиру дочку и предполагаемого зятя, после чего тоже прослезилась и тихо проговорила:

– Лара. Мишенька, у нас большое счастье. Рому освободили…

И она поведала, как в областном управлении НКВД ей показали судебное постановление об отмене приговора в отношении гражданина Недужко Р. Г. в связи с отсутствием состава преступления. Затем ей дали возможность поговорить по телефону с мужем, который жил пока на какой-то подмосковной даче. Роман

Григорьевич сказал, что здоровье у него пошло на поправку, и велел переслать в

Москву две папки с бумагами, которые должны храниться в нижнем ящике секретера.

– А он что, не приедет? – удивилась Лариса.

– Наверное, попозже. Пока у него там какие-то дела. И еще… Рома об этом ничего не сказал, но, конечно, знает, что я от него отреклась… – Аглая

Семеновна умолкла, смахивая слезинки. – Не смогу я с ним сейчас встречаться…

Лара, бумаги в Первопрестольную ты повезешь. Завтра с утра побежим за билетами.

– Вот вам билеты. – Жестом циркового фокусника Михаил продемонстрировал две разноцветные бумажки. – В нашем полном распоряжении купе «люкс», отправление через полтора часа, у дверей ждет лимузин.

Состав отошел от перрона с почти незаметным опозданием. Сразу два управления НКВД пытались обеспечить их охраной, но Каростин решительно пресек эти поползновения, поскольку намеревался остаться в купе вдвоем с любимой женщиной. Сошлись на соломоновом решении: Михаил и Лариса едут в люксе, а чекисты – в соседних купе.

Во время легкого ужина он красочно пересказал недавние события на лестнице академического дома. Лариса слушала, ахая, охая и хватаясь за сердце, а временами поддакивала: помню, мол, эти крики и эти выстрелы. От волнения ее внушительных размеров бюст колыхался так энергично что Михаил, будучи не в состоянии сдерживаться, приступил решительным действиям. По обыкновению, Лариса сделала неприступно-недоумевающее лицо, начала говорить, что не хочет и что заниматься такими вещами в общественном транспорте – просто неприлично. Когда она воззвала моральному кодексу добропорядочного комсомольца, Михаил ласково поцеловал красивую дурочку и сказал, посмеиваясь:

– И не надоело тебе понапрасну воздух колыхать? Каждый раз на этом самом месте начинаешь голову морочить хотя прекрасно знаешь, чем все кончится. Сколько же тебе повторять: я уже давно не комсомолец и вдобавок беспартийный… Так что кончай кочевряжиться, сама хочешь не меньше моего.

Прыснув, Лариса бросилась на него со словами:

– Ну что с тобой поделаешь…

Они провели бурную ночь в покачивающейся под колесный перестук койке, а затем продолжили свои в высшей степени приятные занятия в московской коммуналке, где, Каростин занимал две комнаты. Изредка его беспокоила странная нервозность

Ларисы, но потом Михаил решил, что она просто перенервничала и не пришла в себя после визита эсэсовских лазутчиков.

А в действительности Ларису смущало совсем другое: Миша ей попрежнему нравился, но в прошлый раз имел неосторожность пригласить Ларису на день рождения старшей сестры Анечки. Там Лариса познакомилась с племянником Михаила и своим ровесником. Нежнейшие ее отношения с лейтенантом морской авиации развивались неожиданно стремительно, и безумно влюбленный парень уже делал предложение руки и сердца. Ларисе очень льстило, что из-за нее потеряли голову сразу двое шикарных кавалеров, но была бы ужасно потрясена когда узнала, что про их роман известно даже первым лицам государства. Однако она, к собственному счастью, ничего такого не ведала и была озабочена лишь одним – что бы Стален ничего не узнал о ее связи с Мишей, а Миша – о ее связи со Сталеном. До сих пор это неплохо удавалось.

Около двух часов дня в дверь постучал сосед и произнес конспиративным шепотом:

– Михал Никанорыч, ты дома? К телефону тебя. Телефон, как было принято в те годы, висел на стене общего коридора. Из трубки прозвучал знакомый интеллигентный голос:

– Миша? Здравствуйте, Мишенька. Мне передали, что вы привезли бумаги. Как бы их поскорее получить?