О людях и нелюдях - С. Алесько

— Ромашечка, примерь еще вот эти!

Рыжий схватил совсем уж узкие штанишки из какой-то необычной ткани с блеском, непонятно для кого и предназначенные. Лицо торговца выразило живейший интерес и возражать против самоуправства кошака он не стал. Дрозд, откопавший для себя добротные суконные штаны, только хмыкнул.

Вскоре из-за занавески показалась Винка, смущенно жмущаяся к стенке. Надетое на ней можно было с легкостью принять за юбку. Вьюн закатил глаза, торговец, заинтересованный в продаже товара, изобразил на лице гримасу, которая, по его мнению, должна была выражать восхищение.

— Нет, Виночка, так не пойдет, — Дрозд окинул девушку взглядом. — Это ничуть не лучше платья, а с непривычки путаться будешь еще больше. Примерь вот эти.

Девушка ушла переодеваться, а когда вернулась, выглядела вполне довольной.

— Спасибо, Дроздок, удобные.

— Ромашечка, ну примерь те, маленькие, — заныл Вьюн. — Что тебе стоит? Уж больно посмотреть хочется!

— И не проси, охальник, — отрезала девушка.

Остальные закупки сделали в полном согласии. Обитатели Синичьей Рощи относились к оборотням довольно терпимо, в селении даже проживало несколько семейств нелюдей. Дрозд, опасаясь сыскарей, старательно прихрамывал, сутулился, да еще перевязал один глаз грязной тряпкой для маскировки. Пока не отросла борода, нужно было как-то выкручиваться.

Вышли в путь рано утром, направившись на восток. Стражникам на заставе сказали, что держат путь в столицу. Те поусмехались, услышав о родстве девушки и пса, но препятствий чинить не стали. К полудню путешественники свернули с дороги в глушь.

Впрочем, настоящей глушью здешние леса назвать было трудно. Высокие сосняки, кое-где с примесью дубов и орешника, перемежающиеся обширными луговинами. Идти было легко, и даже Вьюн, обычно быстро начинавший вспоминать свое городское происхождение, не ворчал, а болтал о всяких пустяках.

— А глаз у тебя наметан, черный, — сказал он, поглядывая на Винку.

— Ты о чем? — удивился Дрозд.

— О штанишках, которые ты выбрал.

— Ну, знаешь, я по-твоему, штаны не могу себе нормальные подобрать?

— Тьфу, есть мне радость на твою тощую задницу пялиться! Я о Ромашечке.

— А что не так? — забеспокоилась девушка. — Они достаточно широкие…

— Все очень даже так, — разулыбался кошак. — Достаточно широкие, и на бедрах сидят отлично. Можно, я теперь сзади пойду вместо черного? Ты уже достаточно полюбовался, — с хитрецой взглянул на друга.

Девушка заоглядывалась, пытаясь посмотреть, что же так привлекло внимание Вьюна.

— Виночка, не слушай его, — Дрозд приобнял спутницу за плечи, у нее за спиной показывая рыжему кулак. — Все нормально, ничего недозволенного не видно.

— Правда? — все еще сомневалась та.

— Правда-правда, — Вьюн тут же пристроился к девушке с другой стороны. — Не дозволять смотреть на столь ласкающую глаз… форму — преступление, м-м-мр-р.

— Похабник, — Винка беззлобно ткнула кошака локтем в бок. — Ну и смотрите. Коли не запрещать, скоро надоест. А штаны все равно удобные.

Путники быстро продвигались вперед. Погода радовала: безветренная, сухая, неожиданно ставшая не по-осеннему теплой. Иногда солнышко почти весь день не позволяло облакам омрачать свое чело. Ночевать в лесу приноровились давно. Разводили костер, собирали ветки или мох (подложить под бок), заворачивались в теплые плащи. Правда, Дрозд из соображений безопасности спал всегда в песьем облике, чтобы в случае необходимости быстро дать отпор. Вьюн не перекидывался по той же причине. От кота в драке невелика польза, от парня все-таки проку побольше.

Опасались путешественники не зря. В местах, по которым они шли, встречались крупные хищники: волки, рыси, медведи. И, что еще хуже, здесь обретались стаи оборотней-людоедов, главным образом волчьей породы, отваживавшиеся совершать набеги даже на земли Соколиного. Следуя каким-то своим правилам, нелюдей они не трогали, участь же попавших в их лапы людей была ужасна. Дрозд опасался за Винку, но не высказывал этого вслух, чтобы не пугать ее.

Как-то раз устроились перекусить на поляне, заросшей можжевельником. Кусты, высокие и стройные, возвышались наподобие зеленых колонн. У Винки появилось чувство, будто она сидит в просторной светлой комнате без крыши. Вдруг Дрозд насторожился, Вьюн заоглядывался, а девушка моргнула, не веря глазам. Одна из колонн раздвоилась, потом другая…

Из-за можжевеловых кустов бесшумно выходили высокие фигуры. Люди, нет, скорее, это были оборотни, одеты беспорядочно: штаны из богатого материала могли сочетаться с превратившейся в лохмотья рубахой. На некоторых одежда явно с чужого плеча. Но мысли о странных одеяниях тут же вылетели из головы, стоило посмотреть на лица пришельцев. На Винку будто надвигался сонм кошмарных физиономий с исковок.

— Наш ужин, похоже, собирался пообедать, — проговорил один из незнакомцев, высокий плечистый мужик с внушительным тесаком за поясом. Судя по осанке и тому, как смотрели на него остальные, он был здесь главным.

Дрозд и Вьюн уже поднялись на ноги, Винка так и осталась сидеть.

— Парни-то оборотни, вожак, — с некоторым сожалением сообщил один из людоедов.

— Я и сам чую, Чавка. Девку возьми, чтоб гоняться потом не пришлось.

Дрозд попытался заступить дорогу надвигающемуся Чавке. Тот оттолкнул пса, шагнув к девушке, рывком поставил ее на ноги, прижал к себе и стал плотоядно обнюхивать. Винка так испугалась, что не помышляла ни о бегстве, ни о сопротивлении. Ноги стали ватными, и она едва стояла. Пес двинулся было к ней, но его снова оттолкнули.

— Отпусти ее! — Вьюн неожиданно сделал шаг к людоеду.

— Это кто тут вякает? — вожак легко, по-звериному, скользнул к рыжему и оказался с ним лицом к лицу. — Кошачок? Рыженькая постельная игрушечка? — Вьюн побледнел, но не отступил и выпустил когти. — Мы тут к женскому обществу не привычные, — взял кошака за подбородок. — А губки и язычок у тебя, верно, умелые.

— В ротик мне дашь? — зашипел рыжий, обнажая изменившиеся зубы, ставшие острыми, кошачьими. — Попробуй!

Вьюн замахнулся когтистой лапой. В то же мгновение незаметно оказавшийся у него за спиной волк в рукавицах накинул кошаку на шею серебряную проволоку. Тот захрипел, забился, стараясь вырваться. Винка с нарастающим ужасом смотрела на стремительно краснеющую и вспухающую под блестящей полоской кожу и враз ставшие человеческими оскаленные зубы. С серебряной удавкой на шее всякое сопротивление оказалось бесполезно, и кошака быстро поставили на колени.