Умопомрачение - SeHi

Зачем? Добровольцем, что ли?

Бранимир фыркнул.

Неужели думаешь, что пирожками торговать? — заметил Рилинд, откусывая от жареного пирожка верхушку.

Не знаю. Мне всё равно. Может, будет на кухне или с ранеными помогать. Нравится? — Бранимир уже во всю жевал свой пирожок.

Да, вкусно, — утвердительно кивнул Рилинд. — Никогда не ел такого.

Мне мать иногда их делает, но не часто, — с сожалением произнёс друг. — Я тут, пока на рынок бегал, видел троих. Парень и две девушки. Они тоже там что-то покупали. Парень с одной из девушек, видимо, — пара. Пока им заворачивали, они целовались во всю, а вторая девушка в стороне стояла. А уже когда расплатились, девушка парня куда-то отошла. Стоило ей уйти, как этот умник начал целоваться со второй, — Бранимир хмыкнул.

Что? — удивился Рилинд. — Вот так, запросто?

Именно! Даже торговка, у которой они отоваривались, не выдержала и отпустила пару каких-то комментариев, заставив этих двоих отойти подальше и дожидаться свою спутницу.

И как, дождались?

Дождались. А потом, пошли, как ни в чём небывало. Все вместе.

Втроём?

Ага. Парень пошел за руку с первой девушкой, вторая шла рядом с подругой. Похоже, первая не в курсе, что творит вторая.

Умеют же некоторые устроиться, — произнёс Рилинд, имея ввиду парня, и друзья засмеялись.

Доев пирожки, они вошли в больницу. Оказавшись в здании, Рилинд тут же припомнил всё произошедшее, но на этот раз он сумел отгородиться от неприятных мыслей. «Может, отец и не дотрагивался до того старика, мне это просто показалось, а я навыдумывал бог знает, что!» — с этой мыслью Рилинд выбросил всё из головы и занялся делами.

Глава двадцать пятая

Как ни старался Рилинд думать, что ему показалось, что отец притрагивался к старику, эта предательская мысль настойчиво стучалась ему в сознание, стоило парню остаться одному или быть ничем не занятым. Чтобы избавится от назойливой мысли, он решил тайно последить за отцом в больнице. К своему ужасу, Рилинд не только убедился, что его отец дотрагивается до пациентов, но и что они после этого сразу умирают и становятся холодными, словно отец забирает у них не только жизнь, но и тепло. «Энергию. Он забирает у них всю энергию», — констатировал Рилинд. На совести отца было уже пять новых жертв. И «подпитывался» его отец всё чаще и чаще. Больше не было никаких сомнений, Рилинд был абсолютно уверен в своих наблюдениях. Молодой человек был шокирован и откровенно напуган, он постарался заглушить размышления о том, что отец убивает людей, другими размышлениями, например, для чего он это делает? Однако, мысль о том, что его отец — убийца, заглушить не удалось. Это настолько не соответствовало светлому облику отца и так резко контрастировало с его светлым свечением, что Рилинд никак не мог смириться со сделанным выводом. Для него это было равнозначно тому, чтобы светлый ангел тайно отбирал жизни у творений Бога.

А ещё страх. Он не проходил. Страх за себя. Что сделает отец, если Рилинд расскажет ему о своих наблюдениях и обвинит в убийствах? Будет отрицать или попытается убить его, собственного сына? Рилинд опасался, что отец, вернее, убийца, выберет второй вариант, и он не решался на откровенный разговор. Малодушие победило, он не вмешивался и продолжал следить за отцом. Но наблюдать за тайными убийствами ему становилось всё тяжелее и тяжелее.

Рили! — кто-то окликнул отдыхающего у входа в больницу Рилинда и отвлёк от неприятных мыслей.

Рилинд поднял глаза и увидел Бранимира, подходящего к нему.

А, вот и ты, — улыбнулся Рилинд.

Колись, что случилось? — устало спросил Бранимир. — У тебя такой вид… — он попытался охарактеризовать, как со стороны выглядел его друг и не смог подобрать нужное слово. — И уже не первый день.

Нормальный у меня вид, — отмахнулся Рилинд, стараясь скрыть своё настроение.

Ну, не знаю, — пожал плечами Бранимир. — Ты такой озабоченный… уставший и… даже, я бы сказал, напуганный.

Напуганный? — Рилинд переспросил так живо, что у Бранимира отпали последние сомнения.

Хватит юлить, — Бранимир сплюнул на асфальт и уставился на друга. — В чем дело?

Да так, — Рилинду пришлось отвести свой взгляд от друга, — есть некоторые проблемы.

Но ты пока не готов ими поделиться, — закончил за Рилинда Бранимир, кивнув. — Зря, я бы мог помочь.

Знаю, — смущенно кивнул Рилинд. — А это что у тебя? — он был рад перевести разговор на другую тему и кивнул на бумажки руках Бранимира.

Туалетная бумага, — усмехнулся Бранимир и протянул бумажки Рилинду. — Родственник из пригорода привёз недавно, — Бранимир снова сплюнул.

Рилинд взял одну бумажку из рук друга и стал рассматривать.

Да, это же … — Рилинда бросило в жар от злости. — Вот, уроды!

Да, — кивнул Бранимир, — Они самые. Наши их собирают и вместо туалетной бумаги используют.

Рилинд держал в руках листовки, сбрасываемые с воздуха авиацией НАТО. В листовках были призывы к сербам предать своего президента и прекратить свою борьбу. И это на фоне того, что вчера, 14 мая 1999 года, авиационное звено из трёх военных самолётов НАТО пролетело над колонной гражданских автомашин и тракторов, на которых передвигались беженцы, и сбросило на них бомбы. Уцелевшие беженцы, остановив машины, бросились врассыпную, спасая свои жизни. Покончив с мирной колонной, звено направилось к ближайшей деревне — был приказ атаковать и её. Жители деревни, услышав звуки взрывов вдали, успели принять решение. Большинство из них покинуло свои дома и спряталось. Некоторые же понадеялись на чудо, которое не случилось. Раздались первые взрывы, разбомбленные дома тут же охватывало пламя. Те, кто не спрятался, спешно покидали ещё целые дома, чтобы не умереть в огне под завалами. Пилоты НАТО не успокоились, пока основательно не разбомбили деревню и лишь после этого безнаказанно улетели прочь.

Спустя пару часов после бомбёжки колонны беженцев военный журналист из Франции ходил среди обгоревших тракторов и автомашин подсчитывая, сколько техники было уничтожено. Как журналист страны НАТО, он хотел не обращать внимание на количество трупов, это было бы неполиткорректно с его стороны. Досчитав