Год вне Земли - Валерий Рюмин

— Должна быть какая-то базовая часть, — продолжаю я, — и к ней целесообразно пристыковывать модули, скажем, для астрономических, технологических, геофизических и других работ. На них должны работать специалисты в этих областях. В целом же станция будущего должна иметь отдельные отсеки — жилые, управленческие, научно-технические.

Так думаем мы сейчас, а жизнь, наверное, нас поправит или уточнит наши мечты, и лет через двадцать мы сможем сравнить, совпал ли прогноз с реальностью...

30 сентября 1980 года

Полет идет к концу. Сегодня уже 175-е сутки. Год назад на 175-е сутки была посадка. А сейчас нам еще осталось летать десять суток. И чем меньше остается времени, тем отчетливее понимаю, что на все задуманное времени опять не хватит. Сегодня к станции пристыковали очередной «Прогресс-11». Все операции с ним прошли без замечаний, как-то буднично. Все уже привыкли к тому, что грузовые корабли работают надежно, как настоящие трудяги.

После ухода «Таймыров» мы в основном занимались астрофизикой и съемками. Леша, приспособив длиннофокусный объектив с фокусным расстоянием 500 миллиметров к кинокамере, снимал заходы и восходы Солнца. Я уже состыковал прибор ночного видения с кинокамерой и снимал полярные сияния, тропические грозы, ночные города. Это интересно будет показать на Земле. Записал эти же явления на видеомагнитофон. Дело в том, что для подготовки будущих экипажей одних рассказов мало и необходимо иметь материал, с помощью которого лекции по визуальным наблюдениям можно просматривать.

Во всех этих работах большую помощь нам оказывал Станислав Андреевич — энтузиаст своего дела, человек, умеющий ненавязчиво направить экипаж на решение вопросов как сегодняшнего дня, так и дня завтрашнего. Он работал со многими экипажами, и по крупицам собирал всю информацию о строении атмосферы, отдельных явлений при визуальных наблюдениях, оптических приборах и их возможностях, словом, обо всех интересных и непонятных случаях. Со временем он стал специалистом, без консультаций которого все наши наблюдения были бы просто невыполнимы. И делал он свое дело незаметно и очень добросовестно. Если ему задавали с орбиты вопрос, то ответ на него мы получали обязательно. Если случай был непонятен, то Станислав Андреевич предлагал схему выяснения этого явления. В ЦУП он, как правило, появлялся после своего рабочего дня на вечерние сеансы, и мы обменивались с ним полученными результатами или он нам ставил очередную задачу. Мы ему очень благодарны за оказанную нам помощь.

Последнее перед возвращением на Землю медицинское обследование прошло успешно. Теперь осталось провести по нескольку тренировок в вакуумной установке «Чибис» для тренировки сосудов к предстоящим земным условиям. И на этом медицинская часть программы полета будет завершена. Такие тренировки мы уже начали. «Чибис» представляет из себя специальные штаны, в которые облачается космонавт. Дальше с помощью насоса во внутреннем объеме создается определенное разряжение последовательно 20, 30, 40, 50 миллиметров ртутного столба. И на каждом значении следует временная остановка по 3-5 минут. При этом с помощью бортовой медицинской аппаратуры осуществляется контроль за состоянием здоровья и оценивается переносимость такой нагрузки каждым космонавтом. Кроме тренировки, это позволяет оценить потенциальные возможности и резервы человека, длительное время находящегося в невесомости.

Вечером на встречу с нами пришли Геннадий Хазанов и Юра Визбор. Хазанов целый сеанс смешил нас своими миниатюрами, а в следующем сеансе Визбор пел свои песни. Он получил задание сделать обо мне телефильм и интересовался, что бы я хотел в нем увидеть. Я сказал, что никакого отношения к такому заданию не имею и думаю, что эта тема преждевременна. После чего он этот разговор свернул, понял, что вопрос перешел не в нужное для него русло. Мы расстались друзьями с надеждой на скорую встречу уже на Земле.

Так как проверка герметичности люков не закончилась, то в «Прогресс» мы сегодня не попали. Правда, с ЦУП договорились, что завтра встанем пораньше, в 6 часов, откроем люк и достанем капсулу для «Сплава». Нам еще до посадки нужно выполнить длительную, в течение шести суток, плавку по выращиванию кристалла. Проведенный на Земле анализ доставленных ранее образцов показал, что хорошие результаты получаются при длительных плавках. Поэтому в последний «Прогресс» и положили эту капсулу.

А в Звездном городке сегодня встречали наших друзей «Таймыров». Их наградили высшими наградами нашей страны и Республики Куба.

11 октября 1980 года

Вот и подошел день окончания этого пока самого длинного полета. Три года тому назад, день в день, тоже 11 октября, я вместе с Владимиром Коваленком возвращался с орбиты на корабле «Союз-25». Мы тогда пролетали двое суток. Стыковка со станцией у нас не получилась. Причина нам была непонятна. На три попытки стыковки мы израсходовали все топливо в основных баках системы исполнительных органов. Резервной системой до этого случая Никогда не пользовались, и это как-то настораживало. Вскрыли резервный бак прямо перед выполнением последней ориентации корабля, перед включением двигателя на торможение. А до этого мы в течение 5-7 витков висели очень близко от станции, метрах в 20-30. А топлива на ориентацию уже не было, и мы никак не могли разойтись. Но в дальнейшем из-за разных масс и различных конфигураций корабль и станция стали медленно расходиться, и к концу второй нашей бессонной ночи расстояние было уже около километра. Настроение у нас было такое, что белый свет не мил. И возвращаться на Землю совсем не хотелось. Мы ведь летели не на двое суток. Правда, спуск тогда прошел замечательно. Мы сели на мягкую пашню и в тот же день были в Москве. Почему-то я вспомнил о том спуске, и последующие три года у меня быстро прокрутились в голове.

А вообще-то спуск в этот раз 11 октября мог не состояться по совершенно тривиальной причине. Мы с Лешей в этот день проспали подъем. Как обычно перед любым отъездом, набирается масса мелких дел. И мы провозились до ночи. Встать же надо было в 2 часа 30 минут ночи. Я проверил наш будильник и выставил его. Часы нас никогда еще не подводили. Среди ночи меня как будто что-то кольнуло. Я открыл глаза и посмотрел на часы. Было 3 часа 16 минут. Я кричу: «Леша, сколько времени?» Он просыпается, открывает один глаз и, посмотрев на наручные часы, говорит: 3 часа 17 минут. Мы уже должны были проводить ориентацию станции перед расстыковкой.