Сын вечности - Адам Сильвера

Стэнтон подходит совсем близко, я вскидываю обе руки и бросаю огненные стрелы ему в грудь.

– Беги!

Запястья у меня все еще скованы, но Несс тащит цепи, и мы преодолеваем ступени. Я веду его по музею, в Солнечный зал, где нас смогут защитить инспекторы. Грудь горит после использования силы, сердце заходится, ноги подкашиваются, но адреналин помогает добраться до зала, наполненного толпами нарядных гостей. Все такие пафосные, что я бы проломил стену, узнай, сколько эти шмотки стоят. За нами рвутся заклинания, одно за другим. Нас поднимает в воздух ветер: на балконе стоит Атлас и пытается притянуть нас к себе. Наконец у него получается.

– Он хороший, – говорю я, указывая на Несса. – Наверное.

– Выглядишь хреново, – отвечает Атлас.

– Скоро приду в себя. Луна внизу, с яйцом. Ты один? Марибель здесь?

– Здесь, и мы не одни.

Уэсли бросается на послушников, Айрис уводит гостей в безопасное место. Марибель с кем-то дерется, а Пруденция телекинезом сдергивает с потолка фениксов, которые падают на тех, кто за ней гонится.

И Брайтон тут. В руках у него не камера, а жезл.

Тридцать шесть. Ветер. Марибель

Где она?

Гости праздника никак не свалят из зала, потому что постоянно наступают на подолы платьев. Мне очень сложно найти Джун, но она точно должна быть здесь. От этого феникса зависит успех самого главного детища Луны.

Если я до нее доберусь, то уже не отпущу.

Я не трачу зря время, разбрасываю послушников налево и направо. Уклоняюсь от заклинания, и оно прилетает в послушника, который пытался ударить меня ножом. Еще одна замахивается на меня, я пригибаюсь, вскакиваю и бью ее «ножницами», ломая нос. Третьего я поднимаю в воздух и роняю в кучу яиц феникса. Уверена, все мои действия снимают, чтобы потом использовать эти записи против меня, но мир должен знать, что на свете есть такие опасные и смертоносные люди, как Джун. Поток заклинаний загоняет меня в угол, я прячусь за сценой с огромным экраном, где должно было транслироваться рождение феникса. Я выглядываю из своего укрытия и понимаю, что послушники могут окружить сцену в любой момент, а я еще не готова взлететь достаточно высоко, чтобы перебраться через экран в другой угол. Я уже хочу позвать на помощь Атласа или Уэсли, как слышу проклятия и крики. В ужасе оглядываюсь и вижу гордого Брайтона, вытянувшего руку.

– Вон она, – говорит Брайтон, указывая жезлом в сторону.

Джун.

Я не отрываю от нее взгляда и зову Уэсли. Он появляется через секунду.

– Джун на два часа. Хватай ее и не отпускай.

Он взбегает по стене, а я бросаюсь вперед, чтобы она заметила меня и отвлеклась. Атлас кричит, чтобы я прикрывала тыл, но для этого здесь он и остальные. Позади я слышу треск стекла, но мне плевать, сейчас самое главное – Джун. Уэсли резко соскакивает со стены позади Джун, крепко обхватывает ее руками, и они падают на пол. Глаза Джун светятся. Она пытается вырваться, но тщетно.

– Тебе конец, – сообщаю я, беря ее за горло.

– Марибель! – предостерегает меня Уэсли.

– Вали!

Она моя.

Девушка, овладевшая моей матерью и забравшая у меня семью. В ее глазах нет страха. Ничего, еще не время.

Я поднимаю ее в воздух и кидаю лицом об пол. Прыгаю сверху. Бью за маму, бью за папу, бью за Финолу, бью за Конрада. Удар за ударом за каждого небожителя, которого мучили, обвиняли, сажали в тюрьму и убивали из-за Блэкаута. Кожа на костяшках лопается, моя мерцающая кровь смешивается с ее кровью. Я не чувствую боли. Убийца в моих руках, в моей власти – я никогда не чувствовала такого прилива адреналина.

– Мари! Мари! – кричит Атлас.

Я держу Джун за горло и оборачиваюсь. Она дергается подо мной. Чароходы проигрывают. Эмиль на балконе с Нессом, он бросается огнем, но медленнее и слабее, чем обычно. Уэсли бегает вокруг Стэнтона, изо всех сил уворачиваясь от ядовитого тумана и при этом пытаясь наносить удары. Айрис дерется с шестирукой Дион, на шее которой запеклась кровь. Наконец я вижу в этом хаосе Атласа. Из левого плеча и правой руки течет кровь, и он почти не может использовать свою силу против послушников.

Мне придется прикончить Джун прямо сейчас, иначе мы с Атласом никогда не будем в безопасности. Рано или поздно она найдет наше убежище и перережет нам глотки.

Я чувствую холод, дергаюсь, а потом кричу от боли – что-то острое втыкается мне в бок. Осколок стекла, который Джун нащупала на полу. Она тычет меня стеклом, и я чуть ослабляю хватку – ей этого хватает, чтобы отбросить меня. Я кидаюсь на нее, но она уже стала бесплотной. Вместо лица у нее кровавая маска – из нашей смешавшейся крови.

Джун идет ко мне. Она безобидна и не может причинить мне вреда, пока не обретет плоть, да и я не верю, что у этой молчаливой убийцы хватит сил на второй раунд. Но она не останавливается, ее глаза мерцают, я вижу в них затмение, она подходит все ближе и ближе, и наконец я больше не вижу ее. Становится так холодно, будто я голой бросилась в океан.

Мое тело становится чужим. Я встаю, не желая этого делать, и иду вперед, как на автопилоте. Я одержима Джун. Я не знаю, слышит ли она мои крики. Я паникую, мне нечем дышать внутри собственного тела. Я чувствую движение каждой мышцы, чувствую пол под ногами, но действия, которые я совершаю, не мои. Такой же беспомощной, выходит, стала мама. Мы многое хотели сделать и пережить вместе, но в этом списке точно не было одержимости призраком-убийцей.

Вокруг творится хаос. Луна стоит у двери с яйцом феникса, я хочу крикнуть Уэсли схватить яйцо и сбежать, но он занят Стэнтоном. Атлас висит над послушниками, уворачиваясь от чар. Он кричит мое имя, но к нему иду не я.

Джун берет моей рукой жезл, и я чувствую его слабое гудение. В нем остался заряд на один выстрел. Джун поднимает его, и я жду, что она приставит его к моей собственной голове. Но убить меня – значит убить нас обеих.

Я целюсь – нет, Джун целится – в Атласа. И когда заклинание бьет ему в сердце, держащий его в воздухе ветер утихает.

Тридцать семь. Темно-желтый. Марибель

Атлас камнем грохается на витрину, а Джун вываливается из моего тела. На нее мне уже плевать, я бегу к Атласу. Айрис внезапно оказывается рядом, бросив послушников на другом конце зала. Я раскидываю остатки экспонатов, пытаясь добраться до Атласа. Он никогда не был таким спокойным. Я приподнимаю его голову.

– Атлас! Атлас! Очнись!

Глаза его полуоткрыты, рубашка промокла от крови. Я сую руку под жилет, который весь порван и уже не дает никакой защиты. Его сердце не бьется. Какая-то бессмыслица, это же Атлас, он должен быть рядом, потому что я не смогу без него, и мы должны родить детей, которые будут летать вместе с нами, и жить, жить, жить, пока не состаримся.

Я прижимаюсь к нему лбом и напоминаю о его обещании. Это не работает, и я кричу ему в лицо, но он не встает.

Я его застрелила.

Меня заставила Джун.

Я скриплю зубами, с трудом подавляю тошноту, руки у меня трясутся, ледяная дрожь спускается к сердцу. Потом мне становится тепло, как будто я болею, лежу и жду, когда мама принесет мне чай с медом, лимоном и чесноком. Бой вокруг меня продолжается, и я прихожу в себя, когда вижу Джун. Я встаю, кричу, и мне так жарко, как будто я нахожусь внутри солнца. Что-то давит на глаза, особенно на левый, и я слышу рев из ниоткуда. Кольцо темно-желтого пламени расходится вокруг меня и сбивает с ног всех на расстоянии двадцати футов. Стоять остаюсь только я.

Огонь поднимается по рукам.

Что?

Все взгляды обращены ко мне. Луна