Библия-Миллениум. Книга 1 - Лилия Курпатова-Ким

Лот страстно защищал Ангелов и даже предложил разъяренной толпе содомлян своих девственных дочерей, но этот выкуп они не приняли, а Лоту пригрозили, что ему-де теперь будет еще хуже. История завершается трагически — Лота с женой и дочерьми упомянутые Ангелы вывели из города, а город спалили «дождем серы и огня от Господа с неба». Полагая почему-то, что Ангелы имеют какой-то определенный пол (а это сущая нелепость и полное незнание ангельского миропорядка), содомлян сочли за гомосексуалов, и так на последних и была перенесена «кара Господня».

Более внимательные читатели Ветхого Завета найдут в нем совершенно аналогичную историю, произошедшую в Гиве Вениаминовой. Единственное существенное отличие последней заключается в том, что жители Гивы согласились на выкуп в виде женщины (наложницы) в противовес запрошенному изначально гостю-мужчине, но были так же, как и содомляне, наказаны по полной программе. Таким образом, главным преступлением в обеих историях является отнюдь не однополый секс, а изнасилование и нарушение законов гостеприимства. Надо полагать, что если бы содомляне захотели как-то по-другому обидеть товарищей Ангелов, то Господь вряд ли бы изменил обидчикам меру пресечения, поскольку Ангелы, по определению, — лица неприкосновенные, а чем их обидели (хотели обидеть) — ножом или каким другим предметом — существа дела, по всей видимости, не меняет.

Если кто в Библии и осуждает гомосексуализм, так это апостол Павел. Здесь необходимо учесть следующие моменты. Павел боролся со всеми без исключения порядками фривольной античности, куда входили, конечно, и отношения между мужчинами в Древней Греции и Древнем же Риме. Так что тут у Павла, скорее, политический расчет, нежели осуждение собственно одного только гомосексуализма, перечисленного у него, кстати сказать, в ряду таких «безобидных» грехов, как пьянство и онанизм.

Наконец, Павел, при всем уважении к этому достойнейшему человеку, был в свое время рьяным гонителем христиан и свое апостольское звание получил лишь после смерти и воскрешения Христа. С последним же он лично никогда знаком не был, а о порядках в апостольском братстве знал лишь понаслышке. Христос же постоянно называет себя по отношению к апостолам «Женихом», что особенно радует Иоанна, рассыпающегося из строки в строку в пламенных любовных признаниях.

А, например, апостол Фома цитирует такие слова Иисуса: «Когда сделаете вы два одним, и когда сделаете вы внутреннее внешним, а внешнее внутренним и верх низом, и когда сделаете вы мужчину и женщину едиными, так что не будет мужчина мужчиной, а женщина женщиной, когда создадите вы глаза вместо глаза, и руку вместо руки, и ногу вместо ноги, и образ вместо образа, тогда войдете вы в Царство». Все это позволяет говорить, что греховность гомосексуальности поздними богословами явно преувеличена, а уж к Содому это дело и вовсе имеет самое ничтожное касательство.

Однако же история Лота на сожжении Содома с Гоморрою не заканчивается. Жена Лота, несмотря на все предпринятые «божьи промыслы», все-таки трагически погибла, ослушавшись наказа Ангелов не оглядываться на горящий город (что лишний раз доказывает: Господь усматривает проблему в непослушании, а не в сексе и тому подобных глупостях). Овдовевший же Лот поселился отшельником с дочерями своими в горной пещере. Те сначала взрослели, а потом старились, оставаясь при этом нетронутыми девицами.

Порешив между собой, что так дело не делается, они напоили отца и по очереди с ним «познались». В результате родилось от дедушки и папы в одном лице два чудных ребеночка, положивших начало народам Моавитянскому и Аммонитянскому. Если бы Фрейд не так стыдился своего еврейского происхождения, то комплекс Электры он мог бы назвать комплексом дочерей Лота. Такова «жестокая правда»… Библии.

ОНА, не таясь, пишет о Жизни: ОНА пишет о том, что мужчина может любить мужчину, причем по-настоящему; ОНА пишет о том, что женщина всегда мечтает о мужчине, который никогда не будет ей принадлежать, но всегда тяготится мужчиной, который ей отдается со всеми своими тлетворными потрохами. «И кто отец для всякой девочки, — спрашивает ОНА, — если не повод жестоко разочароваться в мужчине, мужчинах, мужественности?» ОНА пишет о ненавистном семейном счастье, где мужчина подобен слюнявому кобелю, виляющему обрубком хвоста. «Ты никогда не оставишь меня… нас? Правда?» Да, да, да… «Я тебя ненавижу, папа!»

Жертвоприношение Авраама

Господь повелел Авраму идти в землю Ханаанскую. Так тот и сделал. По дороге в указанном направлении Аврам сильно разбогател, и все у него было хорошо, да вот только никак не давал ему Бог наследника. Саре, жене Аврама, было к этому времени около девяноста лет, Авраму — под все сто.

Однажды, сидя в жаркий день рядом со своим шатром, Аврам увидел трех странников, шествующих по пустыни. Шаги их были необычайно легки, они словно бы нехотя касались песка, что само по себе удивительно, учитывая зной и палящее солнце. Аврам сразу же заподозрил в трех странниках величественных гостей потустороннего мира. Принимал он их наилучшим образом, сам прислуживал, кормил свежими хлебами, наскоро приготовленными Сарой, а также мясом барана, по этому случаю убиенного. Все честь по чести…

Довольные таким обхождением гости, убедившиеся, что Аврам достойный человек, переименовали обоих супругов (Сару — в Сарру, а Аврама — в Авраама), словно бы желая подчеркнуть этим, что от богоизбранной пары произойдет несметное потомство (почему они не переименовали Агарь — в Аагарь, Агаарь или Агаррь, учитывая многочисленность мусульманского мира, остается загадкой). И сказал Господь («старший» из странников) Аврааму: «Я опять буду у тебя в это время, и будет сын у Сарры, жены твоей». На эти слова Сарра мысленно расхохоталась, что, надо признать, было вполне адекватной реакцией со стороны бедной, непросвещенной в Божьих промыслах женщины (если учесть отнюдь не детородный возраст обоих супругов). Господь разгневался, посетовал на Сарру (тоже мысленно), та поприпиралась (опять же мысленно), но потом урезонилась, и эта шалость сошла ей с Божественных рук. Далее странники пошли палить Содом с Гоморрою, но это уже другая история…

Ребенок у Сары и правда родился — мальчик. И назвали его Исааком, что значит «радость» или «смех». Но далее история оказалась совсем невеселой, может быть, в отместку за Саррин смех Господь так похохотал с сыном ее «Смехом». Агарь, родившая Исмаила (первенца Авраама), вернулась к этому времени из пустыни. Исмаил, которого Авраам любил больше жизни, как обычно пишут в историях болезни, «рос и развивался нормально», да вот только держал сводного своего младшего брата Исаака в черном теле. Сарра терпела это, сколько могла, а могла она недолго, и Агарь в очередной раз была с треском выдворена из дома «отца ребенка».

Авраам горевал по Исмаилу, полагая, что тот, быть может, погиб в пустыне, где нет ни одного колодца (то, что Господь соорудил для Исмаила и матери его Агари в пустыне, куда их депортировали, колодец, он не знал). И, как пишут историки-библеисты, «в одну из этих тяжких его (Авраама) минут было ему видение»: снова те же странники (в количестве трех штук), и снова «новость», на сей раз Авраама не наградили, а напротив — потребовали от него принести в жертву сына его Исаака. Интрига закручивается…

Поутру Авраам собрался, оседлал осла, груженного хворостом, и направился с сыном своим Исааком «в землю Мориа», где на горе и располагался роковой жертвенник. Так, через три дня вся компания прибыла в пункт назначения. Авраам отпустил слуг, всегда его сопровождающих, и пошел с сыном на гору. А сын-то и спрашивает: «Батюшка, „вот огонь и дрова, где же агнец для всесожжения?“» А батюшка ему и отвечает: «Не печалься, сын мой, „Бог усмотрит Себе агнца“». Сказал так Авраам сыну своему Исааку, а потом связал его, положил на жертвенник поверх дров и воздел руку с ножом, чтобы убить… Но тут вмешался Ангел-«амнистирующий», положил под папин нож невесть откуда взявшегося барашка, и так Исаак, сын Авраама, был спасен. Авраам же и дальше, до смерти, наступившей, если верить Библии, на 176-м году его жизни, продолжал тосковать о первенце своем — Исмаиле, Сарра же, достигнув 127 лет, преставилась. Такая история…

ОНА пишет о женщине и мужчине: о женщине, любящей и нелюбящей одновременно, и о мужчине… просто мужчине. Мужчина — это всегда просто мужчина, каким бы он ни был, что бы из себя ни представлял. И это «просто» — значит пусто и глупо. В женщине же всегда бездна, ее чувства бьют через край, шествуют впереди всякой мысли, всякого обдумывания, до решения, до ответа… Завораживающее безумие, завораживающее «просто» мужчин.

Пара Исаак и Рахиль ЕЮ выдумана полностью, но чувства в этом «любовном треугольнике», со временем ставшем благодаря Аврааму «квадратом», — подлинны! Кто здесь, у НЕЕ, Авраам — отец или рогоносец — неизвестно, впрочем, судя по имени безродного мальчика, скорее, последнее. Да, самое подходящее словосочетание, «безродный мальчик» — роль, участь, судьба любого ребенка мужеского пола. И неважно, говорит ОНА, сын он или пасынок, в смертельной схватке с отцом у него один выход…