Год вне Земли - Валерий Рюмин

Для контроля режима питания и уровня физической нагрузки кубинские специалисты создали довольно простой прибор — калиброметр кожно-жировой складки, состоящий, по сути, из своего рода щипцов и циферблата. Просто, но надежно. И в эксперименте под названием «Антропометрия» космонавты, измеряя количество жира в определенных местах тела, сводят данные в таблицу, которая позволяет определить количество жира в организме. Благодаря этому можно следить за изменением отношения жировой массы к мышечной. Если бы этот прибор был на борту раньше, может быть, я бы так не поправился на орбите.

Интересным был эксперимент «Суппорт». Суть его сводилась к опробованию специальной обуви, имеющей надувной супинатор. Поддув его, космонавт сразу получает ощущение давления снизу на стопу, аналогичное тому, которое возникает при ходьбе по земле. Ведь в космосе отсутствие гравитации, вывод солей из организма изменяют стопу человека, вернее, «купол» стопы — он делается более плоским. И вот, может быть, такая обувь пригодится для профилактики этого явления.

Для визуальных наблюдений с борта космического комплекса в эксперименте «Биосфера-К» специалистами было отобрано 15 задач. Это прежде всего геологические задачи — наблюдение основных разломов земной коры, которые хорошо прослеживаются из космоса, кольцевых структур, зон развития тех или иных горных пород. Из космоса можно проследить структурные связи Кубы с основными блоками земной коры Центральной и Южной Америки. Правда, условия наблюдения Кубы сейчас не очень благоприятные, но думаю, что Арнальдо привезет на Землю много материала для анализа. Земля и мы вообще-то предвидели это обстоятельство и еще в августе, в безоблачные дни провели фотосъемку территории Кубы с помощью фотокамеры МКФ-6М. Поэтому за эту часть эксперимента мы были спокойны. Хотя сейчас съемку также выполняли. Вокруг Кубы примерно 40 тысяч квадратных километров занимают территории, где глубины меньше 30 метров. Эту шельфовую зону можно весьма эффективно исследовать аэрокосмическими методами. И здесь не только рыбные запасы, но и потенциальные запасы нефти, газа, так необходимые Кубе.

Главный же эффект от использования аэрокосмической съемки ожидается в производстве сахарного тростника — основного богатства Кубы. Здесь громадное значение имеет точный прогноз урожая. Пока этот прогноз делается на глазок. Опытные специалисты объезжают поля и дают предварительный прогноз 30 июня, а потом определяющий — 28 сентября. Этот прогноз целиком зависит от искусства, опыта специалиста. Ошибки порой доходят до пятидесяти процентов. В зависимости от прогноза начинается массовая уборка, и если он неправильный, то в переработку вынуждены пускать недозрелый тростник, а это потери. Сейчас параллельно со съемкой наземными методами определяли густоту посевов, цветность и вес тростника на поле. Сравнение с космическими методами позволит определить точность прогноза из космоса и разработать методику таких оценок. Поэтому кубинские ученые с большим энтузиазмом взялись за разработку методов дистанционного зондирования.

По уже установившейся традиции в один из вечеров была устроена пресс-конференция для журналистов, аккредитованных в Центре управления полетами. Мы все вместе в течение трех сеансов связи отвечали на вопросы. Но, конечно, больше всего вопросов было задано Арнальдо Тамайо. Приведу несколько вопросов и ответов.

— Таким ли оказался космос, каким вы его представляли на Земле?

— Те представления о космосе, которые сложились у меня на Земле, существенно отличаются от реальности, — говорит Арнальдо Тамайо.

— А какая разница между тем, что вы испытывали во время подготовки к полету, и тем, что испытываете сейчас?

— Единственная разница в ощущениях невесомости, — еще раз подчеркивает Арнальдо. — Это совершенно новое состояние, к которому не просто приспособиться. Подготовка, которую мы прошли, предусматривала эту трудность. Благодаря этому я и смог работать в невесомости.

— А что лучше, на ваш взгляд, встречать товарищей на «Салюте-6» в качестве основного экипажа или самому быть гостем? — спрашивают журналисты у Юрия Романенко, вспоминая, как он, будучи в первой длительной экспедиции, принимал здесь же Алексея Губарева и чехословацкого космонавта Владимира Ремека.

— По-моему, все-таки с профессиональной точки зрения длительный полет привлекательнее. Разница большая. Мы настолько сейчас заняты выполнением программы в течение суток, что просто не хватает времени полюбоваться красками нашей планеты. Нагрузка за семь дней, конечно, большая — постоянно в работе с утра до позднего вечера. Ведь хочется выполнить всю задуманную специалистами программу хорошо. А длительный полет дает возможность, соразмеряя режим труда и отдыха, провести какие-то незапланированные эксперименты, дает большой простор для творческого поиска.

Мне задается привычный уже вопрос: как я себя чувствую после длительного пребывания в космосе?

Отвечаю, что чувствую себя хорошо, и думаю, не последнюю роль в этом сыграло то, что перед полетом мне удалось отдохнуть на Кубе. Нас очень тепло принимали. Несмотря на зиму, погода была хорошая. В январе для кубинцев холодно, а для нас это было настоящее лето. Так что на Кубе я набрался сил, и их хватает на второй длительный полет.

— Я думаю, что теперь станет традицией, — добавляет Леша, — перед каждым длительным полетом обязательно отдыхать на Кубе.

— Перед полетом Романенко говорил, что вас поразят космические краски и необъятность пространства. Сбылись ли его прогнозы? — спрашивают Арнальдо Тамайо.

— Да, мне много рассказывали в процессе подготовки о красотах в космосе, — отвечает Тамайо. — Но то, что я вижу своими глазами здесь, на высоте 350 километров, прекраснее всех рассказов. Яркие краски континентов и океанов, космические зори и закаты удивительны. Товарищи меня научили определять, где будет восход Солнца, и наблюдать это яркое, красочное зрелище в космосе очень интересно... Я думаю, что еще нет такой совершенной техники, которая могла бы достоверно запечатлеть все те чудеса, которые мы наблюдаем.

«Комсомольская правда» просит Лешу и меня помечтать об орбитальной станции будущего.

— Я думаю, — начинает Леша, — что в будущем на орбитальных станциях основной экипаж будет состоять из четырех-пяти человек с обязательным участием представителей других стран. Опыт пристыковки «Прогрессов» может быть использован для создания отдельных специализированных модулей.

— Должна быть какая-то базовая часть, — продолжаю я, — и к ней целесообразно пристыковывать модули, скажем, для астрономических, технологических, геофизических и других работ. На них должны работать специалисты в этих областях. В целом же станция будущего должна иметь отдельные отсеки — жилые, управленческие, научно-технические.