Я всё равно тебе солгу (СИ) - Агата Чернышова

предпочла обычное такси услугам Вадима, но тогда бы Шелестин заподозрил, что я веду двойную игру. А с такими он разбирался быстро: речь не об убийстве, не об увечье, хотя в насилии, даже причиняемом в бархатных перчатках, ничего славного нег. Как и терпимого.

Вадим доложит боссу обо всём, что я ему наболтала. О том, что жертва пригласила встретиться на нейтральной территории, но всё ещё игнорирует мои попытки сблизиться.

Вроде я на полпути да не совсем в ту сторону иду. Сейчас мне нужно время, чтобы закончить своё последнее дело. Потом Шелестин от своего слова не откажется, у нас так не принято. Потом у меня будет другая жизнь.

Глава 13

Чутьё не подвело и на этот раз: по указанному адресу на квартире в неприметной девятиэтажке меня ожидал отчим Али.

— Это вы? — покраснела я по-настоящему, потому что в глубине души продолжала надеяться, что пригласил меня другой.

— А кого ожидала увидеть? — спросил Виктор, встретив у порога.

Мужчина стоял, засунув руки в джинсы, и буравил меня глазами, как гурман стейк по новому рецепту, предложенный ему по рекомендации. Но гурман изволит сомневаться не в съедобности внешне удачно поданного блюда, а в том, что стейк соответствует цене, за него заплаченной.

— Простите, я от волнения несу чушь.

Вот и разулась, стояла в коридоре, теребя тонкие лямки сумочки и потупившись, как Соня Мармеладова в первый свой раз. Не знаю, почему я про неё вспомнила, наверное, это идеальный образ жертвы, на который клюют взрослые дяди.

И сегодня я ему соответствовала

Ненакрашенная, волосы перехватила в простой хвост на затылке, чтобы выглядеть естественно и молодо. И так, словно соблазнение не входило в мои планы, я пришла договориться, но заранее была согласна на всё. Поломаюсь, и скажу «да».

Это должно было читаться в моих неловких движениях, изломанных линиях тела, я предстала перед жертвой не опытной соблазнительницей, но добычей, загнанной до смерти.

Виктор молчал, долго смотрел на меня, а потом подошёл и ухватил пальцами за подбородок, заставив посмотреть в глаза.

— Ну, нужна помощь или сама справишься? Как считаешь?

Я глядела на него и помалкивала, губки дрожали, словно собираюсь заплакать, а сама испытывала приливную волну радости от того, что нахожусь в двух шагах от цели. Перебрала в уме по-быстрому, всё ли готово. Вроде всё, проверяла лично.

— Что молчишь? Не знаешь, тогда пошла отсюда! — Виктор отпустил меня и отвернулся. Он сейчас уйдёт в комнату или вышвырнет меня вон. Может, если я попытаюсь уйти, попытается задержать, но не факт.

Если бы у меня было больше времени, если бы я могла играть так, как обычно: неторопливо то подогревать интерес жертвы к себе, то отталкивать его, но так, чтобы дать понять: не сейчас, позже. Немного позже. Однако, на этот раз не было времени, и нервов моих не хватит на долгую игру.

— Мне нужна помощь, честно! Но я не знаю…

— Что?

Он повернулся вполоборота.

— Я бы не хотела, чтобы вы подумали…

— Какая разница, что я о тебе подумаю, если в итоге все останутся довольны? — также холодно спросил Виктор и снова сделал шаг ко мне.

И я поступила так же. Нерешительный робкий шаг, надежда во взгляде и в то же время стыд, не позволяющий долго смотреть в глаза.

— Зачем вам я?

— А что ещё можно с тебя взять? А у меня принцип, девушка: помогаю один раз, если сильно просят, но обязательно за ответную услугу. Не люблю нахлебников.

Разумный ответ человека, привыкшего видеть выгоду. Именно на это я и рассчитывала.

Сейчас бы главное, чтобы микрофон, закреплённый под бюстгальтером, работал исправно. На случай технического сбоя у меня был другой в сумочке. Первый походил на брошку, второй — на пуговицу, оторванную от блузки. Оба стоят целое состояние, зато неприметны для обычного человека. Не знаешь — не угадаешь.

— Ну так что? Говори уже, у меня мало времени.

Его рука легла на мою талию и словно нечаянно скользнула вниз, к заниженному поясу юбки. Я специально оделась хоть и скромно, так, чтобы было легче раздеться.

Я вздрогнула, но не отодвинулась.

— Не скрою, вы меня привлекаете, но вы женаты, — выдохнула я, распахнув глаза.

— Это не имеет значения, — нахмурился он и убрал руку, но не отодвинулся. — Так что решила?

— У меня нет выхода, — быстро ответила я. — Я буду рада закончить всё это. А я точно не могу быть вам полезна, как-нибудь ещё? Я знаю французский и английский, могу переводить.

Я лепетала, а сама посматривала на Виктора с испугом. Конечно, он проверил мои слова и убедился, что история с похищением не выдумана. Не думаю, что у Виктора были связи настолько крепкие, чтобы понять, кто стоит за похищением, поэтому выходка Немова сыграла мне на руку.

— Тогда раздевайся, а после я посмотрю, как ты владеешь языком.

* * *

Дам моей профессии в девятнадцатом веке в Европе называли танцовщицами, кокотками, а в Японии — гейшами.

Но суть у нас одна: ублажить клиента речами и телом так, чтобы он забылся и выболтал всё, что нужно тем, на кого работаем. Раньше это были иностранные разведки, а в нынешнем веке те, кто способны оплатить дорогостоящие услуги.

Бизнес, и только. Доходное дело, позволяющее не смотреть на ценник в магазинах, не горбатиться на ненавистной монотонной работе с девяти до шести, кроме выходных, не торчать ежедневно в пробках и не толкаться в метро. Выйти из крысиных бегов и сделать вид, что всё это ненадолго.

Я не знала девочек, которые завязали с аферами, но слышала, что такие есть. От тех, кому доверяла.

А как узнать наверняка, если по правилам Шелестина его девочки не общались друг с другом. Он всегда успокаивал нас, что так каждой будет легче завязать, когда она отработает своё и решит выпорхнуть на свободу.

Босс не лгал. Я знала, что даже в Питере есть ещё агентства, подобные тому, что держал Шелестин.

Равно знала и о том, что девушки, работающие в них, совсем не рабыни. У нас не отбирают паспорта, не всегда даже требуется спать с клиентом, иногда обходится разговорами и флиртом за бокалом вина.

И всё равно противно после определённого момента. Для меня настало время поставить точку.

— Вы поможете мне теперь? — вскинула я глаза на Виктора, прикрываясь от его пресыщенного и масленого взгляда простынёй. Мы лежали в постели на белоснежном белье, хрустящем и накрахмаленном. Не знала, что в съёмных хатах такие бывают.