Я тебе не невеста, царевич! - Катя Водянова

На этом Велемир продолжил жевать и уже пожалел, что здесь нет Любаши, которая всегда мастерски отвлекала друга от уныния. И вообще, это она решила торговать бардовским талантом. Вот и шел бы со своими терзаниями к Укушуевой!

– То есть такого ты мнения о моих песнях? – возмутился Иней. – Что достаточно влепить в текст груди, чтобы я мог спокойно его исполнять?

– Полегче, – отмахнулся Велемир, – я вообще-то почти все у тебя слушал.

Иней обиженно засопел, уставился на Велемира недобро, даже отказался от предложенной еды и морса.

– У меня кризис, – признался он наконец. – Все куда-то идут и к чему-то стремятся. У всех вырисовывает будущее, я же словно осенний лист, который уносит течением в даль. Где мои свершения? К чему я иду? Что такого мне сделать, чтобы не сгинуть в безвестности?

За спиной Велемира громко стукнула кружка, а когда он против воли обернулся, то заметил того самого парня, что предупредил о принцессиной охоте на козлищ.

– А может тебе для начала надо завязать со всякой дичью? – грозно произнес он. – Дня не проходит, чтобы не влип в какую-нибудь историю. Этим задолжал, с этими подрался, эту бросил… В безвестности с таким не сгинешь, но и оплакивать тебя не будут.

– Ты кто вообще? – опешил Иней.

– Принц заморский, – невозмутимо ответил он и отхлебнул из кружки.

– Что-то не похож.

– Ну, значит, не принц.

На этом он кивнул им, поднялся и ушел, также безмолвно, как и в прошлый раз. А Велемир пожалел, что не успел его остановить и как следует познакомиться. Все же толковый малый, с таким можно дружить!

***

К пиру готовились так, что весь дворец стоял на ушах. В этой суете забыли не только о пропавшем жеребенке, но и о Велемире. Даже Василиса с Любашей турнули его, отговорившись тем, что красота не терпит суеты и отвлеченных разговоров. Оттого царевич слонялся по саду, предоставленный сам себе, и снова думал о ночном происшествии.

Может, в самом деле, кто из конюхов решил заработать? Но остались же следы на окне и другие странности. К примеру, если собраться и отбросить версию с виновностью Дмитра, то кто тогда травил Велемира и оставлял иголки в подушке? Кому еще он мог мешать? И не бывал же почти во дворце, все больше по царству в разъездах.

Да и сейчас здесь оставаться не стоило. Потому Велемир вернулся к себе, и пока оставалось время до начала пира, упаковал все вещи, чтобы завтра поутру убрать из Лукоморья. Раз уж отец расщедрился на выплаты, купит себе домик подальше от столицы, обоснуется там, и будет жить в тишине и спокойствии, гоняя нечисть из окрестных деревень.

Это, конечно, если отец не решит ему корону передать.

Мысль эта оказалась холодной и колючей, еще пахла цветами из зачарованного венка. Что ему та корона? Власть? А с ней – постоянные тревоги и страх, уже не только за себя, но и за близких. Ответственность за тысячи людей. Постоянные хлопоты.

От работы Велемир не бежал и ответственности не боялся, но, пожалуй, прямо сейчас их не хотел. Это Дмитру привычна такая суета, Велемиру же куда проще в походах с мечом наперевес, или же на четырех лапах, чтобы за ночь пробежать полцарства по заговоренным тропам.

Пустые думы. Права Альма, Ратмир сейчас в самом расцвете лет и сил, зачем ему уходить? У него нет Велемировой страсти к походам, или Дмитровой – к артефактам. Старшенький больше года потратил на то, чтобы все путевые камни зачаровать и упростить переезды жителям. Почти столько же защиту во дворце налаживал, отец только усмехался на это. Даже Иванировой любви к традициям и лягушкам у Ратмира не наблюдалось, чем станет заниматься, когда оставит корону? Тут у него власть, интриги, десяток поклонниц, которые все вьются рядом в надеждах тоже посидеть на троне.

А как царь заскучает, так и про сынков вспомнить не грех. Бросить кость, пообещав корону, и поглядеть, как будут грызться. Вот только, при здравом размышлении, Велемир в такие игры больше играть не хотел. Как там говорила Илора: средние никому не интересны. Вот он и уедет, оставив Дмитра с Иваниром. Наследник против любимчика. Победительница козлищ и скользкая лягушка. Нормальность и… А боги всемогущие не разберут, что. Пожалуй, из всей своей семьи хуже всего Велемир знал младшего брата.

Но тот всегда был маменькиным любимчиком, ее нечаянной радостью, счастьем и светом, в то время как они с Дмитром – просто отцовские наследники, которых гоняли в хвост и гриву. Наверное потому, несмотря на вражду, со старшеньким ему всегда было проще, чем с младшим, совершенно на них не похожим. Где у Велемира с Дмитром бои и учеба, у него песенки и плетеные браслеты от злых духов.

Иванир и вечером наверняка явится в своей неизменной рубашке и лаптях, с драгоценной лягушкой на плече.

Велемир тем временем развернул присланный Василисой костюм, на этот раз – темно-синий, точно небо поздним вечером, со скромной золотой отделкой, нарочито строгий и серьезный. Повертел его со всех сторон, проверил, нет ли какой магии, а после – на яды. Васе он доверял, а вот прочим обитателям дворца – не слишком. Столько раз уже подсовывали отраву, кто мешает сделать это снова, напитав ткань или вколов где-то неприметный артефакт-булавку?

Но все было чисто, потому Велемир натянул на себя одежды, устроил в кармане купленное кольцо и отправился на встречу с Василисой. Та уже ждала его в своей комнате, такая красивая, что дыхание перехватывало.

Волосы она заплела в длинные косы, что заканчивались вышитыми лентами, а сама нарядилась в платье, чуть светлее, чем костюм у Велемира. И такое же нарочито простое, синее, только при ходьбе и в разрезах рукавов мелькало второе, нижнее платье, почти сплошь покрытое золотым шитьем. Это сочетание подчеркивало Васину фарфоровую кожу и голубые, точно утреннее небо, глаза.

– Ты чего молчишь? – с тревогой спросила она. – Не нравится?

– Считает, сколько в златах это платье стоило, и боится, что он такую невесту финансово не потянет, – шепнула Любаша. – Думает, как бы привить тебе любовь к рубахам, как у лягушки. И чтоб запахи тоже натуральные: тиной там, болотом, коровой утопшей…

– Ну знаешь! – тут же вспыхнула Вася. – Я и это платья сама купила, и дальше вполне могу себя обеспечивать.

– Ты очень красивая, – произнес Велемир. И сразу отругал себя за глупость и косноязычие. Не мог бы какой поизящнее комплимент отвесить? Про глаза-озера там или улыбку, которая